Страница 16 из 32
— Уходи! Уходи отсюда! Мой управляющий пришлет тебе документ о расторжении контракта!
— Только, пожалуйста, поточнее подсчитай неустойку, — процедил он сквозь зубы.
— Непременно! Я готова заплатить, но только…
— Не надо лишних слов, — тихо проговорил он, протестующе поднимая руку. — Мы уже поняли друг друга.
Едва Траппер закрыл за собой дверь и Натали услышала рокот его «лендровера», она упала на диван, уткнулась в подушку и долго рыдала.
Она рыдала так, как рыдает ребенок, только что появившийся на свет. Он вышел из одного мира в другой. Обратно ему уже не вернуться. Ей показалось, что наконец-то она родилась по-настоящему…
Натали не рассказывала Агнес об этой сцене, не говорила о своем новом рождении, но та, когда они беседовали по телефону, все равно что-то почувствовала.
— Что-то произошло? Ты в порядке? — допытывалась Агнес.
— Я в порядке, как никогда, — ответила Натали.
Это была правда. Потому что никогда в жизни она не ощущала так ясно, кто она и какое место занимает в этом мире.
Чтобы такое понять, нужно увидеть себя глазами другого человека, которому ты не безразличен.
Но те слова об Агнес, которые произносил в пылу схватки Траппер, Натали запомнила и ловила себя на том, что всякий раз принюхивается — что такого не уловил он в Агнес?
Кстати, жизнь Натали снова переменилась. После того, как Мира начала учиться во Франции, и после того, как Натали рассталась, а точнее, как выразилась она в разговоре с Агнес, «расплевалась» с Траппером, он исчез из Анкориджа.
Натали не выясняла, куда он подался, из-за нее или по какой-то иной причине покинул Аляску. Управляющий, которому она поручила расторгнуть договор с Траппером, сказал ей, что тот указал реквизиты банка, который находится в Саудовской Аравии.
Что ж, из снегов в пески, подумала Натали. Кого куда тянет. Она выплатила неустойку из-за расторжения договора по ее собственной инициативе, теперь дичь поставляли другие охотники.
— Агнес, — отчитывалась она перед компаньонкой, — мне это обошлось дешевле, чем если бы…
— Не стоит объяснять, Нат. Тем более, как я понимаю, ты взяла деньги из своей доли прибыли.
— Да, — согласилась Натали, — безусловно.
И потом добавила то самое словечко «расплевались». Оно потрясло Агнес и привело в восторг.
— Отлично сказано. Это где же ты его подцепила?
— Каюр принес на кончике языка. Ты помнишь Джека, да? Он катал тебя, когда ты впервые приехала на Аляску.
— О, конечно, помню. Но он-то о ком так сказал?
— О собаках. — Натали хмыкнула. — Собак запрягают парами. Одна пара рассорилась, а он, объясняя, почему переставляет их, бросил такое словечко.
— Поняла. — Агнес весело засмеялась в трубку. — Но я предлагаю тебе расплеваться еще и с Аляской. По-моему, вы тоже надоели друг другу.
— Ты так считаешь, Агнес? — спросила Натали, чтобы потянуть время и задать себе вопрос: а на самом ли деле это так?
И нашла ответ в глубине души: да, она уже может расстаться с Аляской. Уже может. Ей даже хочется явиться туда, где ее знали, но явиться уже другой, самостоятельной женщиной.
— Я думаю, надо дальше тянуть нашу сеть. Расширять ее.
— За счет чего же, Агнес?
— Народ хочет рыбы, дорогая.
— Но ведь в Сан-Франциско столько рыбных ресторанов, что мы…
— У нас есть местечко, которое просто жаждет северной рыбы. Я купила списанную яхту, мы ее будем перегонять… — Она умолкла. — Знаешь ли, это ноу-хау, я не хочу говорить по телефону. Тот, кто стреляет первым, получает все…
—…Если не промахнется мимо цели, — закончила за нее Натали хорошо известную ей шутку.
И на секунду замерла. Сама она услышала шутку от Траппера… но откуда Агнес знает ее?..
— Никогда и ни за что! — с жаром ответила Агнес, и Натали отвлеклась, не успела спросить у Агнес про шутку.
— Но почему… яхту? Это-то я могу узнать сейчас?
— Да. Потому что мой муж был яхтсменом. Он научил меня управлять яхтой на Средиземном море. Про Ниццу я тебе говорила.
— Вот как? Красивая женщина, красивая яхта…
— Красивым было все, — закончила Агнес. — Даже его похороны.
Натали услышала гудки. Агнес не попрощалась. Видимо, сочла, что и так сказала слишком много.
Так значит, ее муж… умер? Или погиб… А Агнес после этого ушла к хиппи? Впрочем, это уже домыслы.
Невероятная женщина. Сколько лет они знакомы, но что-то из прошлой жизни подруги Натали узнает раз в году, если не реже. А ведь Агнес производит впечатление совершенно открытого человека. Когда она выступает перед женщинами, те рыдают… Натали видела собственными глазами. И сама не раз была готова рыдать.
Итак, ей предстоит переехать в Сан-Франциско, открыть на яхте плавучий рыбный ресторан. Если честно, у Натали уже чесались руки что-то изменить. За столько лет она узнала Аляску вдоль и поперек, ей хотелось перемен. К тому же из Сан-Франциско легко слетать в Париж. Есть прямые рейсы. Первое, что она сделает, когда устроит все дела на новом месте, — полетит в Париж.
Сердце Натали отозвалось на это слово так, как давно уже не отзывалось ни на какое другое.
Оно ассоциировалось у нее со словом «любовь».
Да-да-да. Теперь, много лет спустя после того, что испытала с Бьорном, Натали точно знала: то была любовь.
Страсть, вожделение, похоть — это было потом, Натали видела разницу. Эти слова можно отнести к ее отношениям с Траппером. Но чем все закончилось?
Страшно вспомнить, как она отмывала волосы, как выстригала целые пряди, а потом наплевала на все и вызвала мастера. Ничего не объясняя, Натали заявила:
— Как можно короче!
Почти побритая наголо, она понравилась себе. В ней появилась какая-то особая трепетность и незащищенность. Мастер предлагал немного подзолотить волосы, и Натали согласилась.
Девочка с золотой головой — вот кем была целых четыре месяца Натали Даре. Она охотно фотографировалась с такой прической. Она даже посылала фотографии Мире, та писала матери, что подруги просто влюбились. Они готовы были подстричься под Натали, но Мира их отговорила. Она обещала, что у всех у них вырастет такая же толстая пушистая коса, как у нее.
А коса у Миры была на зависть. Она спускалась до пояса, гармонируя с ее мощной фигурой, с литыми бедрами, подчеркивая тонкую талию. Когда Мира перекидывала льняную косу на грудь и она извивалась на высокой груди, Натали не могла оторвать глаз.
Натали не сомневалась, что не только у нее перехватывает горло от такого зрелища.
Хорошо, хорошо, она едет в Сан-Франциско. Она будет ближе к Мире… К Европе.
— Спасибо, Билл, — сказала Агнес Морган, когда он рассказал ей о том, что произошло между ним и Натали. — Ты мне здорово помог.
— Но не такая тяжелая была работа, должен признаться. Правда, последняя сцена… Гм, я даже не ожидал, что она у нас выйдет такой бурной.
— Она и нужна была бурной. Я думаю, Натали теперь чувствует себя заново родившейся.
— Несомненно. Она так меня валтузила, что я думал, придется на самом деле применить настоящую мужскую силу. — Он засмеялся. — Есть еще какие пожелания?
— Нет, Билл Сондерс.
— Тогда целую ручки, — сказал он, и Агнес услышала короткие гудки в трубке.
Она положила трубку и смотрела на закат, сегодня он был темно-бордовым. Много раз Агнес пыталась запомнить, что предвещает каждый цвет в этом спектре уходящего в ночь дня, но никак не могла. Потому что, поняла она, всякий раз думает о чем-то еще, кроме цвета.
Мрачновато-тревожный цвет навевал печальные мысли. Все чаще Агнес замечала, что ей труднее удерживать свой возраст. Да-да, именно свой, она не претендовала на то, чтобы выглядеть на десять лет моложе. Это уже было — прежде, до того, как произошло с ней то, что произошло.
Доктор сказал ей, что не было никакой возможности сохранить хотя бы что-то, позволяющее организму вырабатывать гормоны, без которых женщина стремительно и катастрофически стареет.