Страница 41 из 70
Она заставила себя сосредоточиться и спросила:
— Что здесь случилось?
— Торнадо прошел прямо над нашим зданием. Точнее — сквозь него.
Пич хотела еще что-то сказать, когда в комнату вбежал Берт.
— Слава Богу, с тобой все в порядке, — сказал он Ари, потом заметил Пич. Он широко раскрыл глаза и с почти что отеческой заботой поспешил помочь ей подняться. — Я не знал, что вы здесь.
Ари тоже встал, и серебристый поток стеклянных осколков посыпался с его кожаной куртки.
— Ну-ка повернись, — озабоченно сказал Берт и, когда Ари повернулся к нему спиной, произнес: — Так я и думал. У тебя вся куртка исполосована. Сними ее, я посмотрю, цела ли кожа.
— Забудь обо мне. У Пич на голове громадная шишка. У нее может быть сотрясение мозга. Ее надо отвезти к врачу.
— Мне к врачу? Это тебе нужно к врачу! — воскликнула Пич.
Она помогла ему снять куртку, взглянула на его спину и ахнула:
— У тебя вся рубашка в крови.
До этой минуты Ари не чувствовал боли, но сейчас она властно заявила о себе. Болела вся спина — от шеи до поясницы.
— Скидывай рубашку, — приказал Берт.
Пич попыталась помочь Ари расстегнуть пуговицы, но у нее так тряслись руки, что она не смогла справиться с этой задачей. Берт достал из стола ножницы и осторожно разрезал рубашку на спине.
— Очень плохо? — спросил Ари.
— Видали мы и похуже, — хладнокровно ответил Берт.
Берт работал фотокорреспондентом на передовой во Вьетнаме. Так что вид крови его не пугал. Но Ари не мог сказать того же о Пич. Она побелела как мел.
— Сейчас принесу аптечку и обработаю порезы, перед тем как отвезти в больницу, — сказал Берт.
— Не собираюсь я ни в какую больницу. Это Пич надо показаться врачу.
— Можете поехать вместе, — ответил Берт. Стекло хрустело под его ногами, пока он шел к двери.
— Если не хочешь в больницу, я отвезу тебя к своему доктору, — предложила Пич.
— Я немного не гожусь в пациенты к гинекологу. — Ари надеялся, что шутка поможет стереть тревожные морщинки, прорезавшие ее лоб.
Но Пич не улыбнулась.
— Доктор Шоу — терапевт.
Ее пальцы ощупывали края его раны. Эти пальцы были такими нежными, словно крылья бабочки. Ари согласился бы, чтобы его всего изрезало осколками, лишь бы только она прикасалась к нему вот так. Тут он заметил, что Пич совсем белая и еле стоит на ногах.
— Пожалуйста, присядь, Пич. — Он взял ее за руку, подвел к дивану и осторожно усадил. Она безропотно повиновалась. Села, взглянула на него снизу вверх.
— Я все еще не совсем понимаю, что произошло. Как ты узнал, что я здесь?
— А я и не знал, пока не открыл дверь и не увидел тебя. Прости, что сбил тебя с ног. Больше ни на что не хватило времени.
Как только Ари произнес это, недостающие куски в памяти встали на свои места. Она вспомнила, как смотрела на выгибающееся внутрь оконное стекло и как что-то ударило ее в спину. Значит, это был Ари.
Он действовал как герой из сказок, которые ей в детстве читала Белла, с благоговением подумала Пич. В горле у нее встал комок, когда она поняла, что он рисковал ради нее жизнью. Разумеется, он поступил так же, будь на ее месте кто-то другой. Но вряд ли бы он стал приводить этого кого-нибудь другого в чувство поцелуем и, уж конечно, не стал бы шептать: «Я тебя люблю».
Я тебя люблю. Эти слова прозвучали не в ее воображении. Он действительно их произнес. Если бы Пич не чувствовала такой слабости в коленках, она бы вскочила и запрыгала от счастья.
Она смотрела на Ари и не могла насмотреться. Ей хотелось навсегда запечатлеть его в памяти именно таким: спутанные волосы, упавшие на лоб, пиратский порез на щеке, нежный любящий взгляд. Теперь она поняла, что чувствовала Белла к Блэкджеку, когда они впервые встретились, поняла всеми фибрами своей души, потому что чувствовала то же самое к Ари.
— Я никогда не смогу отблагодарить тебя за то, что ты сегодня сделал, — сказала она.
— Ты можешь кое-что для меня сделать, — задумчиво сказал он.
— С радостью.
Он протянул руку и помог ей встать. Они стояли лицом к лицу — только он был так высок, что ей пришлось запрокинуть голову, чтобы видеть его глаза. Ари улыбнулся ей улыбкой, способной растопить лед, не говоря уже о таком хрупком материале, как ее сердце.
— Меня устроит поцелуй. Мама всегда целовала меня, когда мне было «бо-бо».
— Предупреждаю, что мой поцелуй не будет материнским, — предостерегла его Пич, обнимая за шею.
В эту секунду погас свет. Но Пич этого даже не заметила. Ее любовь освещала все вокруг, словно маяк. Она прижалась к нему покрепче, ощущая его тело, вдыхая его аромат.
Невозможно было выбрать более неподходящее время. Но чувства, которые она подавляла в себе долгие месяцы, уже невозможно было сдержать. Она любит этого мужчину, и, возможно, он ее тоже. То, как он завладел ее ртом, тянуло на десять баллов по шкале Рихтера. Она с готовностью приоткрыла губы и ощутила вкус пряной мексиканской пищи, которую он ел на обед. И это лишь прибавило ей удовольствия.
Герберт всегда настаивал, чтобы они оба принимали душ, чистили зубы и полоскали горло перед тем, как заняться любовью. Эти процедуры могли охладить даже самую жаркую страсть. А вот Ари на это наплевать. Ее привела в восторг его восставшая плоть, уткнувшаяся в ее живот. Ари готов к любви, и, судя по жаркой влаге у нее между бедрами, она тоже.
Если бы не его израненная спина — и тот факт, что диван усыпан осколками стекла, — она не возражала бы, если бы он овладел ею прямо тут. Не возражала? Кого она обманывает? Да она бы все за это отдала! Она так давно мечтала об этом, так часто видела это во сне. Прерывисто вздохнув, она обхватила его за плечи, чтобы прижаться к нему еще сильнее.
Он вздрогнул и поморщился.
— О Господи! Прости меня. Я не хотела сделать тебе больно. Я совсем забыла о твоей ране.
Ари рассмеялся, и этот низкий, чисто мужской смех заставил затрепетать каждую клеточку ее тела.
— Я тоже.
Свет пару раз мигнул и зажегся. Пич посмотрела в сторону двери и увидела стоящего там Берта. Хотя он, несомненно, видел, как они целовались, она не почувствовала ни сожаления, ни стыда. А потом разглядела Синди Даунинг, выглядывающую из-за плеча Берта.
Пич никогда не видела гремучей змеи перед нападением, но ей показалось, что у нее будут такие же глаза, какие сейчас были у Синди. Но вместо того чтобы напасть, Синди развернулась и выскочила из кабинета.
— Извините, что так задержался, — сказал Берт. Он открыл походную аптечку и начал в ней рыться.
— Позвольте мне, — сказала Пич. — Я знаю, как оказывать первую помощь.
Она нашла маленький круглый тампон и приложила к щеке Ари, потом распечатала несколько бинтов и тюбик с антисептиком.
— Постараюсь, чтобы было не больно, — пообещала она ему.
— А если будет, я смогу получить еще поцелуй, чтобы облегчить свои страдания?
Берт кашлянул.
Я очень рад, что вы наконец нашли общий язык, но вынужден вас прервать. Пока я искал аптечку, Тиффани сообщила мне, что в приемную звонил комендант здания и велел всем эвакуироваться.
— По-моему, поздно запирать конюшню, когда лошадь уже убежала, — заметила Пич.
— Видимо, не у нас одних вылетели стекла. Здание сильно пострадало. Здесь небезопасно находиться, пока не вставят стекла и не уберут мусор.
— Мы не можем закрыть редакцию, — возразил Ари.
— Завтра будем об этом думать, — сказала ему Пич. — А сейчас моя главная забота — ты.
— Кто-нибудь еще пострадал? — спросил Ари у Берта.
— Из наших больше никто. В отличие от вас двоих у них хватило здравого смысла держаться подальше от окон.
— Рад это слышать, — ответил Ари.
— Я взял на себя смелость отправить их по домам и велел позвонить в понедельник утром перед тем, как идти на работу.
— Думаешь, нас к этому времени пустят обратно в здание? — спросил Ари.
Берт покачал головой.
— Сомневаюсь.
— Как вы оба можете беспокоиться о работе в такой ситуации? — Пич не верила своим ушам.