Сжигающий суд

– «Истоки верований в «неумирающих» возникли в последней четверти XVII века во Франции. Господин де ла Марр впервые упоминает о них в 1737 году, в «Трактате о магии, колдовстве, одержимостях, наваждениях и порчах». В течение нескольких лет после выхода трактата вопрос этот очень серьезно обсуждался даже учеными, но споры на эту тему разгорелись с новой силой совсем недавно, во время уголовного процесса 1861 года.

Если говорить кратко, то «неумирающие» – это лица, в основном женщины, приговоренные к смертной казни за преступные отравления, тела которых, мертвые или живые, были сожжены на костре. Именно в этом пункте криминология объединилась с колдовством.

С давних времен использование ядов считалось колдовством. Различные приворотные зелья, всегда употреблявшиеся в магии, зачастую служили и для отравлений. Так например, попытка опаивания любовным напитком преследовалась еще по древнеримским законам. В средние века магию приравнивали к ереси. В Англии в 1615 году состоялся процесс об отравлении, который стал настоящим процессом над колдовством. Когда Анна Тернер предстала перед господином судьей Коуком за отравление сэра Томаса Овербери, суду были продемонстрированы все ее «волшебства» – свинцовые статуэтки, пергаменты, кусок человеческой кожи. Присутствующие как бы ощутили дыхание Зла.

Но именно во Франции во второй половине того же века эти дьявольские преступления стали наиболее частыми. Дамы двора Людовика XIV предавались сатанизму, принося в жертву младенцев на теле женщин во время «черных месс». Эти обряды совершались в тайных помещениях. Так, госпожа ля Вуазен вызывала призраков в Сен-Дени, и затем при таинственных обстоятельствах умирали люди.

Используя исповедальни, религиозные власти пытались изменить складывающееся положение дел. В Париже в Арсенале, около Бастилии, действовал знаменитый Сжигающий суд, который карал колесом и огнем. Таинственная смерть мадам Монтеспан, фаворитки Людовика XIV, в 1672 году дала новый импульс к преследованию отравителей. Между 1672 и 1689 годами некоторые из виднейших дам Франции предстали перед Судом; среди них были и две племянницы кардинала Мазарини, герцогиня де Буйон, графиня де Суассон, мать принца Евгения. Но наиболее громкий процесс состоялся в 1676 году. Он длился три месяца, подсудимую звали маркиза де Бренвийе.

Преступные действия маркизы де Бренвийе были открыты после внезапной смерти ее любовника, капитана Сен-Круа. Среди вещей Сен-Круа была обнаружена шкатулка из тикового дерева, в ней находилось завещание с просьбой передать ее после его смерти маркизе де Бренвийе, живущей на улице Нев-Сен-Поль. Шкатулка была полна ядов, содержащих хлорную ртуть (сулему), сурьму и опиум. Мадам де Бренвийе бежала, но была разыскана и арестована полицейским по фамилии Деспре. Несмотря на изобретательную защиту мэтра Нивелля, она была изобличена Деспре, который подал в Суд письменное заявление с перечислением преступлений, о которых маркиза тайно поведала ему. Это было признание истерички – список содеянных ею преступлений, а также преступлений, которые она не совершала и не могла совершить. Она была приговорена к отрубанию головы и сожжению.

После приговора для того, чтобы заставить ее выдать имена сообщников, она была подвергнута пыткой водою, что составляло часть процессуальной системы. Жертва была положена на стол, ей в рот вставили кожаную воронку и вливали в нее воду до тех пор, пока…»

Эдит Деспард оторвала глаза от книги. Туманный свет из окна падал на ее волосы и лицо, в выражении которого чувствовалось напряженное любопытство. Никто из мужчин не шевелился. Стивенс пристально разглядывал рисунок на ковре. Он вспомнил теперь адрес того дома в Париже, который доктор Вельден советовал ему посетить, если он интересуется знаменитыми преступлениями. Это был дом номер 16 по улице Нев-Сен-Поль.

– «Мадам де Севинье видела, как мадам де Бренвийе отправилась на казнь. Большая толпа народа собралась на Нотр-Дам, чтобы посмотреть, как преступница будет расплачиваться за свои злодеяния. Маркиза была в рубашке, босиком и с зажженной свечой в руке. Ей было тогда сорок два года, и она сохранила лишь остатки своей былой красоты. К радости аббата Пиро, она демонстрировала собой эталон раскаяния и покорности. Однако она, кажется, не простила Деспре и, поднимаясь на эшафот, произнесла несколько слов, которые никто не расслышал. Тело ее было сожжено на Гревской площади.

Благодаря разоблачениям, сделанным во время процесса, власти сумели раскрыть в кратчайшие сроки все дьявольские нити, ведущие во двор Великого Короля. Ля Шоссе, служанка Сен-Круа, была заживо колесована. Колдунья и отравительница ля Вуазен, арестованная вместе со своими сообщниками, была заживо сожжена в 1680 году. Поклонники Сатаны были казнены, их пепел развеян. Но мэтр Нивель вынужден был позднее признаться: «Есть нечто недоступное для нас. Я видел, как они умирали. Они не были обыкновенными смертными женщинами, этим дело не кончилось».

Что было затем? Мы должны заметить, что и в наши дни сатанизм еще существует в Европе, мало того, как подтвердило расследование Марселя Надо и Мориса Пеллетье, он является причиной большого числа отравлений.

Но если можно понять, что убийцы, как правило женщины, используя мышьяк, стремятся совершать преступление, то совершенно необъяснимым кажется тот факт, что у их жертв появляется желание быть убитыми. Весьма странным кажется, что в большинстве случаев жертвы даже не пытаются защищаться, словно бы смиряясь со своей судьбой, хотя они совершенно определенно знают, что принимают яд. Фрау ван Лейден открыто заявила своей жертве: «Ваш черед придет через месяц». Едаго сказал: «Где появляюсь я, там люди умирают». Однако никто не доносит на них. Можно предположить, что существует некая дьявольская связь между убийцей и жертвой, нечто вроде колдовской порчи.

Эта теория впервые была предложена господином де ля Марром в 1737 году в связи с делом, которое взбудоражило весь Париж. Молодая девушка девятнадцати лет – Тереза ля Вуазен, носящая ту же фамилию, что и известная отравительница, сожженная в 1680 году, – была арестована за серию убийств. Ее родители были угольщиками, живущими в лесу Шантильи. Она не умела ни читать, ни писать. Росла она обыкновенной девочкой и до шестнадцати лет ничем не отличалась от других детей. И тут по соседству была совершена серия из восьми убийств. Любопытная деталь: у изголовья или под покрывалом каждого покойного находили шнурок – из волос или из пеньки – с девятью узелками.

Девять, как известно, магическое число, тройное умножение трех, которое постоянно встречают во всех мистических обрядах. Шнурок, завязанный девять раз, приводит жертву в полную зависимость от колдуна.

Когда власти сделали судебный выезд, они обнаружили ля Вуазен в лесной чаще, совершенно нагую и с «глазами, похожими на глаза волчицы». Привезенная в Париж и допрошенная, она сделала письменное заявление и в то же время вопила при виде огня. Хотя, по утверждению родителей, она не была обучена читать и писать, и то и другое она делала великолепно, изъясняясь, к тому же, весьма изысканно. Она признала, что совершила убийство. На вопрос о завязанных шнурках, она ответила: «Теперь они составляют часть наших. Нас так мало, что мы нуждаемся в пополнении. В действительности они не мертвые и оживут. Если вы мне не верите, можете открыть их гробы и увидите, что они пусты. Один из них уже был на Великом Шабаше прошлой ночью».

Кажется, гробы и в самом деле оказались пустыми. Другая странная деталь касается алиби, которое родители подтверждали для дочери. Оно заключалось в том, что ей необходимо было в кратчайшее время преодолеть два километра и проникнуть в заколоченный дом. Ля Вуазен объяснила это так: «Это нетрудно. Я пошла в кусты, намазала мазью тело и оделась в платье, которое было на мне раньше. И тогда все стало совсем просто».

На вопрос, что она подразумевает под платьем, которое было на ней раньше, ля Вуазен ответила:

«У меня было несколько платьев. Это было очень красивым, но я не надела его, когда взошла на костер…» Произнеся слово «костер», она опомнилась и разразилась рыданиями…».