Сжигающий суд

– Этого бы я тебе не простил! Но все же, каким бы нелепым ни показался тебе мой вопрос, ответь мне: ты когда-нибудь слышала о женщине, которая жила в прошлом столетии, была как две капли воды похожа на тебя и даже носила браслет с головой кота – точно такой же, как у тебя.

– Тед, в самом деле, что все это означает…

Стивенс решил оставить свой легкомысленный тон.

– Послушай, Мэри. Давай не будем делать тайну из этой истории. Может, все это и ерунда, однако кто-то решил глупо пошутить, всунув твою фотографию в костюме середины девятнадцатого века в книгу вместо портрета женщины, которая, судя по всему, отравила половину своих знакомых. В этом нет ничего удивительного, Кросс не впервые выступает в роли плохого шутника. Тем не менее, я снова задаю тот же вопрос и прошу ответить прямо: кто такая Мари Д'Обрэй? Это одна из твоих родственниц?

Мэри поднялась. Он не заметил в ней ни гнева, ни удивления, она смотрела на мужа с выражением взволнованной озабоченности.

– Тед, я стараюсь понять тебя, потому что, мне кажется, ты говоришь серьезно. Была ли в прошлом веке некая Мари Д'Обрэй?.. Имя довольно распространенное, ты знаешь… Она отравила множество людей, и ты полагаешь, что я и она – это одна и та же женщина? Поэтому ты играешь в Великого инквизитора? Если я та самая Мари Д'Обрэй, – она взглянула в зеркало через свое плечо, и на мгновение Стивенсу показалось, что в нем отразилось нечто странное, – можно считать, что для моего возраста я прекрасно сохранилась!

– Я ничего не утверждаю. Я просто спрашиваю тебя, нет ли среди твоих предков…

– Предков… Нет, Тед, приготовь-ка лучше еще один коктейль. Твои выдумки сведут меня с ума!

– Хорошо, давай больше не будем об этом. Остается только надеяться, что уважающее себя издательство не позволит, чтобы его дурачили, подсовывая сомнительные фотографии… Посмотри мне в глаза, Мэри! Ты не открывала несколько минут назад мой портфель?

– Нет.

– Ты не открывала мой портфель и не брала оттуда фотографию Мари Д'Обрэй, которая была гильотинирована в 1861 году за убийство?

– Конечно же нет! – она наконец вышла из себя. – О, Тед! – голос ее дрогнул. – Что означает вся эта история?

– Кто-то вынул фотографию. Она исчезла из рукописи. Кроме нас и Элен здесь больше никого не было. Значит, какой-то таинственный волшебник проник в дом, пока я находился наверху. Другого объяснения я не вижу… Адрес Кросса написан на титульном листе. Надо позвонить ему и спросить, не будет ли он возражать, если мы обойдемся в книге без фото… Но тогда все равно я должен буду вернуть ему снимок…

– Мадам, стол накрыт, – появившись на пороге объявила Элен.

И в тот же миг раздался стук молоточка на входной двери. В этом не было ничего странного, такое случалось дюжину раз в день, но Стивенс ощутил нечто вроде шока. Элен, ворча, отправилась открывать.

– Мистер Стивене дома? – послышался голос Марка Деспарда.

Стивенс встал. Мэри не двинулась с места, и лицо ее оставалось бесстрастным. Проходя мимо жены, Стивенс неожиданно для себя наклонился к ней, взял ее руку и поцеловал. Затем он направился к двери, собираясь как можно любезней встретить Марка Деспарда, пригласить его за стол и предложить коктейль.

С Марком вошел еще один человек, похожий на иностранца. Железный кованный фонарь освещал холл, светлые волосы Марка, разделенные посередине пробором, и его светло-голубые глаза. Марк был адвокатом и продолжал дело своего отца, умершего шесть лет назад, но клиентов у него было немного. Он объяснял это тем, что не мог отказать себе в удовольствии подметить и дурное и хорошее в одном и том же поступке, а клиентам не очень-то нравится, когда им говорят правду. В своем любимом Деспард Парке Марк одевался всегда одинаково – в охотничью куртку, фланелевую рубашку, вельветовые брюки и сапоги на шнурках. Он мял шляпу в руках, оглядываясь вокруг.

– Очень сожалею, но я бы не решился обеспокоить вас, если бы повод для моего вторжения не был важности чрезвычайной и не терпел отлагательств…

Марк повернулся к сопровождавшему его человеку. Тот был ниже и мельче Марка. Его лицо с энергичными чертами, несмотря на глубокую крестообразную морщину между бровей, казалось приятным. На нем было хорошо сшитое пальто из дорогого материала. Человек этот был из тех, что запоминаются.

– Позволь представить тебе моего старинного друга, доктора Партингтона, – живо продолжал Марк, в то время как спутник по-прежнему молчал. – Мы бы хотели поговорить с тобой наедине, Тед. Возможно, разговор предстоит долгий, но я подумал, что если ты узнаешь о его причинах, то, конечно, не будешь возражать, если час…

– Хэлло, Марк, – воскликнула Мэри со своей обычной улыбкой. – Конечно, мы можем подождать с ужином. Проходите в кабинет Теда.

После обмена приветствиями Стивенс провел обоих мужчин в свой кабинет, который находился по другую сторону от холла. Это была маленькая комнатка, и, казалось, что они заполнили ее целиком.

Марк тщательно прикрыл дверь и прислонился к ней спиной.

– Тед, – сразу начал он. – Мой дядя Майлз был убит.

– Марк, ты…

– Его отравили мышьяком…

– Присаживайтесь, – указал Стивенс гостям на кожаные кресла, сам устроился за свой стол и спросил: – Кто это сделал?

– Я знаю одно – совершить убийство мог только кто-то из своих, – вздохнув, сказал Марк. – А теперь, когда тебе известна суть дела, постараюсь объяснить, почему я обратился именно к тебе. – Его светлые глаза уставились на лампу. – Есть одна проблема, которую я хочу, вернее должен, разрешить. Но мне необходима помощь трех человек. Двоих я уже нашел, и ты третий из тех, на кого я мог бы положиться. Однако, если ты согласишься, я сразу же попросил бы тебя дать мне обещание: что бы мы ни обнаружили, полиция не должна узнать ничего.

– Ты не хочешь, чтобы преступник был наказан? – проговорил Стивенс, разглядывая ковер, чтобы скрыть замешательство.

– О, нет! – с жаром произнес Марк. – Но мы живем в странное время, которое мне не очень подходит. Я не люблю, когда вмешиваются в мои личные дела, и тем более, мне совсем не хочется, чтобы они потом вылезали на страницы газет. Поэтому, совершено преступление или нет, полиция, я надеюсь, в это дело не сунется. Сегодня ночью, если, конечно, ты согласишься, мы проникнем в склеп, откроем гроб моего дяди и проведем вскрытие. Мы должны проверить, есть мышьяк в его теле или нет. Хотя лично я уже сделал для себя вывод. Видишь ли, уже больше недели я знаю, что дядя Майлз был убит, но ничего пока не смог предпринять, так как все должно быть проверено в тайне, а ни один врач… я хотел сказать…

Тут Партингтон приятным голосом прервал его:

– Марк намеревался сказать, что ни один врач, дорожащий своей репутацией, не рискнул бы провести вскрытие в подобных обстоятельствах. Поэтому он и обратился ко мне.

– Я не это имел в виду!

– Я все прекрасно понимаю, мой дорогой, но лучше сразу уточнить, почему я участвую в этом предприятии, – уже обращаясь к Стивенсу, сказал Партингтон. – Ровно десять лет назад я был помолвлен с сестрой Марка Эдит. Я был хирургом с довольно приличной практикой в Нью-Йорке. И тут я согласился сделать один аборт – не имеет значения, по каким причинам, но вовсе не из дурных побуждений. Операция получила огласку, о ней писали газеты, и я, естественно, был изгнан из цеха врачей. Трагедией для меня это не стало – у меня есть состояние. Но Эдит до сих пор уверена, что та женщина, которой я помог, была… Короче, это старая история. С тех пор я живу в Англии и довольно комфортно. Но вот неделю назад Марк телеграфировал мне, просил приехать, указав, что все объяснит при встрече, я сел на первый пароход, и вот я здесь. Теперь, после моих объяснений, вы знаете о деле ровным счетом столько же, сколько и я.

Стивенс встал, взял из шкафа бутылку виски, сифон и три стакана.

– Марк, – вымолвил он, – я готов пообещать тебе хранить тайну, однако, предположим, что твои подозрения подтвердятся. И окажется, что твой дядя действительно был убит. Как ты поступишь дальше?