Страница 71 из 99
— Говорящий с Ветрами может и не вернуться. — Ураульф выпустил ее руку. — Прощай, принцесса Угорская!
Сдержанно попрощался! Он унизил ее отказом.
И далось ему это кольцо. И ему, и этому Мирче.
— У Правителя в жилах течет вода, а не кровь. И эта вода ледяная. Я слыхала, на Севере в реках плавают льдины. Такие холодные глыбы, — слезы обиды опять блеснули в глазах принцессы.
— На сверхважни нельзя взглянуть — и остаться спокойным. — Крутиклус склонился к принцессе и шептал ей на ушко. — А Ураульф, сверхважни, он был ранен в предгорьях. И из раны его вытекала горячая кровь. Мирче пришлось повозиться, чтобы стянуть эту рану. Это видели те, кто оказался рядом. Нет, дорогая принцесса, есть другая причина, отчего Ураульф так сдержан. Пусть сверхважни расспросит нянюшку Ураульфа. Кетайке может знать даже то, что не знает сам Ураульф. Правда, если она не захочет, то ничего не скажет.
«А вот так не бывает!»
Глава девятая
Кейрэкская нянька не понравилась Аллибинде — с первой встречи, с первого взгляда. Слишком нагло себя ведет. Говорит, когда вздумает. Лишний раз не поклонится. А на принцессу смотрит внимательно и настороженно. И ей как будто неважно, что принцесса красива. Может, она всю жизнь вскармливала красавиц?
Но пока Ураульф в отъезде, Аллибинда с ней разберется. Эта нянька расскажет все, что пожелает принцесса. Пусть попробует не ответить — получит урок послушания.
— Кетайке! Говорят, Правитель привез тебя только затем, чтобы слушать кейрэкские сказки. Будто ты тешишь его рассказами, когда он заскучает.
— Принцесса не понимает, как живет Кетайке. Кетайке сама решила следовать за Ураульфом. И сама решила не оставлять Правителя после войны, — кейрэкская нянька говорила спокойно, и ее спокойствие раздражало принцессу. — Но Ураульф действительно часто слушает сказки.
— Я тоже хочу их слышать.
— Сказки, принцесса, не сказывают по приказу. Они свободны, как птицы, и летают от сердца к сердцу. И не каждое сердце может услышать сказку. И не каждое сердце может сказку принять.
— Может, ты хочешь сказать, что я глупее тебя? — Аллибинда усмехнулась. Ее раздражение нарастало: эта жалкая нянька обращается к ней, как к равной. — Делай, что говорят.
— Принцесса не очень-то вежлива. И сказка ей не нужна. Нужно что-то другое — о чем она прямо не спросит.
— Расскажи-ка мне сказку, как Правитель встретил невесту невиданной красоты.
Кетайке взглянула внимательно: принцесса хочет именно этого?
— Хочу. Не медли. Рассказывай.
— Ты сама попросила об этом. И правильно поступила. Может, я зря тянула. Может, мне следовало пораньше рассказать эту сказку. Но сказка не сразу сложилась.
— Рассказывай! — черный палец принцессы задвигался, зашевелился. Нет, не время, не время. Нужно найти в себе силы выслушать эту нахалку.
— Однажды Правителю острова во сне привиделась девушка. Он долго ее искал и нашел в нездешних краях. В знак того, что девушка стала невестой Правителя, ей надели на палец серебряное кольцо. Но Правитель вернулся один. Девять рождений Луны он должен был ожидать, пока невеста прибудет к нему на Лосиный остров.
И вот невеста приехала. Она походила на ту, которую ждал Правитель. И была королевской дочкой, родом из той же страны. Даже имя звучало похоже.
Однако эта невеста приехала раньше срока — в нарушение договора. Ее окружали рабы и темнокожие воины. Она вела себя странно и будто бы в первый раз видела жениха. Это смутило Правителя, но он подавил сомнения: у принцессы на пальце было надето кольцо.
А потом кольцо стало мучить принцессу, и она от него отказалась. Стало ясно: чужое кольцо попало к принцессе случайно. Значит, принцесса — не та, за кого себя выдает. Значит, принцесса — не та, за кого ее принимают. Не ее полюбил Правитель и не с ней обручился.
Мгновенная тень испуга на лице Аллибинды заставила няньку смягчиться:
— Тебя обманули, принцесса.
— Ты досказала сказку?
— Тебе надоело слушать?
— Значит, сказке конец. Тогда уходи. Быстрее. Я не хочу тебя видеть.
— Я жалела тебя, принцесса. Но ты погубила Мирче и мастера Краулина. Зачем? Им стало известно то, что ты хочешь скрыть?
— Убирайся отсюда — пока я не рассердилась! — у принцессы сверкнули глаза.
Кетайке не спешила слушаться.
— Я уйду, потерпи. Есть еще один важный вопрос. И от него зависит судьба Ураульфа. И судьба Лосиного острова. Ты пришла через Полупустыню. За твоим караваном пришло ящериное войско. Ящерины жестоки. Им неведома жалость. Они убивают и жгут. Но им не нужны ни земли, ни пленники, ни богатство. Что им нужно, принцесса? Ты обидела Полупустыню?
Наглая нянька хочет от принцессы ответа? Кто — она, и кто — Аллибинда?
— Я сказала тебе, убирайся!
— Ураульф не сможет одолеть ящеринов, если не будет знать, что привело их на остров. Защитники острова могут не устоять…
— Ты забываешься, нянька. Смеешь меня учить! Так я объясню тебе, как говорить с принцессой!
Аллибинда вскочила и сорвала с руки перчатку: змеиный палец раздулся и откинулся перед ударом. Но Кетайке не дрогнула. Даже не удивилась:
— Я знала, что в смерти Мирче повинен змеиный яд. И я почти догадалась, почему ты носишь перчатки.
И Кетайке швырнула под ноги Аллибинды горсть сушеной травы. Змеиный палец дрогнул и безвольно повис.
— От ядовитых змей есть надежное средство — это трава горицвет.
«Не та!»
Аллибинда сидела одна и молча смотрела в зеркало.
Эти глаза необычного цвета в окружении темных ресниц, эти глаза — «не те».
И губы, коснуться которых мечтает любой мужчина, губы — тоже «не те»!
И лебединая шея — тоже «не та».
Принцесса резким движением сдернула ткани с плеч: значит, она «не та»!
Глаза ее потемнели. Губы болезненно сжались.
А «та»? Она чем-то лучше? Ведь они, по словам Кетайке, этой мерзкой няньки кейрэков, как две капли воды похожи?
Крутиклус вошел без стука и тут же вдавился в стенку. Принцесса вяло поправила свое платье.
Этот слизняк боится ее змеиного пальца. Он изойдет слюной, но не двинется с места. Принцессе неинтересно дразнить его красотой.
Окажись здесь кто-то другой — взять, к примеру, охотника, — игра бы ее развлекла.
Охотник! От этой мысли у принцессы внутри потеплело. Но тут же другая мысль — яростная, обжигающая — испепелила первую. Зрачки Аллибинды сузились, дыхание участилось:
— Отыщите Барлета.
Конь не мог бы скакать быстрее. Ящерицы и полевки не успевали убраться с дороги. Пыль вздымалась столбом за спиной спешившего всадника.
Но Барлету казалось, что конь плетется медленнее осла. Он подгонял его плеткой и даже помыслить не мог, чтобы передохнуть.
Сколько раз сменились светила, пока он не видел принцессу? Как он справился с этой мукой?
Правда, он навестил Дракинду, и это его отвлекло. Кожа Дракинды стала еще темнее. Глаза у нее слезились, и она невнятно бурчала, так что он половину не понял:
— Серебристая дочь Ассинды не стала себя спасать. И Юрулла опять проиграла — оказалась бессильной. Кто бы мог усомниться! Зато другая… Другая сделала свое дело — не так, как я ожидала.
А потом сказала, обращаясь к Барлету:
— Считай, Ураульф покойник. Справиться с Полупустыней никому не под силу — даже если он Ураульф! Ты желал ему смерти? Ты своего добился. Мы в расчете с тобой, Барлет. Ступай, привези мне сына! Больше ты ничего от меня не добьешься. То, что случится дальше, — и с тобой, и с Лосиным островом, — Дракинда невольно поежилась, — меня уже не волнует.
Он ругался и угрожал. Дракинда твердила свое: «Мы в расчете. Верни мне сына!»
В этот последний приезд Барлет ничего не добился — никаких обещаний. Но светила сменились семь раз — и принцесса за ним послала.
Принцесса!
Он больше не станет терпеть — бросится к ней и обнимет. Так крепко ее сожмет, чтобы ей стало больно. Она потеряет опору и безвольно обмякнет, подставляя лицо и шею. Он вопьется губами в кожу — так что дрожь побежит волнами. И он больше не будет думать о змеиной пасти под ее левой грудью. Если змея захочет, он скормит ей свою печень.