Сжигающий суд

– Довольно, – сказал Бреннан, проведя по лицу рукой, словно бы удостоверяясь, что он все еще здесь. – Простите меня, мисс Деспард, но я должен работать. На дворе апрель, а не ночь Всех святых. Дамы, скачущие верхом на метлах, находятся немного в стороне от моих занятий. Если вы хотите заставить меня поверить, что какая-то колдунья вначале сглазила Майлза Деспарда, затем намазалась мазью, прежде чем облачиться в платье столетней давности, для того чтобы суметь потом проникнуть сквозь стену… на это я вам отвечу, что мне нужна версия, которую я смогу изложить суду присяжных!

– В самом деле? – не смутилась Эдит. – Хорошо, вот одна из них. Сейчас я прочту вам наиболее интересное. Хотя, если вы не способны сделать из прочитанного выводы, может быть, мне нет смысла стараться вообще? Это касается женщины по имени Мари Д'Обрэй, кстати, это девичье имя маркизы де Бренвийе, гильотинированной в 1861 году. Как бы вы ни оценивали XVII и XVIII век, вы не будете спорить с утверждением, что мракобесие продолжалось и во второй половине прошлого века?

– Вы хотите сказать, что она была казнена за колдовство?

– Нет, она была казнена за убийство. Подробности не очень приятные, и я избавлю вас от них. Я только прочитаю описание Мари Д'Обрэй, сделанное одним из тогдашних журналистов: «Дело захватило публику не только потому, что обвиняемая была красива и довольно богата, но также и потому, что Мари Д'Обрэй оказалась женщиной скромной до такой степени, что, когда прокурор позволил себе произнести несколько двусмысленных фраз, она покраснела, как школьница…» А вот ее портрет: «Она носила коричневую велюровую шляпку со страусовым пером и того же цвета шелковое платье. В одной руке она держала серебряный флакон с солью, а запястье руки охватывал любопытный браслет, защелка которого была сделана в виде кошачьей головы и рубином вместо рта. Когда свидетели описывали подробности знаменитой черной мессы в мансарде версальской виллы или об отравлении Луи Динара, многие в зале взволнованно выкрикивали: «Нет, нет! Не может быть!», тогда как обвиняемая лишь поигрывала своим браслетом». С глухим хлопком Эдит закрыла книгу.

– Тед, – сказала она, – вы знаете, у кого есть похожий браслет.

Стивенс знал это прекрасно и помнил также, что видел этот браслет на фотографии Мари Д'Обрэй 1861 года, которая исчезла из рукописи. Однако чувства его были в таком смятении, что ответить он ничего не смог.

– Да, – сказал Марк, – я тоже знаю и не могу об этом не думать.

– На вашем месте, мистер Стивенс, – живо вмешался Бреннан, – я бы не мучился так, как мучаетесь, кажется, в настоящее время вы. Очень любопытно то, что мистер Деспард весьма живо защищал вашу супругу до того момента, как услышал все эти сказки. У меня же, напротив, реакция совершенно иная.

– Вы отрицаете, что колдовство практиковалось в прошлом? – резко спросила Эдит.

– Вовсе нет, – вопреки всякому ожиданию ответил Бреннан. – Скажу вам больше: оно и сейчас практикуется, причем у нас, в Америке. Мне знакомы эти шнурки с девятью узелками. Их называют «лестница колдуна».

– Как вы сказали? – удивленно воскликнул Марк.

– Вы что, забыли где мы находимся? – спросил Бреннан. – Или, может быть, вы не читаете газет? Здесь, на границе Голландской Пенсильвании, местная ведьма до сих пор лепит восковые фигурки и пытается сглазить животных. Может быть, вы знаете об этом, ведь ваша служанка родом из Голландской Пенсильвании. Возможно, и это имеет какое-то отношение к делу, хотя я и не думаю, что ваша служанка замешана в преступлении. Как только я услышал о шнурке, я тотчас подумал, что кто-то пытался околдовать вашего дядю. А размышляя над версией мистера Стивенса, я пришел к выводу, что просто необходимо узнать, откуда приехали Хендерсоны?

– Из Ридинга, я думаю, – ответил Марк. – По крайней мере, они уроженцы тех мест. Затем часть их семьи переехала в Кливленд.

– Ридинг – милый городок, – сказал Бреннан. – И как раз находится в Голландской Пенсильвании.

– Чтоб меня повесили, если я что-то понимаю, капитан! Теперь и вы поверили в колдовство?

Бреннан, скрестив на груди руки и слегка склонив голову набок, рассматривал Марка.

– Мистер Деспард, когда я был ребенком, пределом моих мечтаний был револьвер с рукояткой из слоновой кости. В воскресной школе меня научили, что надо только помолиться – и мечта осуществится. И я молился об этом пистолете, как, надо думать, многие молились о вещах более важных. Я даже говорил себе, что, если дьявол придет, чтобы попросить мою душу в обмен на этот чудесный пистолет, я соглашусь на сделку. Вот и с колдовством все точно так. Я могу лепить восковые фигурки, похожие на всех тех людей, которых я не люблю – хоть на всю республиканскую партию! – но вовсе не значит, что они умрут, если я буду втыкать в них булавки. Поэтому, когда вы мне втолковываете, что ваш дядя был заколдован и убит с целью присоединения его к шайке вампиров из особ женского обличья, что он вышел из гроба и в любой момент может постучаться в эту комнату, я вам…

В этот момент дверь в комнату распахнулась с треском, заставившим всех подпрыгнуть, а Марка невольно выругаться. На пороге, держась за косяк, с растерянным лицом стоял Огден Деспард. Взглянув на него, Стивенс ощутил страх еще более сильный, чем тот, который охватил его раньше. Огден вытер лоб рукавом.

– Хендерсон… – начал он.

– Что? Что с Хендерсоном? – спросил Марк.

– Сегодня утром, на Хендерсона напали, и с ним случился припадок. Он еле говорит. Надо, чтобы вы все пошли сейчас к нему. Он сказал, что видел дядю Майлза.

– Вы хотите сказать, – спросил Бреннан, – что он нашел тело?

– Нет! – гневно возразил Огден. – Я хочу сказать, что он видел дядю Майлза.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

ОБЪЯСНЕНИЕ

– И где же ваш нос? – сказал Санчо,

увидев его без костюма ряженого,

– В моем кармане, – и, ответив так, тот

показал нос из лакированного картона,

точно такой, как было уже описано.

– Святая Мадонна! – воскликнул Санчо. —

Кто же это? Томас Сесиаль, мой сосед и друг!

– Он самый, друг Санчо, – отвечал господин.

Вскоре я объясню тебе, как он позволил

уговорить себя сюда прийти.

Глава XVII

Дверь маленького каменного домика была нараспашку. Туман поднялся, и наступил светлый и свежий день. Невдалеке среди щебенки и разбитых плит виднелся брезент, прикрывавший вход в склеп, углы брезента были придавлены большими камнями.

Хендерсона они нашли в маленькой гостиной, где они собирались прошлой ночью. Он лежал на старом кожаном диване, уставившись полуприкрытыми глазами в потолок. На лице его застыло выражение, в котором удивление смешалось с физическим страданием. Волосы его были спутаны, а на левом виске виднелся синяк. Он был в той же одежде, что и прошедшей ночью, и, кажется, не мылся с той поры. Поверх укутывавшего его до подбородка одеяла лежали дрожащие руки. Услышав, что кто-то вошел, он напряженно повернул голову, затем снова уставился в потолок.

– Добрый день, Джо, – сказал Марк.

Что-то дрогнуло в лице Хендерсона, но он по-прежнему выглядел человеком, испытывающим невыносимые страдания.

– Ну что, старина, – сказал Марк, приветливо положив руку ему на плечо. – Этой ночью, несмотря на ваш возраст, вы работали как лошадь, и, конечно, очень устали. А что это за забавная история приключилась у вас с дядей Майлзом?

– Мистер Деспард, – спокойно вмешался Бреннан. – Я перестал понимать вас. Сейчас вы называете историю с дядей забавной, а всего пять минут назад всерьез рассуждали о призраках и «неумирающих». Что означает эта перемена?

– Я не знаю… – смутился Марк. – Но мне показалось, что вы заинтересовались версией Стивенса. И когда один из Хендерсонов снова увидел призрак, я подумал, что это уж слишком… Он снова повернулся к старику и сказал сухо: – Попытайтесь взять себя в руки, Джо. Здесь полиция.