Любовники и лжецы

— Я сяду вон там. — Лианна указала на темно-синий диван, стоявший у двери.

Элиот резко кивнул, прошел к столу, взял револьвер и отнес его на столик возле дивана. Лианна села подальше от револьвера. Элиот развернул кресло и уселся в него лицом к Лианне. Он крепко сжал ладони, демонстрируя готовность к разговору.

Лианна откинулась на спинку дивана, надеясь, что своим примером поможет Элиоту расслабиться.

— Давайте поговорим о ситуации с Кей Палмер. Вы видели ее во сне именно в тот вечер, когда она была убита?

Элиот слегка кивнул.

— И вы не помните тот вечер?

— Абсолютно. Но как мне кажется, я был дома и никуда не выходил.

— А вы уверены, что из вашей памяти не выпал какой-то период времени? Может, вы смотрели какую-нибудь телевизионную программу, а потом оказалось, что программа уже совсем другая?

— Я уже больше ни в чем не уверен.

— Расскажите мне об этом вечере, начиная с того времени, как вы покинули свой офис.

— В офисе я находился примерно до шести. Затем поехал в клуб и пробыл там час. По пути домой купил пиццу, приехав, съел ее, пока смотрел кино по телевизору. Каких-либо захватывающих моментов в сюжете не помню. Потом посмотрел новости и лег спать. Так что я не помню только то время, пока спал.

— А в какое время убили Кей?

— Газеты сообщали, что между восемью вечера и полуночью.

— Значит, это могло произойти после того, как вы уснули… Хотя новости заканчиваются в половине одиннадцатого, а это вроде бы несколько поздновато для ужина с крабовыми клешнями.

Элиот вздрогнул.

— Вовсе нет. По словам ее подруги из салона, после разговора с мужем о разводе и в случае его согласия Кей собиралась позвонить мне и пригласить отпраздновать это событие.

Его слова поразили Лианну в самое сердце. С каждым новым фактом виновность Элиота становилась все более очевидной. И все же она по-прежнему не желала верить в это. По-прежнему стремилась найти всему случившемуся другое объяснение.

— Подруга рассказала, что у Кей имелся незарегистрированный номер телефона, который я ей дал, — продолжал Элиот, — и она собиралась позвонить мне именно по этому номеру.

— Незарегистрированный номер? Вы хотите сказать, номер, не указанный в справочнике?

— Наверное, так. Мой номер не указан в справочнике, но я не думаю, что речь идет о нем. По словам подруги, этот номер настолько секретный, что я не разрешил Кей записать его, а заставил запомнить. Но ведь у Кей имелась моя визитная карточка с номером домашнего телефона.

— А нет ли в вашей квартире другой телефонной линии?

— Нет. — Элиот вздохнул. — Во всяком случае, мне об этом не известно. Завтра позвоню в телефонную компанию и проверю.

— Если бы была, вы бы наверняка заметили, хотя бы по телефонным счетам.

— А если она появилась после того, как пришел последний счет?

— Да, конечно, — согласилась Лианна, сознавая, однако, что опровергает факты, вместо того чтобы оставаться беспристрастной. Она вновь позволила эмоциям управлять собой. — Ладно, — продолжила она хриплым голосом, — завтра вы проверите это в телефонной компании.

— И еще муж Кей. Мне надо поговорить с ним.

— С человеком, у которого, наверное, жуткий характер и который, возможно, убил Кей? Вы считаете это хорошей идеей?

Элиот кисло усмехнулся.

— Он тоже будет говорить с человеком, который, возможно, убил Кей. Как вы думаете, кто из нас будет находиться в большей опасности? Ведь это я видел во сне, что убиваю ее. Как же вы объясните этот сон, если ее убил Чарли?

— Не знаю, — призналась Лианна. — Телепатия — доказанный факт, и психически больные люди иногда видят во сне сцены убийства. — Лианна задумалась: она снова пытается оправдывать Элиота или все же старается быть честной? Ей становилось все труднее и труднее различать это. — Я не говорю, что с вами произошел именно такой случай. Но перед нами еще стоит множество вопросов, на которые мы не сможем ответить, пока не получим больше фактов.

— Очень хорошо. Когда мы этим займемся? Когда вы сможете назначить мне прием в рабочее время, чтобы здесь присутствовал еще кто-нибудь и мы могли бы заняться гипнозом?

Элиот, сам того не зная, подсказал ей, как поступить.

— У меня очень плотный график приемов. Включить вас в него я смогу только через несколько недель. Однако у меня есть другое предложение. Хочу просить у вас разрешения показать вас моему коллеге.

— Нет, — моментально отрезал Элиот, и лицо его окаменело. — Вы говорили, что все мои слова останутся между нами. Я бы никогда не рассказал вам так много, если бы знал, что вы намерены разболтать об этом всему миру.

— Элиот, прошу вас. Я не собираюсь ничего говорить никому, за исключением другого врача. А по-вашему получается, что я просто сплетница. Джентльмен, о котором я думаю, отошел от частной практики. Я унаследовала от него эту практику. Я работала с ним. Он очень умен, и он — крупный специалист в области психических заболеваний, сопровождающихся раздвоением личности. Гораздо лучший, чем я. — Лианна не стала говорить о том, что присутствие другого врача, особенно такого, как Терман, позволит ей вернуть утраченную объективность. — С какой бы проблемой вы ни пришли к врачу, вы же не станете возражать против консультации у другого специалиста. Но если не хотите, то я ничего не скажу своему коллеге. Это целиком ваше решение. Однако включить вас в график своих регулярных приемов я смогу не ранее, чем через две недели.

Похоже, Элиот боролся с собой, что не удивило Лианну. С самого начала он с явной неохотой рассказывал ей обо всем, и, естественно, теперь его терзали сомнения: надо ли привлекать к его проблеме третьего, неизвестного ему человека. А после того как Элиот рассказал ей о девочке, предавшей его доверие, такого сомнения наверняка следовало ожидать.

— Хорошо, — наконец проговорил Элиот, поднимаясь с кресла. — Действуйте. А пока… — он бросил взгляд на револьвер, лежавший на столике, — возьмите его домой. Заприте окна и двери. И обещайте мне, что если я попытаюсь причинить вам вред…

Лианна покачала головой, понимая, что не может дать подобного обещания.

— Я запру двери и окна.

— И возьмите с собой револьвер.

Она посмотрела на черный металлический предмет, лежащий на столике. Так вот он какой: металл, отлитый в определенной форме, деревянные накладки на рукоятке. Эти материалы запросто могли бы быть частью столика или стоящей на нем лампы.

— И возьму с собой револьвер, — согласилась Лианна, не уверенная в том, что в действительности сделает это.

Элиот удовлетворенно кивнул и вышел из кабинета. Лианна отметила, что в этот раз он не пригласил ее поужинать. Наверное, хотел, но, убежденный, что в его сознании живет убийца, был полон решимости защитить ее от этого убийцы.

Как заметил Элиот, дела его плохи. Но даже если отбросить восхищение им и стремление оправдать его, все равно решение об окончательном диагнозе следовало принимать, только будучи уверенной на сто процентов.

До сих пор в диагноз не укладывалось одно обстоятельство, но очень важное: Элиот не замечал за собой никаких провалов во времени. У больных, страдающих раздвоением личности, часто выпадают из сознания большие промежутки времени: они вдруг обнаруживают, что уже не рассвет, а сумерки, не понедельник, а среда. Разные личности таких больных носят разную одежду, бывают в разных местах. Они теряют не только память, но и время, формирующее эту память.

Однако это вовсе не означает, что Элиот невиновен. Доказательства того, что он виновен в убийстве, вполне убедительны. И эти доказательства указывают на одну из двух возможностей: либо в нем живет опасное второе Я, либо он — хладнокровный убийца, который намеренно использует ее сочувствие и влечение к нему, чтобы под видом невменяемости уйти от наказания.

И Лианна не знала, какая из этих возможностей хуже.

Грета в возбуждении вертелась вокруг Лианны, пока та накладывала ей еду в миску.