Страница 8 из 58
Он отпустил.
Я выдохнула, и мои глаза закрылись, когда облегчение медленно охватило меня. Но я не могла заставить себя сдвинуться. Пока еще нет. Не без пробега.
Когда я поняла, что потираю запястья, я сжала руки в кулаки, пока ногти не врезались в ладони. Отдаленно я начала замечать, что ресторан затих вокруг нас.
— Кейли, пожалуйста, сядь. Это не то, что я имел в виду. — Его голос был мягким. Успокаивающим.
Мои руки начали расслабляться, и я глубоко вздохнула.
— Пожалуйста, — повторил он, и для этого потребовалась каждая частица самоконтроля, чтобы я вернулась и села на подбитую скамейку.
С руками, стоженными на коленях.
Мы сидели молча, пока разговоры вокруг нас не возобновились, я смотрящая на стол, он смотрящий на меня, если я угадала.
— Ты в порядке? — спросил он, наконец, когда официантка поставила пищу на столе за мной, и я почувствовала, как расслабляются мои плечи, когда я прислонилась к деревянной спинке.
— Мне не нужен врач. — Я заставила себя посмотреть вверх, готовая твердо противостоять его аргументам. Но этого не понадобилось.
Он вздохнул, звук тяжелый с неохотой.
— Я знаю. Ты должна рассказать своим тете и дяде.
— Нэш...
— Они могли бы помочь тебе, Кейли. Ты должна сказать кому-нибудь...
— Они знают, ладно? — Я взглянула на стол, заметив, что мои пальцы рвут измельченную салфетку на еще более мелкие куски. Оттолкнув их в сторону, я встретилась взглядом с Нэшем, внезапно, безрассудно решив рассказать ему всю правду. Насколько хуже он мог подумать обо мне еще? — В последний раз, когда это случилось, я испугалась и начала кричать. И я не могла остановиться. Меня положили в больницу, и привязали к кровати, напичкали кучей лекарств, и не выпускали, пока все не согласились, что мой «бред и истерии» уже позади, и больше не надо говорить об этом. Хорошо? Поэтому я не собираюсь говорить им, разве что захочу провести осенние каникулы в психической лечебнице.
Нэш моргнул, и за секунду на его лице вспыхнуло неверие, отвращение, возмущение и, наконец, ярость, брови опустились, руки сжались, словно он хотел кого-то ударить.
Мне потребовалось время, чтобы понять, что ничего из этого не было направлено на меня. То, что он не был зол и смущен тем, чтобы пошел на свидание со школьной психопаткой. Вероятно потому, что никто больше не знал. Никто, кроме Софи, а ее родители угрожали ей изгнанием из общества — абсолютный домашний арест — если она когда-нибудь выпустит семейный секрет их пресловутого мешка.
— Как долго? — спросил Нэш, его взгляд буравил мена так глубоко, что я задавалась вопросом, может ли он видеть прямо через глаза мой мозг.
Я вздохнула и сняла этикетку с бутылочки от сиропа без сахара.
— Через неделю, я говорила все правильно, и мой дядя увез меня, не следуя предписаниям врача. Они сказали школе, что у меня был грипп. — Я была на втором курсе, почти год до встречи с Нэшем, когда Эмма начала встречаться с некоторыми его товарищами по команде.
Нэш закрыл глаза и тяжело выдохнул.
— Этого никогда не должно было случиться. Ты не сумасшедшая. Прошлая ночь доказала это.
Я кивнула, онемев. Если бы я неправильно его поняла, то никогда не смогла бы ходить в свою школу снова. Но я даже не могла вызвать раздражение при создавшейся в данный момент возможности. Не с моими беззащитными тайнами, мое сердце готово открыться и похоронить скрытый ужас, скрывающийся в туманных воспоминаниях.
— Ты должна рассказать им снова, и...
— Нет.
Но он продолжал, как будто я ничего не говорила.
— ...если они не поверят тебе, позвони своему отцу.
— Нет, Нэш.
Прежде, чем он смог снова начать спор, гладкие, бледные руку появились в поле моем зрения, и официантка поставила одну тарелку на стол передо мной, и одну перед ним. Я даже не слышала, как она подошла, и, основываясь на широко раскрытых глазах Нэша, он тоже.
— Ладно, ребята, налетайте и дайте мне знать, если я могу подать вам еще что-нибудь, О’Кей?
Мы оба кивнули, когда она уходила. Но я смогла только нарезать свои блины на четкие маленькие треугольники и обмокать их в сиропе. У меня не было аппетита. Даже Нэш только ковырял еду в своей тарелке.
Наконец, он положил вилку и прочистил горло, пока я не посмотрела.
— Мне не убедить тебя в этом, не так ли?
Я покачала головой. Он нахмурился, потом вздохнул и вытянул губы в подобии улыбки.
— Как ты относишься к гусям?
Во время завтрака я ничего не ела, и Нэш не насладился, мы остановились у сэндвич-магазина, где купили мешок старого хлеба. Затем направились в «Белый Рок Лейк» кормить гогочущую стаю гусей, парочка которых были мужественными маленькими демонами. Один схватили кусок хлеба прямо из моих рук, почти цапнув меня за палец, а другой щипал обувь Нэша, когда он не тянуть пищу из мешка достаточно быстро.
Когда хлеб закончился, мы убежали от гусей — едва — отправившись на прогулку вокруг озера. Ветер хлестал мои волосы, и я споткнулся об ослабшую доску в пристани, но когда Нэш взял мою руку, я не вырвала ее, молчать с ним было очень приятно. Как могло этого не быть, когда теперь он видел каждую тень в моей душе, и каждый уголок в моем сознании, и ни разу не назвал меня сумасшедшей — или пытался приободрить меня.
А почему бы и нет? Я задавалась вопросом, тайком посмотрев на его профиль, когда он покосился на солнце в сторону озера. Была ли я не достаточно привлекательна?
Нет, я не хочу быть последней в списке его побед, но я не прочь узнать, достойна ли я его.
Нэш улыбнулся, когда заметил меня смотрящую на него. Его глаза были больше зелеными, чем коричневыми в солнечном свете, и они, казалось, нежно перемешивались, вероятно, отражая движение воды.
— Кейли, могу ли я спросить у тебя кое-что личное?
А смерть и психические заболевания не личное?
— Только если я смогу спросить в ответ.
Казалось, он задумался на мгновение, потом улыбнулся, показав одну глубокую ямочку, и сжал мою руку во время ходьбы.
— Ты первая.
— Ты спал с Лорой Белл?
Нэш заставил меня резко остановиться, и арочные брови резко устремились к красивым мальчишеским ресницам.
— Это не справедливо. Я не спрашивал тебя с кем и где ты была.
Я пожала плечами, наслаждаясь его дискомфортом.
— Спрашивай. — Я даже не нуждалась в пальцах, чтобы поставить галочку моем списке.
Он нахмурился, у него в мыслях был явно другой вопрос.
— Если я скажу да, ты разозлишься?
Я пожала плечами.
— Это не мое дело.
— Тогда почему тебя это волнует?
Рррр...
— Хорошо, новый вопрос. — Я потянула его дальше, набираясь смелости задать вопрос, ответ на который я не была уверен, что хочу действительно знать. Но я должна была узнать, прежде чем все зайдет дальше. — Что ты здесь делаешь? — я направила его внимание на наши сплетенные руки. — Что это значит для тебя?
— Твое доверие, надеюсь.
У меня немного закружилась голова, и я подавила полубессознательную улыбку.
— И это все? — Я моргнула ему, когда мы ступили на причал. Даже если это правда, это не может быть все. Я наигранно нахмурила брови. — Ты уверен, что не пытаешься просто перепихнуться?
Его улыбка на этот раз была настоящей, он потянул меня к себе и нежно прижал к старым деревянным перилам, его губы были в дюйме от моего носа.
— Предлагаешь?
Мое сердце помчалось, и я позволила своим рукам задержаться на его спине, отслеживая крепкую поверхность под длинными рукавами. Чувствовать его давление на себе. Обонять его вблизи. При сложившихся обстоятельствах, только на один момент, длящийся только удар пульса...
Тогда я опустилась обратно на землю из мила грез, шлепнувшись с глухим стуком.
Последнее, что мне нужно, это быть в числе обносков Нэша Хадсона. Но прежде чем я успела понять, как сказать это не обидев его или не показавшись ханжой, его глаза вспыхнули с интересом и он наклонился, поцеловав кончик моего носа.