Страница 64 из 99
Ах, Ураульф, проказник! Делал вид, что его волнуют только лоси и снег. А сам отхватил красотку — всем красоткам на зависть.
Правда, нельзя сказать, будто Правитель счастлив. Он, скорее, растерян. Удивлен. Насторожен. Будто это не тот Ураульф, который скакал по ступенькам, узнав о приезде невесты. Будто его подменили…
А может быть — не его…
Странное совпадение: Крутиклусу стало известно, что Барлет возвратился на остров. И в это же время лекарю велели явиться на встречу…
— Ах! Что вы дела… ва…
Один из рабов принцессы неожиданно подошел к Крутиклусу сзади, грубо зажал ему рот и поволок в темноту, к колючим кустам ежевики:
— Прекрати орать, идиот!
— Ва-а-аж… — Крутиклус вгляделся в лицо чудища в тюрбане и чуть не утратил дар речи. — Это вы? Но — как?
— Не задавай вопросов. Ты получил записку? Ты достал мне шляпу и плащ?
— Но, важ! Из записки не следовало, что это будете вы. Живым, так сказать, и здоровым. И что шляпа нужна сей миг… Там обещали подробности… Так значит, вы — в тюрбане. Без любимой охотничьей шляпы. Я помню: у вашей шляпы были бархатные поля… Но красный тюрбан вам идет. — Барлет угрожающе наклонился вперед, и Крутиклус торопливо продолжил: — Выглядит очень внушительно. Да, там был чужой почерк, в той почтовой записке.
Барлет с раздражением ощутил, что вернулся домой, и сплюнул: а лекарь предполагал, что охотник таскает за пазухой голубей? Через Полупустыню? Туда и обратно? Да чтобы отправить письмо, ему пришлось в темноте добираться до голубятни. И почтарь, как теперь Крутиклус, чуть не лишился рассудка, увидев тюрбан Барлета.
— Важ, сожалею, важ! Но придется еще подождать. Ничего не поделаешь, да! Я не очень понял записку. Что вы — среди слуг принцессы. И, видимо, тоже — «оттуда». Видимо, вы решили послужить Ураульфу? Но, знаете ли, Правитель выглядит очень смущенным. Даже странно, не правда ли, важ? Ведь невеста очень красива. А красный тюрбан вам идет. Уж поверьте мне, важ! Поверьте!
Лошадь скакала так быстро, что в ушах у Барлета шумело.
План его удался: Ураульф обознался. Но Барлету от этого сделалось только хуже.
Поначалу, завидев Правителя, Барлет преисполнился страхом: что, если тот заподозрит обман и не признает невесту? Ураульф и правда вдруг осадил коня, и на его лице отразилось смятение.
Страх Барлета сменился злорадством: «Что-то не так, Правитель? Ты учуял подвох? Но даже твоими глазами его тут не разглядеть?»
Ураульф однако не позволил себе колебаться: как предсказывала Дракинда, увидев кольцо на пальце у Аллибинды, он подъехал к принцессе и протянул ей руку.
Скорпион внутри у Барлета ударил своим хвостом, обжигая ему нутро. Пальцы сами собой потянулись к кинжалу. Убить, убить Ураульфа — прямо сейчас, на месте! Он один, без доспехов. Нож легко долетит.
В тот же миг принцесса нашла Барлета глазами и пригвоздила к месту насмешливым взглядом. Барлет заскрипел зубами и заставил себя сдержаться: рука, ухватившая нож, против воли разжалась.
Ураульф прилюдно поцеловал принцессу.
Барлет закусил губу и ощутил во рту солоноватый привкус.
Теперь он скакал в темноте по пустынному полю, и услужливое воображение рисовало ему одну за другой мучительные картины: узкоглазый опять обнимает принцессу, пальцы его касаются арабесок на коже…
Барлет не смог удержаться и тихонько завыл. И ради этого он претерпевал мучения?
Может, Дракинда послала Барлета за собственной смертью? Она же его ненавидит! Она его обманула — как обманывала и раньше. «За эту тайну, Барлет, ты возвратишь мне сына!»
Ха, пустогрудая ведьма! Ураульф пока что не умер. Но если он даже умрет, Барлету этого мало. Теперь Барлет желает оказаться на месте Правителя.
Он снова поедет в горы и потребует от Дракинды настоящего колдовства.
Глава шестая
Они сидели на берегу и смотрелись в Белое озеро. Анриза вдруг поняла, что с Аль придется расстаться. Ждать осталось недолго: Аль достигнет брачного возраста, закончит свое обучение и уйдет к Ураульфу. Если Анризе и суждено снова ее увидеть, то только после того, как у Аль появится дочка. Печальный повод для встречи!
Аль волновало другое: как живут за пределами скита? Чем занимаются люди? Какие у них обычаи? Разные в разных странах? Как же они тогда могут договориться? Анриза рассказывала, а Аль удивлялась:
— Сколько же ты повидала!
И спрашивала, и спрашивала — как ненасытный птенчик.
— А оводы больно кусают?
— Ох, как кусают! Однажды я отправилась в дальнее королевство. А овод, представь себе, ужалил меня прямо в глаз. Веко распухло. Лицо выглядело ужасно.
— Но ты ведь такая умница! Ты справилась с этим укусом?
— Там было трудно собрать подходящие травы. Пришлось задержаться в пути и подождать немного.
— Значит, больно. Я так и знала! Меня тоже ужалил овод. Никогда не кусал — а тут вдруг взял и ужалил. Ты мне скажешь, что делать?
— Овод? Какой такой овод? — Анриза не сразу вникла в то, что сказала ей Аль.
— У меня губа очень сильно болит. Посмотри, как раздулась. Утром было не очень заметно.
А Анриза еще удивилась: что это Аль закрыла губы листом толокнянки?
— Но, девочка! В Лунном лесу оводы не летают.
— Кто же мог меня так ужалить? Мне ведь скоро в дорогу. До назначенной встречи осталось шесть смен светил.
— Дай-ка я посмотрю, — Анриза осторожно взяла Аль за подбородок. Лицо ее разом утратило мечтательное выражение. — Когда… это появилось? Когда вдруг возникла боль?
Это что — не укус? Не овод? Правда, было нечто чудное. Вчера, пополудни. Будто Аль на мгновенье уснула и кто-то больно и грубо хлестнул ее по губам.
Анриза все смотрит и смотрит, и в глазах нарастает ужас. Странно: давно ли Анриза боится царапин и ссадин?
— Анриза? Что-то не так?
Анриза не выдавила ни звука: таращит глаза, как рыба, вытащенная на берег.
— Говори, наконец!
— Аль… У нее воспалились губы.
Юрулла впервые в жизни не отпустила колкость. Она не смотрела на Аль — словно смотреть на Аль было очень опасно. А Анриза все больше и больше бледнела.
— Так что ты стоишь истуканом? Нужно спросить у блюдца.
Анриза кинулась к двери. Юрулла прикрыла глаза, чтобы собраться с силами, и взглянула на Аль.
Та попробовала коснуться воспаленной губы, и боль вдруг сделалась невыносимой. Но Ураульф будет ждать! Медлить недопустимо. И нельзя торопиться. Юрулла все рассчитала. Поэтому Аль собиралась…
— Бедная моя девочка! Нужно уменьшить боль. Давай хоть что-нибудь сделаем.
«Бедная моя девочка»? Это кто говорит — Юрулла?
Яблочко неохотно покатилось по блюдцу. Ему не нравилось то, что оно проявляло. Юрулла толкнула яблочко, вынуждая поторопиться. То обижено дернулось, прокатилось еще немного и снова остановилось. Картинка не шевелилась.
Но Юрулле было довольно того, что она увидела: Хранительница застыла, лицо ее потемнело.
Анриза стояла рядом с трясущимися губами.
— С кем это Ураульф объезжает столицу? Кого называет невестой?
— Не знаю.
— На улицах — ликование. Жители как одержимые. А невеста Правителя — невиданной красоты. Ты не находишь, Анриза?
— Я не знаю!
— Как так не знаешь? Ты всегда говорила, что Аллибина красива.
— Это не Аллибина.
— Как это ты догадалась? — Юрулла прикинулась удивленной. — Ведь она как две капли воды похожа на Аллибину. Кто это может быть?
На Анризу было жалко смотреть:
— Не знаю!
— Ты убеждала меня, что угорский король выполнил обещание — отдал тебе свою дочь. Так или нет, Анриза? — голос Юруллы сделался тише и напряженней.
Странница не шевелилась.
— Ты говорила, Ассинда родила близнецов: темнокожего принца и белокожую девочку. Помнится, ты любила рассказывать эту историю. Что ж! Расскажи еще раз.
У Анризы сдавило горло, но она себя одолела.