Зачем ловеласу жениться

— Тоби, а джентльмены действительно всегда сопровождают своих жен, когда те ходят к модисткам?

— Нет, не думаю. — Он галантно открыл перед женой дверь. — Джентльмены обычно ходят к модисткам с любовницами.

Бел замерла на пороге.

— Дорогая, не пугайся, — со смехом сказал Тоби, подталкивая Бел к узкой лестнице, ведущей на второй этаж. — Я не о себе говорю. Если бы я бывал здесь с любовницей, то не стал бы приводить сюда свою жену, верно?

Они поднялись на второй этаж, и тут же раздался приятный женский голос, доносившийся откуда-то из глубины коридора:

— Боже мой, сэр Тоби! А мы думали, вы уже никогда сюда не вернетесь!

— Не стал бы приводить, говоришь? — шепотом спросила Бел, опасливо поглядывая на мужа.

Они вошли в просторную комнату, и Бел едва сдержала восторженный возглас. На полках вдоль стен ровными рядами лежали рулоны тканей всех цветов радуги и всевозможных оттенков. Несколько раз моргнув, Бел наконец осознала, что полками с тканями занята лишь одна стена, а другая была зеркальной, что и создавало такую иллюзию. Кроме того, здесь лежали разноцветные ленты и кружева, а на стеклянном стеллаже возле окна располагались плюмажи и сверкающая бижутерия. В первые мгновения Бел даже показалось, что от этого изобилия красок и блесток у нее голова закружилась.

Тут навстречу им выплыла полная седовласая женщина в шуршащих юбках из шелка. Взяв Тоби под руку, она сказала:

— Мы слышали, что вы женились, сэр Тоби, но нам не хотелось в это верить. Мы были так рады за вас, когда вам удалось вырваться из тисков этой бледной пигалицы, этой Софии. Надо признать, что чувство цвета у нее присутствует, но я всегда знала, что она вам не пара. Что она вас обманет. — Дама повернулась к Бел. — Но вижу, что вкусы у вас изменились к лучшему. Вот эта, она ведь не англичанка?

— Только наполовину, — сказала Бел.

— Ах, только наполовину! — воскликнула мадам, бесцеремонно разглядывая Бел. Осмотрев ее тщательнейшим образом, модистка заключила: — Что ж, будем надеяться, что это правильная половина.

Бел в ужасе уставилась на мужа. А тот расплылся в улыбке и проговорил:

— Изабель, дорогая, позволь представить тебе мадам Памплмусс. Все платья моей сестры Маргарет — ее творения. И мне, как я ни противился, приходилось присутствовать на многих примерках. Маргарет частенько заставляла меня сопровождать ее сюда.

— Заставляла? — Француженка надула ярко накрашенные губы. — Миретта говорила другое.

— Миретта? — Бел тут же прикусила губу.

Мадам Памплмусс весело рассмеялась:

— Это моя племянница и ученица. Она приехала из Парижа, чтобы научиться нашему ремеслу. Сэр Тоби ее ужасно развращал.

— Я развращал ее? — Тоби тоже засмеялся. — Развращал в возрасте пятнадцати лет? Ваша племянница была на три года меня старше и успела пережить с полдюжины бурных романов. Все, что мне удалось, — это выпросить у нее поцелуй.

Модистка очень по-французски хмыкнула, тем самым выразив свое скептическое отношение к заявлению Тоби.

— А как насчет Джозефины? — спросила она.

— Прощу вас, не будем говорить о Джозефине.

— А Мэри-Клер?

— Давайте не будем говорить и о Мэри-Клер. — Тоби прижал руку к груди и сделал «трагическое» лицо. — Вы же знаете, что это ателье наделало множество дыр в моем юношеском сердце. Посетив вас в первый же раз, я ступил на путь греха и морального разложения. Добродетель была забыта. Благие намерения — тоже, Осмелюсь перефразировать одно известное изречение… Для меня дорога в ад была устлана тюлем, однако… — Он обнял Бел за талию. — Однако сейчас я пришел сюда для того, чтобы охранять моего ангела-хранителя, взявшего на себя труд по спасению моей грешной души.

Мадам Памплмусс внимательно посмотрела на Бел. Потом с хищной усмешкой сказала:

— Значит, ангел? Что-то не очень похожа. Совсем не похожа. — Модистка медленно обошла вокруг Бел, проводя ладонями по ее плечам и по бедрам. — А теперь руки в стороны, милая. — Двумя точными тычками под ребра мадам добилась того, что Бел вытянула руки в стороны. Затем модистка развернула ее лицом к зеркальной стене. — Так вот, чтобы стать настоящим ангелом… — продолжала модистка, — вам следует позволить мужчинам хотя бы одним глазком заглянуть в рай. — С этими словами она приподняла ладонями груди Бел, так что они едва не вывалились из выреза её муслинового платья.

Не зная, куда деваться от ужаса и стыда, Бел судорожно сглотнула. Ей очень хотелось высказать все, что думает об этом издевательстве, но она не могла произнести ни слова. К счастью, Тоби в это время рассматривал ткани на полках и не смотрел на нее.

— Да, так намного лучше, — сказала мадам, пристально глядя на отражение Бел. — Леди Олдридж, мы изготовим для вас правильный корсет. Такой, чтобы они, — она снова потрогала ее груди, — плыли, как облака в небе.

Тут Тоби наконец оторвался от изучения тканей и плюмажей и проговорил:

— Ей нужен подходящий наряд на посещения оперы. Через три дня наряд должен быть готов.

— Для оперы? — Бел наконец-то обрела дар речи. — Но мы не можем ехать в оперу через три дня!

— Три дня? — Мадам прищелкнула языком. — Нет, невыполнимо.

— Мы непременно поедем в оперу, — заявил Тоби. Взглянув на модистку, добавил: — И три дня — вполне реальный срок. Я видел, как вы раньше творили чудеса. Только не говорите мне, что ваши ловкие пальчики потеряли сноровку.

— Что вы могли узнать о моих ловких пальчиках? — Мадам бросила на Тоби кокетливый взгляд, затем достала из ящика стола тесьму для снятия мерок. — Конечно, вы могли бы кое-что узнать, если бы не тратили столько времени на молоденьких девушек. Я бы совратила вас так, что надежды на спасение души не осталось бы вовсе.

— Обещания, одни лишь обещания… — с улыбкой пробормотал Тоби. Взяв руку модистки, он поцеловал ее пальцы, затем сказал что-то на французском — что-то, прозвучавшее очень двусмысленно, как показалось Бел.

«А впрочем, ничего удивительного, — подумала она. И в тот же миг от дальней стены комнаты донеслось женское хихиканье, так что, возможно, Бел не ошиблась насчет двусмысленности.

Она тихонько вздохнула. Удастся ли ей когда-нибудь привыкнуть к привычке Тоби флиртовать с дамами у нее на глазах? Разумеется, Бел прекрасно понимала, что ревность ее абсурдна. Тоби просто шутил с женщинами, хотел повеселить или же сделать комплимент, польстить. Однако Бел едва ли следовало на него из-за этого обижаться. Потому что к ней он относился совсем иначе, не так, как к другим. Разумеется, Тоби и ей дарил комплименты. Но, кроме этого, он постоянно заботился о ней и всегда был с ней нежен и ласков.

За портьерой снова послышались смешки, и Бел невольно поморщилась — это хихиканье ужасно действовало на нервы.

«Хотя дело вовсе не в хихиканье, — подумала вдруг Бел. — Вот-вот начнутся месячные — наверное, потому и нервничаю. Что же касается оперы…»

Решительно покачав головой, Бел заявила:

— Нет, мы не сможем поехать в оперу на этой неделе. Ты же не можешь рассчитывать на то, что избиратели снова разойдутся раньше времени. — Муж удивил ее сегодня, приехав домой сразу после ленча ввиду «непредвиденного обстоятельства». — Какая на этот раз будет причина? Жена общественного наблюдателя опять заболеет?

Тоби невольно вздохнул:

— Дорогая, не беспокойся, все будет в порядке. Когда мы отправимся в оперу, я просто вернусь домой чуть пораньше. Несколько часов моего отсутствия никак не повлияют на ход избирательной кампании. Конечно, прибыли хозяина трактира, возможно, упадут, но тут уж ничего не поделаешь.

— Вот сюда, миледи. — Модистка пригласила Бел пройти к ширме в дальнем углу. — Нам надо снять мерки.

Бел сделала вид, что не слышит.

— Что ж, Тоби, если ты можешь приходить и уходить с избирательного участка, когда тебе вздумается, то у меня так не получится. На пятницу наше общество назначило демонстрацию работы машины для чистки труб. Нам необходимо напечатать листовки и разослать приглашения. И еще я должна поговорить с поваром по поводу закусок и…