О достоверности

469. Кто-то в разговоре со мной ни с того ни с сего произносит:

“Желаю тебе всего хорошего”. Я удивлен, но потом вижу, что эти слова как-то связаны с его мыслями обо мне. И тогда они уже не кажутся мне бессмысленными.

470. Почему не вызывает сомнения, что меня зовут Л. В.? Кажется, это отнюдь не то, что можно было бы установить сразу, без всяких сомнений. Но надо думать, что это одна из несомненных истин.

5. 4

[Здесь в моем мышлении пока еще большой пробел. И сомневаюсь, будет ли он восполнен. — Л. В. ]

471. Так трудно найти начало.Или лучше: трудно начать с начала. И больше не пытаться вернуться назад.

472. Обучаясь языку, ребенок заодно узнает, что требует выяснения, а что — нет. Осваиваясь с тем. что в комнате стоит шкаф, человек учится не сомневаться в том, что данный предмет и впредь будет неизменно оставаться шкафом, а не просто бутафорией.

473. Как при письме усваивают основную форму, а уж затем ее варьируют, так сначала постигают постоянство вещей как норму, которая затем подлежит изменениям.

474. Эта игра находит применение. Это может быть причиной того, что в нее играют, но не основанием.

475. Я готов здесь рассматривать человека как животное; как примитивное существо, наделенное инстинктом, но не способностью рассуждать. Как существо в Примитивном состоянии. Ведь мы пользуемся любой логикой, пригодной в качестве простейшего средства взаимопонимания, и не стыдимся этого. Язык возник не из рассуждения.

6 .4

476. Ребенка учат не тому, что существуют книги, существует кресло и т. д. и т. д., но тому, как доставать книгу, сидеть в кресле и т. д.

Позднее встают, конечно, и вопросы о существовании: “Существует ли единорог?” и т. д. Но такой вопрос только возможен, ибо, как правило, подобные вопросы не возникают. Разве человек знает, как убедиться в существовании единорога? Как научиться методу, позволяющему определять, существует ли что-либо или нет?

477. “Выходит, обучая ребенка названиям предметов с помощью указательных определений, человек должен знать, что эти предметы существуют”. — Почему это нужно знать? Разве не достаточно того, что опыт впоследствии не показывает обратное? Почему языковая игра должна основываться на некоем знании?

7. 4

478. Верит ли ребенок в то, что молоко существует? Или он знает, что молоко существует? Знает ли кошка, что существует мышь?

479. Должны ли мы сказать: знание о том, что физические объекты существуют, является очень ранним или очень поздним?

8. 4

480. Ребенок, который учится употреблять слово “дерево”. Некто, стоя с ним перед каким-то деревом, говорит: "Прекрасноедерево!” Ясно, что в эту языковую игру не входит какое-либо сомнение в существовании дерева. Но можно ли утверждать: ребенок знает,что некое дерево существует? Разумеется. “Знать нечто” не предполагает об этом думать, —но разве тот, кто что-то знает, не должен быть способен на сомнение? А сомневаться — значит думать.

481. Слыша, как мур говорит: “Я знаю, что это — дерево”, — понимаешь вдруг тех, по мнению которых это совершенно ничего не решает.

Дело сразу кажется неясным и туманным. Словно бы мур представил его в ложном свете.

Словно бы я увидел живописное полотно (может быть, театральную декорацию) и издалека тотчас же и без малейшего сомнения узнал, что на нем изображено. Но вот я подхожу поближе и вижу там множество разноцветных пятен, весьма неоднозначных и не дающих какой-либо достоверности.

482. Словно бы вот такое “Я знаю” не поддавалось никакому метафизическому акцентированию.

483. Правильное употребление выражения “Я знаю”. Человек с плохим зрением спрашивает меня: “Ты думаешь, что то, что мы видим вон там, есть дерево?” — Я отвечаю: “Я знаюэто; я отчетливо его вижу, и оно мне хорошо знакомо”. — Л: “Дома ли NN?” — я: “Полагаю, что да”. — А: “А был ли он дома вчера?” - Я: “Вчера он был дома, я это знаю, я с ним говорил”. А:

“Знаешь ли ты или только полагаешь, что эта часть дома пристроена позже?” — Я: “Я знаюэто; я справлялся об этом у...”.

484. Стало быть, в этих случаях говорят: “Я знаю” — и указывают основание знания или же могут его указать.

485. Можно также представить себе случай, когда некто, просматривая ряд предложений, то и дело спрашивает: “Я это знаю или же только полагаю?” Он хочет выяснить достоверность каждого предложения в отдельности. Этот вопрос мог бы относиться к какому-нибудь утверждению, предназначенному для судебного показания.

486. “Ты знаешь или только веришь, что тебя зовут Л. В.?” Разве это осмысленный вопрос?

Тызнаешь или лишь полагаешь, что пишешь здесь немецкие слова? Только неужели ты думаешь, что “полагать” имеет такоезначение? Какоезначение?

487. Чем доказывается, что я что-то знаю?Во всяком случае, не моим заявлением, что я знаю это.

488. Следовательно, если авторы перечисляют все, что они знают,это вовсе ничего не доказывает.

Стаж) быть, возможность знать что-то о физических объектах не может быть доказана заверениями тех, кто полагает, что имеет такое знание.

489. Ну что ответить человеку, заявляющему: “Я думаю, что тебе только кажется, будто ты это знаешь”?

490. Если же я спрашиваю: “Знаю ли я или только полагаю, что меня зовут...?” — то мне совершенно ни к чему заглядывать внутрь себя.

Правда, я мог бы сказать: я никогда не испытывал ни малейшего сомнения в том, что меня так зовут; более того, усомнись я в этом, я и не мог бы быть уверен ни в одном суждении.

10. 4

491. “Знаю ли я или только полагаю, что меня зовут Л. В.?” Если бы вопрос был таким: “Уверен ли яили только догадываюсь, что я...?” — то намой ответ, конечно, можно было бы положиться.

492. “Знаю я или только полагаю...?” можно было бы выразить и вот так: что было бы, если бы то, что до сих пор мне казалось не подлежащим никакому сомнению, оказалось ложным предположением? Как я реагировал бы на это — как в случае, когда ложным оказывается какое-то мнение, или же мне показалось бы, что пошатнулась сама основа моих суждений? — Но понятно, я здесь не стремлюсь к какому-то предсказанию.Сказал бы я попросту: “Я никогда бы этого не подумал!” — или отказался бы (должен был бы) пересматривать свое суждение, поскольку такая “ревизия” была бы равносильна крушению всяких мерил?

493. Что же получается: дабы вообще быть способным к суждению, я должен признать бесспорность определенных положений?

494. “Я не могу сомневаться в данном предложении, не отказываясь от всякого суждения”.

Но что это за предложение? (Оно напоминает о том, что Фреге говорил о законе тождества 8.) Это, конечно, не эмпирическое предложение. Оно, скорее, имеет характер правила.

495. Человеку, пожелавшему возражать против несомненных положений, можно было бы просто заметить: “Что за чепуха!” То есть не отвечать ему, а осадить.

496. Это походило бы на замечание: “Абсурд!” — в случае, если бы кто-то заявил, что такая-то игра всегда играется неверно

497. Допустим, кто-то постоянно пытался бы вызвать у меня сомнения и говорил: здесь тебя подводит память, там тебя обманули, в этом ты не очень глубоко убежден и т. д.; я же не поддавался бы колебаниям и сохранял уверенность. — Мое поведение могло бы не быть ошибкой хотя бы лишь потому, что изначально определяло бы некую игру.

11.4

498. Странно, что мне представляется совершенно правильным, когда словом “Чепуха!” человек отвергает попытку ставить под сомнение основы, и вместе с тем я считаю неправильным, если он склонен защищать свои позиции используя, например, слова “Я знаю”.

499. Я мог бы также сказать: “закон индукции” поддается обоснованиюне в большей мере, чем определенные частные положения, относящиеся к материалу опыта.