Страница 3 из 44
Абби решила, что перечисление взаимного обмена ударами достаточно затянулось. Они всегда успеют возобновить его позже. Бог свидетель, материала для подобной беседы хватит надолго.
— Нелепо подозревать меня в том, что я отверну указатель на Грайнан-оф-Эйлич. В конце концов, ты здесь по моему приглашению.
— Трудно назвать приглашением твое заявление моей секретарше, что, если я не приеду, ты убедишь руководство городской Торговой палаты в моих коварных планах стать мэром. — Ветер хлестнул длинными волосами ему по глазам, но он не отвел от нее своего прямого взгляда. — И я решил, что гораздо проще будет уступить тебе и полететь на край света, чем убеждать городские власти в противном. Ты имеешь хоть малейшее представление о том, насколько они могут быть настырны, когда направят свою энергию на благую цель?
— Конечно, имею. Поэтому я так и заявила. Кроме того, Ирландия не на другом конце света от Феникса.
— Конечно, тебе плевать на то, что мне придется полностью изменить все мои планы.
— Никогда не думала, Тэннер, что ты позволяешь своей личной жизни мешать делам, — заметила она с издевательской кротостью в голосе, — хотя, конечно, Андреа всем известна своими капризами. Что там должно было состояться? Благотворительный бал или премьера, на которых ей придется присутствовать в одиночестве? — при упоминании имени самой модной фотомодели года, которую на снимках светской хроники показывали вечно цепляющейся за руку Тэннера, взгляд его помрачнел… Неизвестно только от гнева или потому, что его это позабавило.
— Мы обсуждаем, почему ты выбрала местом встречи Грайнан-оф-Эйлич, а не мою личную жизнь.
— Может быть, мне просто захотелось сообщить тебе хорошую новость на нейтральной почве. Я решила продать «Одинокий риф».
Главная причина, по которой она вызвала его в Ирландию, выяснится позднее, когда… точнее, еслиона наберется достаточно храбрости. Нельзя было исключать вероятность того, что он сядет на следующий самолет в Феникс, так и не узнав истинных мотивов ее приглашения.
Долгую минуту слышно было только хлопание их одежды на ветру. Затем Тэннер огляделся кругом и кивнул.
— Ты выбрала чертовски подходящее место для капитуляции.
— Любопытное предположение, — пробормотала Абби, и лишь слегка поджатые губы указывали на раздражение, рвавшееся наружу, несмотря на твердую решимость не позволять Тэннеру вывести ее из себя. Она проигнорировала свою досаду.
— Моя сдача, капитуляция! Что делает тебя уверенным в том, что я сдаюсь?
Мгновенное колебание, которое не осталось незамеченным цепким взглядом Абби, подсказало ей, что она продолжает опережать его на несколько шагов, и это было ей на руку. Правда, ее преимущество долго не продлится, это она прекрасно понимала, но все равно, оказаться впереди было очень приятно.
— Если ты хочешь считать продажу своего бизнеса не полной капитуляцией, а чем-то другим… это твое право.
— Капитуляция — это то, что происходит между мужчиной и женщиной, которая не видит больше необходимости защищаться, — проговорила она с большей горячностью, чем намеревалась, и затаила дыхание, ожидая ответа.
И снова Тэннер помедлил в нерешительности, на этот раз чуть дольше. Однако вряд ли это можно было считать успехом, потому что намек на личное, прозвучавший в ее замечании, свел почти на нет ее преимущество.
— Твои познания в том, что происходит между любовниками, ужасающе неточны, — мягко произнес он, и хотя Абби могла бы поклясться, что Тэннер не двинулся с места, ей показалось, что приблизился к ней вплотную.
Для ответа ей понадобилось собрать все свое мужество.
— Чья же в этом вина?
Он склонил голову набок, и улыбка, давно грозившая пробиться наружу, изогнула уголки его рта.
— Поэтому-то ты и притащила меня через океан, Абби? Чтобы каким-то образом наказать меня за отказ взять твою девственность?
Наказать. Это слово раздосадовало ее точно так же, как ранее капитуляция. И его улыбка, которая становилась все шире, ничуть не умалила ее раздражения. Гнев на то, что он отверг ее тогда, который так и не проходил с тех пор, вспыхнул и прорвался наружу в виде полного отказа от всего, что ей хотелось… всего, включая самого Тэннера и чувств, которые он в ней вызывал. Она сошла с ума, если решила, что может что-то изменить.
Круто повернувшись на каблуках, Абби готова была убежать, но сильная мужская рука ухватила ее за плечо. Когда же она вскинула голову, чтобы излить этот гнев на него, он мигом усмирил его, приложив два пальца к ее губам. Улыбка на его лице сменилась выражением, которого она на нем раньше не видела.
— В чем дело, Абби? Все еще не простила меня?
— Прощение не имеет с этим ничего общего, — отвечала она, двигая губами под его пальцами, пока он не перевел ладонь ей на щеку. Возникшее ощущение было таким по-доброму приятным, что вся ее злость растаяла. — Мне не простить, мне забыть трудно. Поэтому у меня и возникла дикая мысль, что ты мне поможешь преодолеть это чувство, но, по-видимому, меня занесло. Наверное, подействовали кошмарные сны, в которых меня преследует, хватая за пятки, огромный датский дог. Голодный.
Легкая насмешка мелькнула в его взгляде.
— Огромный дог? — мягко повторил он. — Ты, наверное, просыпалась с воплями.
— К счастью, я всякий раз оказывалась проворней и ловчей этой зверюги. — Абби так хотелось уткнуться лицом в теплую сильную ладонь, но умение сохранять хладнокровие, выработавшееся в ней за эти годы, пришло ей на помощь.
Внезапно Тэннер коротко рассмеялся, и ладонь, лежавшая у нее на щеке, напряглась.
— Абби, девочка, как я могу помочь тебе забыть, когда каждый раз, видя тебя, я вспоминаю ту ночь так, словно она случилась вчера? Если б только ты не была девственницей…
— А теперь это изменило бы что-нибудь? — поинтересовалась она. — Я имею в виду, если бы я не была…
Гнев, темный, угрожающий, сверкнул в его глазах и так и остался в них. Ей пришло в голову, что сегодня она за один день больше разобралась в его чувствах, чем за пять лет их знакомства.
— Как я понимаю, это означает, что ты нашла, наконец, кого-то, кто освободил тебя от твоей девственности. — Тэннер отдернул руку от ее лица, как от огня. — Поздравляю, Абби! Надеюсь, этот обряд посвящения прошел успешно, и твои ожидания оправдались.
— Что это с тобой, Тэннер? — ногти ее впились в ладони: так крепко она сжала кулаки опущенных вдоль тела рук. — Сначала ты отказываешься заниматься со мной любовью…
— Знаю, прошло три года… Но я, кажется, как сейчас помню происходившее… по крайней мере, до того момента, когда ты преподнесла мне свой небольшой сюрприз. — Он порывисто отошел в сторону и круто обернулся к ней. — Ты могла бы предупредить меня, что для тебя это первый раз! Я не допустил бы, чтобы это зашло так далеко.
Абби продолжила, словно не слыша его слов:
— Ты не захотел заниматься со мной любовью из-за какого-то устаревшего морального принципа, который не позволяет тебе лишать девственности, а теперь ты злишься, считая, что кто-то взял то, от чего ты отказался. На тебя не угодишь!
— Что ты хочешь сказать этим своим «считая», что кто-то взял то, от чего я отказался? Разве это не так?
— Я сказала, еслиэто так…
— Так ты девственница или нет? — воскликнул он, яростно наступая на нее.
— Я начинаю думать, что это совершенно неважно! — заорала она.
Неожиданно Тэннер успокоился.
— Ты права. Это совершенно ничего не меняет.
— Понимаю, — позволить себе поверить, что он хочет иметь ее не только в качестве вечного соперника в делах, было с ее стороны чистым самообманом. Разочарование погасило ее гнев, но чувство собственного достоинства, всегда помогающее скрыть переживания, пришло ей на помощь.
— Разумеется, все это значения не имеет. Я вызвала тебя сюда не для того, чтобы обсуждать мою личную жизнь.
Тэннер по-прежнему смотрел на нее недоверчиво, но спорить он не стал.
— Ты послала за мной, чтобы предложить мне первому купить «Одинокий риф». Правильно?