Я надену полночь

Тиффани постаралась быстро осмыслить ситуацию. Нянюшка Ягг со всемиладила. Сама Тиффани довольно смутно понимала, что из себя представляет девичник, но кое-что из ассортимента миссис Прост натолкнуло её на определенные мысли, и если уж Нянюшка что-то об этом известно, то алкоголь будет присутствовать обязательно.

— Я не думаю, что будет правильно проводить девичник сразу после похорон, а вы, Нянюшка?

Хотя, думаю, Летиции не помешала бы небольшая беседа, — добавила она.

— Значит, она твоя подружка? Я думала, ты сама должна была с нею поболтать.

— Я разговаривала! — возразила Тиффани. — Но думаю, она мне не поверила. А вы, Нянюшка, как минимум три раза были замужем!

Нянюшка Ягг мгновение смотрела на неё, а потом ответила:

— Думаю, разговор выйдет нешуточный. Ладно. Ну а что с женихом? Мальчишник-то у него будет?

— А, что-то я об этом слышала! Это когда приятели напаивают его до бесчувствия, увозят его подальше, привязывают к дереву и… полагаю, иногда используется ведро краски с кисточками, но обычно просто бросают в свинарник. А почему вы спросили?

О, ну мальчишники обычно интереснее девичников, — ответила Нянюшка с озорной искоркой. – А у счастливчика есть дружки?

— Ну, есть несколько дворянчиков из семей побогаче, но те, с кем он хорошо знаком, живут здесь в деревне. Понимаешь, мы выросли вместе. И никто из них не посмеет кинуть Барона в свинарник!

— А твой молодой человек? — Нянюшка махнула в сторону Престона, стоявшего поблизости.

Кажется он всегда оказывался поблизости.

— Престон? — переспросила Тиффани, — не думаю, что он хорошо знает Барона. И в любом случае…  — она остановилась и подумала. « Молодой человек?» Она обернулась и посмотрела на Нянюшку, стоявшую спрятав руки за спину, и подняв голову к потолку с видом невинного ангела, которому, однако, в юности приходилось встречать парочку демонов. В этом была вся Нянюшка Ягг.

Когда дело доходило до сердечных дел, или иных частей тела, её невозможно было обмануть.

«Но он же не мой молодой человек, — настойчиво повторила она про себя. — Он же просто друг.

Друг — юноша».

Престон сделал шаг вперед и снял каску перед Нянюшкой Ягг.

— Опасаюсь, мадам, что для меня, как для человека военного, приложить руки к непосредственному командующему будет против правил, — сказал он. — Если бы не это, я бы исполнил это с большим удовольствием.

Нянюшка одобрительно кивнула на подобный многословный ответ, и подмигнула Тиффани, которая на это покраснела от пяток до макушки. При виде этого улыбка ведьмы стала такой широкой, что подошла бы тыкве.

— Ой-ой-ой, — сказала она. — Похоже, этому местечку нужно немножко веселья. Но, слава богам, я здесь!

У Нянюшки Ягг было золотое сердце, хотя, если вас было легко шокировать, то в беседе с ней на любую темубыло лучше зажимать уши руками. Но в этом есть здравый смысл, не так ли?

— Нянюшка, мы же на похоронах!

Но тон её голоса не мог поколебать старую ведьму.

— Разве он не был хорошим человеком?

Тиффани колебалась только мгновение.

— Он стал добрее.

Ничто не могло ускользнуть от Нянюшки Ягг.

— О, да, полагаю, твоя бабуля обучила его манерам. Но ведь скончался он хорошим человеком?

Хорошо. Станут ли о нём вспоминать с любовью?

Тиффани постаралась не замечать внезапную сухость во рту, и сумела выдавить: — О, да, естественно. Каждый житель.

— И ты проследила за тем, чтобы он ушёл как следует? Забрала его боль?

— Нянюшка, я бы сказала, у него была превосходная смерть. Лучшим вариантом было бы только не умирать совсем.

— Отличная работа. Не знаешь, какая у него была любимая песня?

— Ах, да! Это «Соловей», — ответила Тиффани.

— Ага, припоминаю. У нас дома её называют «Радость и очарование». Просто подпой, и скоро мы приведем их в нужное настроение.

С этими словами пожилая ведьма сграбастала проходившего мимо официанта за плечо и подхватила полную кружку с его подноса, затем, словно юная девочка, вскочила на стол и громким голосом старшины в казарме попросила тишины:

— Дамы и господа! Чтобы отметить славно прожитую жизнь и лёгкий уход нашего друга и Барона, меня попросили исполнить его любимую песню. Прошу присоединяться, если хватит дыхания!

Пораженная Тиффани молча слушала. На публике Нянюшка Ягг показывала мастер-класс или точнее высший класс. Она обращалась к полностью незнакомым людям как к давним знакомым, и они отвечали ей так, словно так оно и было. Встрепенувшись от чрезвычайно хорошего для старой женщины с единственным зубом голоса, недоумевающие люди из вторых рядов сперва начали нестройно и негромко подпевать, однако к концу второго куплета их голоса окрепли, и они превратились в хор. Они были у неё в руках. Тиффани заплакала, и сквозь слёзы она видела маленького мальчика в новеньком твидовом, резко пахнущем костюмчике, шагающего рука об руку с отцом под мерцающими звездами.

Затем она увидела слезы в глазах окружающих, включая пастора Эгга и даже Герцогини. Это были отголоски потерь и воспоминаний, и весь зал словно задышал в такт.

«Мне нужно этому научиться, — подумала Тиффани. — Я хотела изучить огонь и боль, но вместо этого следовало изучать людей. И еще научиться петь получше индюшки…»

Песня закончилась, и очнувшиеся люди стали оглядываться по сторонам и друг на друга, но тут ботинок Нянюшки Ягг стал отбивать ритм на столе:

— Пляши, пляши, саван свой встряхни,

Пляши, пляши с песней дудки в такт.

Все вокруг должны плясать, это точный факт.

Со мною вместе саван свой встряхни [45].

Тиффани подумала: «Разве это хорошая песня для похорон?» — а потом: — «Ну конечно! У неё отличная мелодия, и в ней говорится о том, что однажды мы умрём, однако, и это важно, мы ещё не умерли.

И вот Нянюшка Ягг спрыгнула со стола, подхватила пастора Эгга, и закрутилась с ним в танце, напевая:

—  Будьте уверены, вас от смерти ни один священник не спасет.

У пастора хватило чувства юмора, чтобы рассмеяться и

Люди зааплодировали, чего Тиффани совсем не ожидала услышать на похоронах. Ей страстно, очень страстно, хотелось быть похожей на Нянюшку Ягг, которая так хорошо разбиралась в людях, и знала, как уместнее нарушить тишину задорным спехом.

Вдруг аплодисменты смолкли, и мужской голос затянул [46]:

И внезапно повисла тишина, поражённая серебряным голосом сержанта.

Нянюшка Ягг шмыгнула к Тиффани:

— Так, похоже я их разогрела. Слышишь, как они прочищают горло? Полагаю, к концу вечера даже пастор споёт! А я пока пойду поищу, что бы выпить. Пение, работка, вызывающая жажду. — Она подмигнула: — Сначала мы люди, а уж потом ведьмы. Трудно запомнить, зато выполнить проще.

Это было колдовство, магия, которая превратила зал, заполненный незнакомыми друг другу людьми, в общество, в котором каждый знал, что он среди друзей. И прямо сейчас кроме этого ничто иное не имело значения. В этот момент Престон похлопал её по плечу. На его лице была странная встревоженная улыбка.

— Простите, мисс, но я, к несчастью, при исполнении, и, как я полагаю, вам нужно знать, что у нас три новых гостя.

— Может, просто проведешь меня к ним?

— И рад бы, вот только они застряли, на крыше. И должен сказать, мисс, шум который производят три ведьмы включает очень много проклятий.

Если ругань и была, то к моменту, когда Тиффани отыскала нужное окно и выбралась на свинцовую крышу, у ведьм иссякло дыхание. На крыше было не так уж много предметов, за которые можно было бы держаться, в добавок было довольно туманно, но ей удалось пробраться на руках и коленях на звук ворчания.

45

В представленном переводе «Пляска Смерти» отрывок из рок-оперы «Тампль». В оригинале «Shaking of the sheets» («Встряхни саван» или «Пляска смерти») из сборника популярных песен старых времен. Опубликованного (аж страшно сказать!) в 1568. Кроме того, есть повесть Алана В. Лира 1991 г с одноименным названием. (прим. переводчика).

46

Сержант исполняет известную американскую народную балладу «В далекой долине», известную так же как «Письмо из бирмингемской тюрьмы» (перевод мой):