Страница 57 из 68
— Я совсем не помню отца, — ответил Тоби со вздохом и поднял глаза к потолку — на втором этаже, в спальне, лежало тело мистера Йорка. — Я помню только его.
— Он любил тебя, Тоби. Он говорил мне, что завещал бы тебе свое поместье, если бы оно не отчуждалось вместе с титулом. Я знаю, что он относился к тебе как к сыну. А вот родного сына у него никогда не было.
— Почему у него никогда не было сына? Почему вы так и не поженились?
Мать Тоби покачала головой:
— Мы бы поубивали друг друга, если бы жили под одной крышей. Нет, я привыкла к своей независимости, и мы оба были слишком упрямы, чтобы уступить друг другу. — Она снова утерла слезы и высморкалась. — В последнее время он сильно сдал. Доктора советовали ему отдохнуть. Уже несколько лет я умоляла его уйти из парламента, но упрямец даже слышать об этом не хотел.
— Поэтому ты уговаривала меня выставить свою кандидатуру?
Леди Олдридж кивнула:
— Да, поэтому.
— Мама, тебе было бы достаточно просто сказать мне правду.
Леди Олдридж едва заметно кивнула:
— Да, возможно. Возможно, мне следовало бы сказать тебе об этом. Но повторяю, не так-то легко говорить о своем любовнике с собственным сыном. И как бы то ни было, он наконец уступил мне. На прошлой неделе он сказал, что решил предоставить тебе возможность победить на выборах. Сказал, что ты к этому вполне готов. Он считал, что вы с Изабель — прекрасная пара. И еще что-то добавил насчет ягнят.
У Тоби защемило в груди. Так вот почему они при голосовании шли с Йорком вровень, вот почему он встретил его в городе в разгар избирательной кампании. Выходит, правильно он тогда подумал — старик вообще не вел никакой кампании.
Тут в комнату вошел Джереми. А вместе с ним — мисс Осборн. Тоби встал, чтобы поздороваться с ними.
— Джем, мисс Осборн, очень хорошо, что вы пришли.
— Мы только что получили известие, — сказал Джереми. — Люси хотела присоединиться к нам, но…
— Конечно, все понимают, что она не могла приехать, — ответил Тоби. — Не с младенцем же одной недели от роду… Как поживает новорожденный Томас Генри Трескотт, пятый виконт Уоррингтон?
— Как положено родовитому лорду, — ответила мисс Осборн. — Весь дом у него на побегушках.
— Не могу сказать, что меня это удивляет, — с улыбкой сказал Тоби. Он жестом пригласил графа и мисс Осборн присесть рядом с кушеткой, на которой сидела леди Олдридж. — Надеюсь, вы помните мою мать.
— А у мистера Йорка не было родственников? — спросила мисс Осборн, окинув взглядом людей в гостиной.
— Нет, — ответил Тоби. — Не было близких родственников по крайней мере. У него, кажется, есть несколько двоюродных братьев и сестер, поэтому…
— У него были мы, — перебила леди Олдридж. — Мы — его семья. — Она снова заплакала. — Не заставляй их думать, будто он был один на свете.
— Нет, конечно, он не был одинок, — поспешно сказал Тоби. Для Джереми и мисс Осборн пояснил: — Наши семьи всегда были очень близки. Они с мамой были… добрыми друзьями.
— Мы были любовниками, — заявила вдруг леди Олдридж. Когда все трое уставились на нее в изумлении, она, обращаясь к сыну, добавила: — Я старая женщина, и теперь он мертв. И мне все равно, что скажут люди. Пусть знают. Мы были любовниками.
Джереми и мисс Осборн отвели глаза. Они готовы были смотреть куда угодно, лишь бы не на леди Олдридж.
Однако это ее не остановило. Утирая слезы, она продолжала:
|| — Ты был прав, Тоби. Мне следовало выйти за него. Он, знаешь ли, просил моей руки. Просил много раз, а я все время ему отказывала. И сейчас… — она всхлипнула, — сейчас я не имею на него никаких прав. Я не имею права носить по нему траур, не могу быть похоронена рядом с ним. Не имею права на то, чтобы подняться наверх и проследить, чтобы его слуга надел на него жилет в зеленую полоску, а не тот ужасный синий.
— Мама, пожалуйста, не плачь, — пробормотал Тоби. — Я… я поговорю с его слугой. — «О Господи, нашел чем ее успокоить! — отчитал он себя. — А ведь прежде я всегда знал, как успокоить дам, как поднять им настроение. Неужели я утратил эту способность?» Да, похоже, что так. Похоже, что он ее утратил. И произошло это сегодня утром, после разговора с Изабель. Очевидно, эта его способность объяснялась несокрушимой уверенностью в себе. И вот сегодня, в этот злополучный день, он лишился такой уверенности.
Тут Тоби заметил Реджинальда. А следом за ним в гостиную вошел Джосс. Снова поднявшись, он прошептал:
— Мама, тут Реджинальд.
— О, пусть он тоже узнает, — ответила мать. — Теперь мне нечего стыдиться. Йорк умер, и теперь уже ничего не имеет значения. — Она громко разрыдалась.
Мисс Осборн, сидевшая с ней рядом, покосилась на Тоби.
— Что мне делать? — спросила она шепотом.
Тоби вздохнул и беспомощно пожал плечами. Он никогда не видел мать в таком состоянии, никогда.
Реджинальд, пробравшись сквозь толпу, оказался наконец рядом с кушеткой.
— Августа отправила мне в контору записку, — сообщил он. — Как жаль, черт возьми, что Йорк от нас ушел! — Он бросил взгляд на леди Олдридж. — Она тяжело восприняла утрату, верно?
Тоби кивнул:
— Да, похоже на то. Очевидно, они были близки.
— Мы были любовниками, — всхлипывая, пробормотала мать Тоби.
Реджинальд изменился в лице и тихо присвистнул:
— Однако…
Мисс Осборн осторожно похлопала леди Олдридж по плечу.
— Ну, будет вам… Не стоит, — тихо сказала она. Но мать Тоби по-прежнему заливалась слезами.
В этот момент к ним подошел Джосс. Тоби кивнул ему.
— Прошу прощения, — пробормотал Джосс. — Возможно, я вам помещал. Но видите ли… Я был в конторе мистера Толливера, когда принесли записку. И я подумал, что должен почтить память покойного. — Он посмотрел на женщин, сидевших на кушетке. — Простите, я не знал…
— Не надо извиняться, — перебил Тоби. — Никто не знал. Хорошо, что ты пришел.
Его мать еще громче разрыдалась, и мисс Осборн снова покосилась на Тоби.
— А это не Монкриф у дверей? — с надеждой в голосе спросил Джереми. — Я давно хотел с ним поговорить.
— Нет, не уходи, — сказал Тоби, придержав друга за рукав. Он нисколько не осуждал Джереми за попытку сбежать, однако ему хотелось, чтобы тот остался.
— Я даже не знаю, как он умер, — всхлипывая, причитала леди Олдридж. Реджинальд протянул ей чистый носовой платок, и она, в очередной раз высморкавшись, продолжала: — Говорят, с ним случился апоплексический удар, но доктор отказывается раскрывать мне подробности. Было ли ему больно? Страдал ли он? Мне невыносима сама мысль о том, что он умирал тут в одиночестве, в своей кровати… О, это слишком ужасно, чтобы даже пытаться себе представить!
— Если у него действительно был апоплексический удар… и если это случилось с ним во сне, то скорее всего он не испытывал никакой боли, — тихо сказала мисс Осборн.
— Дорогая, вы очень добры, но… Прошу меня извинить, но я бы предпочла услышать эти заверения от его доктора.
— Она и есть доктор, — заявил Джосс.
Хетта мельком взглянула на него.
— Капитан Грейсон хочет сказать, — пояснила мисс Осборн, — что я получила серьезную медицинскую подготовку и приобрела профессиональный опыт благодаря своему отцу — довольно известному доктору. Но то, что я вам сейчас говорю, я узнала, когда была еще ребенком. Моя мать перенесла апоплексический удар, когда я была совсем маленькой. Кровоизлияние было серьезным, ее парализовало, и она так и осталась до конца жизни прикованной к постели. У нее пропала речь. За год, что последовал за тем, самым первым, кровоизлиянием, она перенесла много других, не таких сильных. — Хетта сделала глубокий вдох, потом продолжила: — И я всегда сидела рядом с ней, когда отец был занят в больнице. Я читала ей вслух, а также поила ее чаем или бульоном. Вначале эти ее приступы трудно было даже распознать. Со стороны казалось, словно мать спит. Она едва заметно вздрагивала, и веки ее чуть трепетали. Потом она просыпалась с немного испуганным видом, но боли она не чувствовала. Никогда не чувствовала боли.