Огонь, гори!

Флора, видимо, узнала о его присутствии задолго до того, как он заметил ее. Возможно, она увидела его сразу же, как он вошел, хотя сейчас намеренно опустила глаза. На ней было темно-синее бархатное платье, обшитое золотом, с низким вырезом, но с бретелями и, как у большинства вечерних платьев, с короткими сине-золотыми выступами на плечах, похожими на узкие эполеты.

Рядом с ней на зеленом сукне высилась маленькая кучка жетонов. Пышные золотые волосы Флоры были тщательно уложены, как и накануне, — примерно в том же стиле, как и у красотки Кейт. За ее креслом, настороженно следя за каждым движением игроков, стоял одетый в ливрею мускулистый кучер.

Флора подняла голову и вскинула на Чевиота быстрый взгляд. В нем читались раскаяние, желание оправдаться, мольба. Как только их глаза встретились, им показалось, что они одни и уже сжимают друг друга в объятиях.

«Что ты здесь делаешь?» — спрашивал ее укоризненный взгляд.

«А ты что здесь делаешь?»

Флора снова опустила голову и принялась смущенно перебирать жетоны. Узнав Чевиота, кучер облегченно вздохнул. Чевиот небрежно зашагал мимо игроков; многие, перед тем как сделать ставку, брали из рук лакеев бокал с вином.

Надо всем витал дух азарта, однако Чевиота всеобщее возбуждение не коснулось. Он никогда не мог понять тех, кто из вечера в вечер занимал себя картами, в то время как можно было, отдавшись одиночеству, почитать в тиши кабинета книгу. Правда, существовали и другие искушения. Если бы не железная дисциплина, он легко мог бы спиться или пуститься во все тяжкие.

Собственно говоря, в молодости — в прошлой жизни — он едва не сбился с пути. Когда он закончил Кембридж и вернулся домой, одна девушка отказалась выйти за него замуж, потому что он твердо решил поступить в полицию, вместо того чтобы изучать право. Он был слишком упрям, чтобы уступить невесте, но после ее отказа ушел в затяжной запой. Тогда-то та девушка сказала…

В голове у Чевиота все смешалось и помутилось. Память изменила ему; он даже не мог вспомнить, как звали его невесту и какая она была.

От духоты, ревущего пламени, движения гостей, многие из которых не играли, а просто фланировали по залу, занавешенному желтыми шторами, у него потемнело в глазах и закружилась голова. Он сосчитал до десяти; в глазах прояснилось. Пока он помнит свое дело, все остальное не важно. Но если и это пропадет…

За раздумьями Чевиот не заметил, как дошел до противоположного конца стола. Там находилась доска, расчерченная желтыми квадратами, в которые были вписаны красные и черные цифры. Посередине вертелось неуклюжее колесо. В голове у него совершенно просветлело.

Когда шарик упал в гнездо, помеченное «зеро», банк забрал все ставки. На диске с цифрами имелось не только зеро, но и двойное зеро. И кое-что еще.

— Делайте ваши ставки, дамы и господа! Делайте-ваши-ставки, делайте-ваши-ставки, делайте-ваши-ставки!

Чевиот обогнул стол и остановился между Флорой и первым крупье. Кучер, почтительно поклонившись ему, отошел в сторону.

Чевиот не заговорил с Флорой. Он мягко положил руку ей на плечо. Плечо было теплым и влажным и слегка дрожало. Она снова метнула на него быстрый взгляд. Лицо Флоры чуть зарделось; там, где кожа разогрелась от жара свечей, на ней выступила испарина.

— Добрый вечер! — громко поздоровался Чевиот с ближним из двух крупье, чтобы привлечь к себе внимание.

Крупье поднял на него взгляд, кивнул и улыбнулся, показав гнилые зубы.

— Добрый вечер, мистер Чевиот, — сказал он и снова принялся напевно бормотать, повторяя номера сделанных ставок.

Чевиот подался вперед и обратился ко второму крупье.

— Для начала, — произнес он чуть громче, — дайте-ка мне фишек на две сотни. По пятьдесят фунтов, пожалуйста.

Из брючного кармана он извлек деньги, полученные в банке Гроллера. Тысяча фунтов в пятифунтовых банкнотах кажется значительной суммой. Некоторые игроки оторвались от стола и посмотрели на него, но их взгляды тут же остекленели или подернулись пленкой.

За столом, где играли в «красное и черное», он уже насчитал девятерых «подсадных уток» Вулкана. Не меньше четверых вертелись в зале среди тех, кто просто слонялся между столами и наблюдал за игрой. Если прибавить еще двенадцать, сидящих за рулеткой, по обе стороны от колеса, их было не меньше двадцати пяти. Возможно, имелись и другие — скажем, четыре-пять. Всего, следовательно, тридцать «подсадных» на сто двадцать посетителей.

Второй крупье, перед которым возвышалась куча банкнотов и монет, а также груды жетонов, молча кивнул. Сунув оставшиеся деньги обратно в карман, Чевиот отдал крупье сорок пятифунтовых банкнотов, получил взамен четыре жетона по пятьдесят фунтов и торопливо придвинул жетоны к себе. Один кругляш выскользнул у него из рук и упал на ковер рядом с первым крупье, крутившим колесо. Наклонившись за жетоном, Чевиот бросил быстрый взгляд на правую ногу крупье, находившуюся рядом с ножкой псевдочиппендейловского стула.

Потом он выпрямился.

— Я чувствую, — звонко объявил он, — что сегодня сорву банк!

Вспомнив номер на бляхе сержанта Балмера, Чевиот поставил двести фунтов на тринадцать черными. Вокруг стола послышался невнятный гул.

— Джек! — начала было Флора, инстинктивно пытаясь возразить.

Он снова ободряюще сжал ее плечо.

Все пошло так, как он и рассчитывал. Как только кто-то уверенно делает крупную ставку, многие игроки тут же следуют его примеру и ставят на то же число.

К нему повернулись лица, раскрасневшиеся от кларета и бренди. Руки перебирали фишки из слоновой кости. Субъект, известный Чевиоту как «милорд», чей нос еще больше покраснел от выпитого, бросил на номер тринадцать жетон на двадцать фунтов. Так же поступил и толстый юнец с рыжими бакенбардами, стоящий на противоположном конце стола, — Чевиот смутно вспомнил, что видел его на балу у леди Корк.

Другие, более осторожные, ставили на цвет, на чет-нечет, на ряд или на корнер, то есть на четыре номера. Отличился один очень высокий и худой молодой джентльмен. Он встал и с видом актера, играющего Гамлета, сдвинул черные брови, затем, поставив шестьдесят фунтов на шесть красными, надвинул шляпу на глаза и сел.

Доска скрипела, игра шла по-крупному; бормотание крупье зазвучало по-другому.

— Ставки сделаны! — объявил он почти нормальным голосом, вставая. — Ставок больше нет, ставок-больше-нет, ставок-больше-нет.

Одной рукой крупье раскрутил красно-черное колесо. Другой вбросил шарик слоновой кости в направлении, противоположном движению колеса.

Игроки замерли.

Шарик покатился по гладкому краю колеса над вращающимся диском с цифрами. Перескочил несколько окошек и снова покатился по краю. Наконец, колесо начало замедлять ход. Тут суперинтендент уголовного розыска Чевиот снова проявил небрежность, уронив два оставшихся жетона. Один упал на ковер. Он наклонился поднять жетон, быстро посмотрел на правую ногу крупье и тут же выпрямился.

Шарик остановился; колесо замедлило бег. Подпрыгнув в последний раз, шарик упал на ноль. Над столом пронесся общий вздох, похожий на сдавленный стон. Кто-то вполголоса выругался.

В этот момент Чевиот почувствовал, что за его спиной что-то происходит.

Под самым балконом, у желтой шторы с красным ламбрекеном, стоял Вулкан собственной персоной.

Глава 13

Встреча отверженных

Чевиот не смел показать своего любопытства. Он даже не повернул головы. Лишь покосился назад. Однако успел разглядеть крупного, широкоплечего мужчину со сверкающей лысиной, облаченного в безукоризненный фрак.

Улыбнувшись, Чевиот перевел взгляд на игорный стол.

Пока крупье лопаточкой придвигал к себе выигрыш, на лицах многих игроков играла ядовитая улыбка, в остальном они никак не демонстрировали своего отношения. Похоже было на то, словно они прикрывали острие кинжалов пальцами.

Но милорд сохранял невозмутимое выражение; он просто пожал плечами и вытащил красный шелковый кошелек. Рядом с ним сидел явный шулер, «подсадная утка» — мужчина плотного сложения в пегом парике, скрывавшем шрамы на голове. Шулер шептал на ухо милорду что-то утешающее.