Коммандо

Внешне Ёрико ничуть не переменилась к своему приемному отцу; возможно, думал Адзисава, он выдумал этот потаенный холодный взгляд от чрезмерной подозрительности. Вот и сейчас она охотно отвечала на его вопросы.

Началось с того, что Адзисава как бы между делом заметил:

— Ты так здорово стала учиться, просто умница.

Он знал, что надо заходить издалека и строить беседу крайне осторожно, иначе Ёрико с ее необычайно тонким чутьем уловит подвох и замкнется в себе.

— Ага, — с довольным видом кивнула она, — учительница удивляется.

— Наверно, ты изобрела какой-нибудь секретный способ учить уроки.

— Что ты, папа! Просто надо перед экзаменом хорошенько посмотреть на страницы учебника, и ответы сами потом всплывают перед глазами.

Все так, как говорила классная руководительница, подумал Адзисава.

— Завидую тебе, Вот я сколько книжки ни читаю, ничего в голове не держится.

— А я не читаю, я просто смотрю.

— Как — смотришь?

— Смотрю на страницу, и буковки остаются в глазах. Ну вот, ты смотришь на солнце, потом зажаришься, а оно все равно перед глазами, правда? Так же и буквы.

— Солнце — это понятно, это называется «зрительный образ», а вот про буквы я что-то такого не слыхал.

— Какой-какой образ?

— Ну, образ того, что ты видела. Предметов или еще чего-нибудь.

Вдруг он заметил, что Ёрико его больше не слушает. Они шагали по тротуару вдоль улицы, и неподвижный взгляд девочки был устремлен куда-то вперед.

— Куда ты смотришь? — заинтересовался Адзисава.

— Папа, не подходи к тому грузовику, — неожиданно сказала Ёрико, показывая на самосвал, стоявший перед светофором у перекрестка. До самосвала было метров десять.

— А что такое? — не замедляя шага, удивленно спросил Адзисава.

— Туда нельзя! — впилась ему в руку Ёрико.

— Но нам надо через улицу перейти. Там же моя работа.

— Нет! Нельзя!

Ёрико повисла на его руке, и Адзисава поневоле остановился. Это его и спасло: в следующий миг зажегся зеленый свет, и самосвал, взревев мотором, как сорвавшийся с цепи зверь, так резко вырулил влево, что не вписался в поворот, вылетел прямо перед ними на тротуар и врезался в парапет. Если бы Адзисава не остановился так резко, машина непременно раздавила бы его в лепешку. Ему в лицо брызнули мелкие камешки и песок. Сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Адзисава застыл на месте, не в силах пошевелиться. Со всех сторон сбегались люди.

— Звоните в «скорую», шофер ранен!

От криков собравшейся толпы Адзисава наконец пришел в себя. Все тело покрылось холодным потом.

Он чудом остался жив. Предоставив остальным разбираться с разбитым самосвалом, Адзисава пошел дальше. Он правил не нарушал, а до сумасшедшего шофера ему дела нет. Самого чуть не убили.

Перейдя на другую сторону улицы, где их с Ёрико пути расходились, он вспомнил, что от потрясения не узнал самого главного.

— Ёрико, а почему ты меня остановила?

— Увидела.

— Что увидела?

— Как грузовик врезается в стенку.

— Но… но когда ты схватила меня за руку, он еще стоял!

— Увидела и все, — упрямо повторила Ёрико.

Они расстались на углу.

— Ну, пап, пока. Смотри не задерживайся, — сказала на прощанье Ёрико, весело улыбнувшись. Но Адзисава хорошо рассмотрел выражение ее глаз: в них не было и тени улыбки, они смотрели па него прямо и испытующе.

Вечером того же дня Адзисава еще раз убедился в том, что только поразительный дар Ёрико спас его от неминуемой гибели.

В газетах о происшествии сообщалось очень коротко — ведь жертв не было, лишь водитель получил незначительную травму. Но Адзисава буквально впился глазами в эти несколько строчек.

Оказывается, самосвал принадлежал фирме «Хэйан»! Той самой, за которой стоял клан Накато и которая скупала земельные участки в низине Каппа.

«Вот и мой черед настал», — подумал Адзисава, чувствуя леденящий холод внутри. Зловещая тень нависла над ним уже давно, но прежде враг хотел запугать, заставить отступиться, теперь же он взялся за дело всерьез.

Благодаря чудесному дару Ёрико первый удар не попал в цель, но неудача не остановит убийц. Наоборот, в следующий раз они подготовятся тщательней.

Но почему вдруг такой внезапный переход от угроз к действиям? Неужели убийство Томоко все-таки санкционировали Ооба и компания?

Во всяком случае, инцидент с самосвалом может быть понят только однозначно: империя Ооба объявила ему войну. Перчатка брошена, и здесь, в Хасиро, где врагу принадлежит все, надежды на победу в этом неравном поединке нет.

Адзисава оказался перед сложной дилеммой. Томоко умерла, ее больше нет. Зачем ему теперь оставаться в Хасиро, подвергая свою жизнь смертельной опасности? Расследовать обстоятельства гибели Акэми Идзаки он вызывался сам, фирма его об этом не просила. Брось он свои поиски, никто ему слова не скажет. А воевать в Одиночку с несправедливостью и социальными пороками — глупо, по-детски наивно. Если умывать руки, то именно сейчас.

«Ну как быть?» — спросил себя Адзисава. И перед его глазами встало изуродованное, растерзанное тело

Томоко. Оставить убийц гулять на свободе? Поджать хвост и трусливо бежать? И убийство Акэми — как же? И афера в низине Каппа? Смалодушничать, спасать свою шкуру?

Отступить было проще простого: уехать — и дело с концом, преследовать никто не станет.

Но чего стоит безопасность, добытая ценой безоговорочной капитуляции? Разве это не безопасность пленника? Он окажется в вечном заточении, в заточении у собственной совести. И куда бы он ни скрылся, на нем будет несмываемое клеймо трусости и предательства, невидимые путы свяжут его по рукам и ногам.

Колебаниям положил конец междугородный звонок из Ф.

— Адзисава-сан, это вы? — услышал он знакомый голос профессора Саката из агротехнического института. — Я тут выяснил еще кое-что о вашем баклажане. Слушаете?

— Не знаю, как вас благодарить, — несколько смущенно ответил Адзисава. Занятый мыслями то о таинственных способностях Ёрико, то о грозившей ему опасности, он совсем забыл о баклажане.

— Итак, подробное исследование плода обнаружило еще кое-что.

— Что же?

— Ну, во-первых, микроскопических тараканов.

— Ну и что? Насколько я понимаю, они часто живут на растениях.

— Да, многие таракановые питаются различными растениями и являются переносчиками болезнетворных вирусов. Но на наш баклажан они принесли не вирус, а кое-что другое.

— Интересно, что?

— Микрочастицы щавелевокислого натрия, он же оксалат натрия, соды Леблана и черного Пороха.

— Это химикаты, используемые для удобрения, да?

— Ничего подобного. Соли щавелевой кислоты довольно часто присутствуют в растениях в виде солей, особенно оксалат натрия. Однако частицы щавелевокислого натрия были обнаружены на поверхности плода, понимаете? А также на самих тараканах, они словно окунулись в оксалат натрия, соду Леблана и порох.

— Что это может значить?

— Крылатые тараканы, прилетающие на поля, испытывают особую тягу к желтому цвету. Сейчас даже разрабатывается метод их уничтожения с помощью специальных желтых ловушек. А должен вам сказать — хоть здесь я вторгаюсь в сферу не моей компетенции, — что натрий, горя в воздухе, дает пламя желтого цвета.

— Значит, насекомые прилетели, привлеченные желтым облаком горящего натрия, и упали на баклажан?

— Да. И скорее всего, натрия в сочетании с черным порохом. Буквально, как мотыльки, летящие на огонь. Попав в эту пылающую смесь, тараканы опалили крылышки и упали вниз, на баклажан.

— А откуда в воздухе взяться горящему натрию, да еще с порохом?

— Я тоже поначалу затруднялся ответить на этот вопрос, но химики подсказали мне, что щавелевокислый натрий, а также сода Леблана используются для расцвечивания фейерверков, ну а порох — сами понимаете…

— Фейерверков, говорите?