Драгоценный дар

— Мне не хотелось есть.

— Я приготовила настоящий английский чай.

— Послушайте, мисс Синклер, я здесь не со светским визитом. Мне бы хотелось перейти к делу.

— Конечно. Но сначала мы выпьем чаю. Он снимает раздражение и успокаивает рассудок. Судя по вашему виду, вы нуждаетесь и в том, и в другом.

Джин Синклер проводила ее в маленькую семейную гостиную в задней части дома, выходящую окнами на крохотный, но тщательно ухоженный садик. Чайный поднос стоял на кофейном столике у дивана. Джин Синклер села на него и сняла пластиковые обертки с тарелок, полных маленьких сандвичей и лепешек.

Не желая садиться рядом с ней, Пич заняла соседний стул. Острый аромат крепкого чая разлился в воздухе.

— С лимоном или с молоком? — спросила Джин, наполняя чашку.

— С лимоном.

Может быть, Джин Синклер и выглядела спокойной, но рука у нее дрожала, когда она протягивала Пич чашку. Она предложила ей сандвичи, потом лепешки и улыбнулась, когда Пич взяла и то и другое.

— Вы гораздо более стройная, чем на тех фотографиях, которые мне показывал ваш отец. Вам очень идет.

— Я потеряла аппетит после его смерти.

— И я тоже. Когда мы работали над книгой, я готовила ему обед. Когда закончили, я… — Она запнулась. Помолчала. — Мне нравится готовить, но для кого-то.

«Держу пари, ты ублажала его не только обедом», — подумала Пич и подавилась куском лепешки.

— Вижу, мысль о том, что ваш отец бывал здесь, вас огорчает. Может, вам станет легче, если вы узнаете, что я бы никогда о нем больше не услышала, если бы ему не нужен был человек, которому он мог доверить напечатать эту рукопись. — Ясный взгляд Джин встретился со взглядом Пич. Если глаза действительно зеркало души, то у этой женщины отсутствуют угрызения совести.

— Если между вами больше ничего не было, то почему он ничего не сказал маме?

— Когда мы начали работать вместе, он не был уверен, что сумеет закончить эту книгу, не говоря уже о том, чтобы ее продать. Он не хотел разочаровывать Беллу… и, конечно, не хотел подвергать ее опасности.

— Вы хотите сказать, что он не любил вас?

— Возможно, любил, много лет назад, но не так, как Беллу. Она была для него единственной в целом мире.

— Если вы об этом знали, почему рассказали ей, что он с вами спит? — выпалила Пич.

— Мне очень не хочется, чтобы обо мне судили только по этому эпизоду. Я была молода, ужасно влюблена и очень глупа.

— Вы чуть было не загубили жизнь нескольких человек.

— В том числе и свою собственную. Я несказанно сожалела об этом. К счастью, ваша мать была гораздо мудрее меня. Она не обращала внимания на фортели вашего отца, и в конце концов они остались вместе.

— Фортели! Это так вы называли его измены? Джин побледнела.

— Конечно, нет.

— Никогда не прощу отца за то, что он сделал. — Пич не осознавала, насколько сердита на Блэкджека, пока эти слова не сорвались с ее губ.

Джин поставила свою чашку.

— Я не пытаюсь оправдать вашего отца и себя тоже, но хочу, чтобы вы поняли. Он был красивым и очень влиятельным человеком. Ему не надо было охотиться за женщинами. Это они за ним охотились. — Она прокашлялась. — Он использовал женщин, они помогали ему забыть.

— Забыть о чем? О семье? Об обязательствах?

— О войне. Во Вьетнаме он делал страшные вещи. Эти воспоминания жгли его память. Он начинал сомневаться в себе.

— Я этому не верю. Мой отец был очень уверенным в себе человеком.

— Он хорошо держался, но ему не нравилось то, что он делал. Все это есть в книге. И это одна из причин, почему ему было так тяжело ее писать.

— Это какая-то чепуха. Он сказал, что книга вернет ему доброе имя.

Джин печально улыбнулась:

— Боюсь, это не так.

— Я там была. Он попросил меня не допустить, чтобы эти ублюдки ушли от ответа.

— Ваша мать говорила иначе.

Наглость Джин Синклер явно переходила все границы.

— Моя мать никогда с вами не разговаривала.

— Вы ошибаетесь. Она позвонила мне сегодня утром.

— Вы лжете! Зачем ей звонить? Вы — последний человек, с которым ей хочется разговаривать.

— Она тревожится, Пич. Она рассказала мне, о чем говорил ей Блэкджек перед смертью. И также о пожаре в квартире и погроме в вашем доме. Просила меня позвонить ей и сообщить, благополучно ли вы добрались. С вашего разрешения я так и сделаю, — закончила Джин и взяла с кофейного столика портативный телефон.

Глава 19

Хотя Пич не слышала того, что говорила мать на другом конце провода, она догадывалась о словах Беллы по ответам Джин.

— Пич приехала пятнадцать минут назад, — сказала Джин.

…

— Мне следовало позвонить вам раньше, но мы увлеклись разговором.

…

— Нет, мне с ней не трудно.

…

— Она очень милая женщина, в чем-то очень похожая на своего отца.

…

— Конечно, вы можете с ней поговорить. Я сейчас передам ей трубку.

Джин протянула Пич трубку.

— Держу пари, ты никак не ожидала, что я позвоню тебе туда, — сказала Белла. Такая прямота была очень в ее духе.

— Можно сказать и так, — загадочно ответила Пич, зная, что Джин слышит каждое слово. — А почему?

— Беспокоилась о тебе.

— В этом нет необходимости.

— Боюсь, что есть. Видишь ли, сегодня утром позвонил Рэндольф Сперлинг.

— Не знала, что ты поддерживаешь с ним отношения.

— Он звонит раз в неделю и расспрашивает, как мы живем, и что делаем, и не может ли он чем-нибудь нам помочь.

— Какой помощник выискался! Тебе следовало рассказать мне об этом.

— Мне не хотелось тебя огорчать. Наши беседы выглядели совершенно невинно — по крайней мере до сегодняшнего утра.

— Что случилось? Он сказал что-то такое, что тебя встревожило?

— Мягко говоря. Я сделала ошибку и рассказала ему, что ты поехала забрать рукопись отца.

— Ох, мама… — Пич не договорила. Нельзя было винить Беллу за то, что она доверяла человеку, которого знает уже тридцать лет.

— Тебе не нужно говорить мне, что я совершила ошибку. Я почти сразу это поняла.

— Что произошло после того, как ты сообщила это Рэндольфу?

— Он настаивал, что встретит тебя в аэропорту. Чем больше настаивал, тем больше я нервничала.

Тело Пич покрылось гусиной кожей.

— Мне показалось, я видела его в аэропорту. Я спускалась на эскалаторе вниз, а он проехал мимо меня вверх.

— Я не сказала ему номер твоего рейса, — произнесла Белла хриплым, сдавленным голосом, — но он знал, что я только что вернулась из аэропорта. Наверное, догадался, каким рейсом ты прилетишь.

— Наверное, — согласилась Пич. — Он очень спешил. Если бы самолет не приземлился на десять минут раньше, он бы уже ждал меня.

— Боже мой! Ты была права, когда не доверяла ему. Теперь я это понимаю.

— Он меня искал. Я в этом уверена.

— Теперь мне и правда ужасно страшно, — дрожащим голосом произнесла Белла.

— Ты ему сказала, куда я отправилась?

— Я не настолько глупа, детка.

— Тогда тебе нечего волноваться. Рэндольф меня никогда не найдет.

— Он очень умен. Что, если он проверит все авиалинии и вычислит твой обратный рейс?

— Они не сообщают имена пассажиров.

— Он может притвориться твоим мужем или еще кем-то.

— Он может притворяться кем угодно. Это ему не поможет. Ари предложил мне принять предосторожности и путешествовать под вымышленным именем. Я считала, что он чересчур осторожничает. А теперь рада, что послушалась его.

— Какое имя ты взяла?

— Пич Раппапорт. — Она усмехнулась. — По правде говоря, мне нравится, как оно звучит. Я даже расплатилась за билет его кредитной карточкой.

— Таких, как он, один на миллион. Надеюсь, ты его пенишь по достоинству.

— Поверь, ценю. — Хотя Ари был от нее далеко, одна мысль о нем придала Пич смелости и бодрости духа.

Белла вздохнула:

— Я только надеюсь… Не важно, на что я надеюсь. Сейчас не время.

— Не заставляй меня гадать. На что ты надеешься?