Сжигающий суд

«Крис-пен!» – послышался голос, и поезд остановился.

Стивенс ступил на платформу, и свежий воздух тут же выветрил все фантазии, туманившие его мозг. Он спустился с перрона по бетонным ступенькам и очутился в маленькой улочке. Лавка аптекаря, освещавшая все вокруг, стояла далеко, и было довольно темно, но Стивенс узнал свет фар и знакомый силуэт своего «роуд-стера». Сидевшая в машине Мэри открыла ему дверцу. Она была одета в коричневую юбку и свитер, на плечи было наброшено светлое пальто. Вид жены тут же разрушил неприятное впечатление, которое осталось у Стивенса от фотографии, но он, видимо, все-таки разглядывал жену чересчур пристально, потому что она сказала удивленно:

– Ты будто витаешь в облаках! – она рассмеялась. – Держу пари, что ты выпил, тогда как я просто умираю от желания пропустить стаканчик коктейля, но предпочла подождать тебя, чтобы запьянеть вместе.

– Я совершенно трезв, – с раздражением ответил Стивенс. – Просто задумался.

Он посмотрел вдаль, за Мэри, чтобы понять причину слабого свечения, которое играло бликами на ее прическе. И увидел мраморные урны и занавес из черного велюра. Свет исходил из магазина похоронных принадлежностей, внутри которого был виден неподвижный силуэт мужчины, смотревшего на улицу.

– Боже мой! – воскликнул Стивенс. – Наконец-то мистер Аткинсон!

– Ты действительно трезв, – заметила Мэри. – Но если будешь так долго усаживаться, то огорчишь Элен, приготовившую нам один из тех ужинов, секрет которых известен только ей… Разговаривая, она взглянула назад за свое плечо и тоже увидела в витрине неподвижный силуэт. – Аткинсон? А что он делает?

– Ничего особенного, но я впервые вижу живую душу в этом магазине. У него такой вид, будто он кого-то ждет.

Мэри с привычной легкостью развернула машину и быстро направилась в сторону Кингс-авеню. Стивенсу показалось, что кто-то позвал его по имени, но Мэри нажимала на акселератор, и шум мотора не позволил ему с уверенностью определить, послышался ему голос или нет. Он оглянулся, но увидел лишь пустынную улицу и ничего не сказал жене. Вновь находиться рядом с Мэри, такой оживленной, веселой, было легко и покойно, и у него даже мелькнула мысль – а не от переутомления ли выдумал он все то странное, что слышал и видел сегодня.

– Ты чувствуешь сладость в воздухе? – спросила она. – Около большого дерева и рядом с оградой очень много крокусов, а сегодня днем я видела и примулы! О, это восхитительно! Она вдыхала воздух всей грудью, откинув назад голову. – Устал? – спросила она.

– Вовсе нет.

– В самом деле?

– Конечно, зачем мне тебя обманывать!

– Тед, дорогой, не надо так кричать, – немного огорченно попросила она. – Тебе нужен хороший коктейль, Тед… Давай никуда не пойдем сегодня вечером.

– Давай. Но почему ты об этом просишь?

Мэри смотрела прямо перед собой, слегка нахмурив брови.

– Марк Деспард звонил сегодня несколько раз. Он хочет встретиться с тобой. Он сказал, что это очень важно и не стал ничего уточнять, но я думаю, это касается его дяди Майлза. Мне показалось, что Марк был чем-то очень взволнован…

Она посмотрела на Стивенса с тем выражением, которое он так любил. Ее лицо казалось освещенным внутренним огнем и было необычайно красиво.

– Тед, ты ведь не пойдешь, правда?

Глава III

– Ты же знаешь, что я всегда с удовольствием остаюсь дома, если есть возможность, – машинально ответил Стивенс. – Все будет зависеть от того, что Марк…

Он не закончил, не совсем ясно представляя, что же собирался сказать. Бывали моменты, когда ему казалось, что Мэри вдруг как бы исчезает, и рядом с ним остается лишь ее пустая оболочка… Может быть, сейчас это почудилось ему из-за света уличных фонарей. Как-то сразу забыв о Марке Деспарде, Мэри принялась рассуждать об обивке мебели, которая подошла бы для их квартиры в Нью-Йорке.

Стивенс подумал, что, когда они станут пить коктейль, он расскажет ей обо всех своих сегодняшних переживаниях, они вместе посмеются над ними и забудут. Он попытался вспомнить, читала ли Мэри что-нибудь, написанное Кроссом. Обычно она просматривала все, что приносил для себя Стивенс. «Любопытно, – подумал он, – что запоминались ей одни лишь какие-то мелочи, касающиеся или героев, или тех мест, где происходило действие».

Стивенс повернулся к жене. Манто соскользнуло с ее плеч, и на левом запястье он увидел знаменитый браслет, чеканную драгоценность, застежка которой была сделана в виде головы кота с рубином во рту.

– Ты когда-нибудь читала книги Кросса?

– Кросса? А кто это?

– Он пишет о криминальных процессах.

– О! Узнаю тебя… Нет. Но не вижу в этом ничего странного. Тебе же известно, что у меня нет болезненного воображения, как у некоторых, – лицо ее стало серьезным. – Как, например, у Марка Деспарда, доктора Вельдена и у тебя. Вы чересчур увлекаетесь убийствами и всякими этими страшными вещами… Ты не считаешь, что в этом есть нечто нездоровое?

Стивенс был ошеломлен. Он никогда не слышал раньше от Мэри подобных рассуждений. В ее словах было столько неискренности, фальши…

Он взглянул на нее снова и понял, что она говорит серьезно.

– Один высокопоставленный чиновник сказал однажды, – заметил он, – что до тех пор, пока американцев будут интересовать преступления и адюльтеры, страна вне опасности. Тебе не нравится, как ты говоришь, мой болезненный вкус? Ну что ж. Попробую предложить тебе новую рукопись Кросса. Может быть, и твой вкус изменится. Она об отравительницах, среди них есть даже некая Мари.

– Да? А ты ее прочел?

– Нет, только взглянул.

Мэри больше не проявила ни малейшего любопытства, как-то сразу перестала говорить о рукописи и, нахмурив брови, повернула на дорогу, которая вела к их дому.

Стивенс вылез из машины, чувствуя голод и холод. Свет весело пробивался сквозь занавески, в воздухе ощущался запах зелени и аромат сирени. Позади виллы поднимался небольшой холм, покрытый леском, с оградой Деспард Парка на вершине.

Они вошли; направо от холла располагалась жилая комната с софой и креслами, обитыми оранжевой тканью, небольшими лампами рассеянного света, рядами книг в разноцветных обложках и хорошей копией Рембрандта над камином. Налево, за стеклянной дверью, была столовая, там Стивенс увидел хлопотливую пухленькую Элен.

Мэри взяла у него шляпу, портфель, и он поднялся на второй этаж, чтобы освежить руки и лицо. Умывание подействовало на Стивенса благотворно; весело насвистывая, он начал спускаться по лестнице, но вдруг остановился. Отсюда хорошо был виден его портфель, лежавший на маленьком телефонном столике. Никелированный замок слегка поблескивал, и Стивенс обнаружил, что он открыт.

У него возникло ощущение, что кто-то шпионит за ним в его собственном доме. Это показалось ему ужасным. Чувствуя неловкость, он приблизился к столику и быстро проверил рукопись. Фотографии Мари Д'Обрэй в ней не было.

Даже не дав себе времени обдумать все происшедшее, Стивенс тут же прошел в гостиную. Ему почудилось, что в ней что-то изменилось. Мэри с пустым стаканом в руке полулежала на софе, рядом стоял круглый столик на одной ножке, на нем располагался сервиз с коктейлями. Лицо ее было порозовевшим, жестом она указала мужу на другой стакан.

– Ты напрасно теряешь время. Выпей и почувствуешь себя гораздо лучше.

Стивенс глотал, чувствуя, что Мэри изучает его. Но мысль эта показалась ему настолько отталкивающей, что он поспешил отделаться от нее, налил себе второй коктейль и залпом выпил и его.

– Скажи-ка, Мэри, тебе не кажется, что этот дом номер один по Кингс-авеню весьма странный? Ты знаешь, я бы не удивился, если бы увидел однажды между занавесками руки призрака или если бы там обнаружились трупы в шкафах. Кстати, ты не знаешь кого-нибудь, кто бы жил в прошлом веке, носил твое имя и имел привычку отравлять людей мышьяком? Она, нахмурившись, поглядела на него.

– Тед, о чем ты, черт побери! Сегодня ты мне кажешься совершенно ненормальным. – Она смешалась, потом рассмеялась: – Ты думаешь я отравила твой коктейль?