Жена по найму

Мэгги внимательно смотрела на него, пока он отпирал дом. Наконец он справился с дверью, и они зашли внутрь.

— Интересно, как они проникли в дом, если дверь и ставни были закрыты, мы ведь сами их запирали перед уходом?

— Я заказывал ключи у Мэлвина Нелсона, возможно он сделал еще десяток на продажу.

— Это заставляет меня почувствовать себя еще уверенней. Так кто же здесь не подкупен?

Хэнк подтолкнул ее в темноту прихожей.

— Не бойся, я и Горацио защитим тебя.

Она не нуждалась ни в чьей защите. Просто, подумала Мэгги с предубеждением, это город дегенератов. Результат близкородственного скрещивания. Удивительно, как этого избежал Хэнк — генетически безупречный экземпляр.

— Скажи, эти люди и правда так ужасны, как кажется на первый взгляд?

Он прижал ее к себе.

— Не ужасны, может, немного эксцентричны. Все подобные вещи принимаются здесь как само собой разумеющееся, потому что все обо всех все знают, или им кажется, что знают. Моя репутация такова, что они, по-видимому, считают позволительными такие штучки в отношении меня.

— Что-то вроде око за око, зуб за зуб?

— Да, вроде того.

Он прошептал эти слова прямо ей в волосы, у нее засосало под ложечкой от страстного желания, заставившего забыть и Верна, и Баббу, и миссис Фарнсворт. Ей захотелось просто подняться наверх и заняться любовью с Хэнком Мэллоном. Только пусть дает сначала честное-пречестное слово, что, проведя остаток дней своих здесь, в Скоджене, она будет счастлива, и она кинется к нему в спальню, не уверенная даже, что он не обманывает ее в этом обещании. Ей нужно было ухватиться за что-нибудь, чтобы оправдать еще одну ночь любви. Она была лишь слабой женщиной, потворствовавшей себе. Печальным образчиком рыжеволосого упрямства.

— Скажи правду, я буду счастлива здесь, в Скоджене, в последующие сто лет?

Это был трудный вопрос, Хэнк и сам не знал, сможет ли он быть счастлив, живя в Скоджене еще сто лет.

— Сто лет слишком мало. Почему нас должна волновать такая малость?

— Малость?

— Давай подумаем лучше об остатке ночи, — он поцеловал мочку ее уха. — Я совершенно уверен, что этой ночью ты будешь счастлива.

Как обычно, Мэгги была последней за завтраком, застелив, наконец, постель Хэнка, она почувствовала манящий аромат свежесваренного кофе и приятный шум готовки, раздающийся из кухни, и хотя она явно недоспала, чувствовала себя прекрасно. Чуть расслабленно, как киска, греющаяся на солнышке. Легкой походкой она прошла в свою комнату, чтобы взять одежду и расческу. На кухне кто-то кричал, и она поняла, что Бабба здесь. Попытка расчесать волосы не удалась, и она решила просто взъерошить их.

Войдя на кухню, она увидела, что Хэнк держит Баббу за грудки.

— Я не скажу тебе, — кричал Бабба, — я не обязан рассказывать.

— И это называется — лучший друг! Мало того, что ты влез в мой дом, как вор…

— Я вошел в уже открытую дверь. Слик уже открыл ее! И если бы я нашел дневник, то я поделился бы с тобой.

— Ты собирался украсть у меня!

— Не совсем…

— Что значит — не совсем?

— Потому что… — Бабба замялся, — это твой отец обещал миллион за дневник.

— Врешь!

— Это правда. Он сказал Фреду Макдонахью, что даст миллион долларов за этот дневник.

— У него нет таких денег.

— Уверен, есть, — сказал Бабба. — Он президент банка — самый богатый в городе человек.

В этом есть смысл, подумал Хэнк; хоть и нелепо, но не бессмысленно. Все считали, что, во-первых, как бы и не воруют ничего, так как дневник остается в семье, а во-вторых, репутация отца была настолько вне подозрений… Но он ума не мог приложить, зачем дневник понадобился отцу. Да и трудно было представить его, делающим подобное предложение.

— Я собираюсь выяснить это прямо сейчас, — сказал Хэнк, хватая Мэгги за запястье.

— Поздоровайся со мной сперва, — пыталась вырвать руку Мэгги.

— Ты едешь со мной, ты член этой семьи, это твой дневник…

— Нет, нет, нет.

— Да, да, да. А кофе выпьешь в машине, — настаивал он, сжимая ее руку. — Я же вижу, что тебе это надо.

— Я просто не выспалась, — ответила Мэгги.

— Я, пожалуй, пойду домой, — вставил Бабба.

— Нет, ты привезешь Фреда в дом моего отца.

— Ему это не понравится, он еще не в форме в такой ранний час. Да к тому же Фред вообще не герой, — пояснил Бабба для Мэгги.

— И кто еще собирается прийти за дневником?

— Да нет, желающих больше не будет, — сказал Бабба, открывая дверь своего грузовика, — мы уже обшарили все углы в доме, но тщетно, его нигде нет, многие говорят, что его вообще нет. Кроме того, многие боятся вашей домохозяйки. Я уверен, что Фред придет, но потом я должен починить зажигание в своем грузовике. И не забудь, что мы обещали убрать зал ассоциации, а вечером — покер у Верна.

— А ты ужасно занят сегодня, — заметила Мэгги, проскальзывая на заднее сиденье пикапа Хэнка.

— Я пересмотрю свой распорядок, теперь я женат.

Хэнк сунул руку ей под кофточку и погладил ее грудь. Устроившись рядом, он поцеловал ее.

— Как удар за черту в бейсболе, — прошептал он.

Ее рука нашла молнию его джинсов.

— Как насчет того, чтобы починить «форд» Билла Гризба?

Рука скользнула в его ширинку и обрела искомое.

— Этот бездельник собирается чинить «форд»?

Его ответ потонул в стоне наслаждения.

Мэгги хотелось взять активную роль на себя. Но, едва коснувшись Хэнка, она почувствовала, как желание, вызванное его близостью, приятным толчком наполняет тело, которое словно загорелось жаром любви. Мэгги забыла и свое намерение, и то, что находится на заднем сиденье грузовика, и то, что их могут увидеть; забыла обо всем, кроме мужчины, двигавшегося на ней. Теперь он стал искушен. Зная все ее секреты, все ее предпочтения, ее ритм. Его пальцы гладили, а рот пожирал тело. Мэгги казалось, что она уже на пределе, но Хэнк вел ее дальше, гораздо дальше.

Затем они лежали, тесно прижавшись друг к другу, в благоговении перед властью своей любви, в немом изумлении перед тем, как они смогли проделать все это посреди бела дня, в машине.

Хэнк поднял голову на уровень стекла.

— Никто не смотрит, — облегченно вздохнул он.

Мэгги захихикала. Она чувствовала себя как глупый подросток, только подростком она не делала таких вещей.

Хэнк сел и привел в порядок свою одежду.

— О'кей, теперь я готов к встрече с родителями.

— Может, сперва принять душ, или хотя бы причесаться?

Он завел машину.

— Я хочу добраться до истины.

Спустя пятнадцать минут его родители были удивлены его появлением.

— Не верится, что ты так рано встал.

— Мама, у меня ферма, я каждый день встаю на рассвете.

— Да, но дома ты никогда не вставал так рано. Ты завтракал?

— Да, я уже поел.

Хелен покосилась на волосы Мэгги.

— Может, кофе?

Мэгги вспомнила, что оставила свой кофе на кухне.

— Это было бы неплохо.

Гарри Мэллон посмотрел поверх газеты и очков.

— Не думал, что ты придешь так рано.

— Я каждый день встаю рано. Я — фермер.

— М-м-м… — сказал Гарри, — яблоки.

Хэнк вздохнул и уселся напротив.

— Что-то случилось. В мой дом вторгаются люди.

— Я слышал об этом, — сказал отец, — я этого не понимаю, в Скоджене никогда такого не было.

Хэнк холодно взглянул на него:

— Ходят слухи, что всему причиной ты, говорят, что обещал миллион Фреди Макдонахью, если он украдет для тебя дневник Мэгги.

Сперва Гарри не поверил, затем улыбнулся, лицо его при этом покрылось сеткой морщин.

— Это ты не серьезно.

— Серьезно.

Гарри внимательно посмотрел на него и улыбка исчезла.

— Все в городе только и делают, что пытаются заработать этот миллион.

Хелен подала Мэгги кофе и тоже присела к столу.

— Гарри, это правда? — спросила она.

— Нет, конечно. Откуда мне взять миллион долларов.

— Ты — президент банка, — сказал Хэнк.