Страница 20 из 44
А вот 15-й ИАП той же 8-й САД в первый день совершил 202 боевых вылета, сбив 9 самолетов противника. Но уже 23 июня количество вылетов сокращается до 24, потери же составляют 18 самолетов, уничтоженных на аэродроме в Каунасе, 11 сожженных при перебазировании из Каунаса, а 13 «мигов» осталось(выделено мною. — Д. В.)на аэродроме Поцукай. [97]
61-й штурмовой полк (ШАП) той же дивизии 24 июня совершил всего три боевых вылета, воздушных боев не вел и потерь не имел. [98]
Это при том, что немцы не особо бомбили. «Противник сбросил несколько бомб» (чего за ревом своих моторов наши летчики и не заметили!), «сбросили всего пять бомб» — таких сообщений в архивах немало. В то же время упоминавшийся 31-й ИАП потерял (оставил) большую часть своих самолетов на земле, причем после 16.00 22 июня, т. е. о «внезапном ударе по спящим аэродромам» и речи быть не может. Причем людские потери полка с 22 по 29 июня составили всего три пилота — двое были ранены при выполнении боевой задачи, один погиб от несчастного случая [99].
Удары по расположению 10-го ПАП 7-й САД (аэродром Шяуляй) начались в 4.20 22 июня. Хотя было сброшено от 30 до 32 бомб, аэродром не был поврежден, а ни один из 23 «мигов» не получил даже легких поломок. Тем не менее уже к вечеру 8 самолетов числились потерянными безвозвратно на земле. А к 17.00 22 июня командование полка уже доложило, что «66 летчиков не имеют самолетов» [100]. И куда же они делись?
Аэродромы 57-й САД противник начал атаковать в 4.25 22 июня (аэродром Ораны под Вильнюсом, например). При первом ударе было повреждено три самолета, ранены один летчик и один красноармеец. Тем не менее позднее, 2 августа, командование дивизии доносит о «расстреле авиации на земле» [101], хотя имелось 48 боеготовых истребителей [102].
Даже в 6-й САД, которая в первый день войны вела упорные бои за Лиепаю, к 19.00 22 июня было потеряно 15 самолетов, из них 4 на земле [103]. Потери значительные, резюмирует М. Солонин, однако о «разгроме» и «расстреле» говорить еще не приходится [104].
Всего же в ВВС СЗФ к середине июля 1941 г. было потеряно 795 самолетов (кстати, больше, чем якобы имелось на 22 июня — см. выше), из них сбито в воздухе 150 (три четверти этого количества — 113 — приходится на бомбардировщики), не вернулось с задания 54, от аварий и катастроф вышло из строя 74, на земле же уничтожено 517 [105]. И это — непоследствия внезапного удара. Тогда что же?
Что касается Белоруссии (Западный Особый военный округ, позднее — Западный фронт, ЗФ), то по ней Солонин приводит [106]сводную таблицу. В ней даются данные по восьми истребительным (33, 41, 122, 123, 124, 126, 127, 129-й) и 74-му штурмовому полкам.
Так вот, к утру 22 июня в девяти полках имелось 629 годных к бою машин. Из них за первые сутки войны сбито в воздухе — 38, уничтожено и повреждено на земле — 148, в том числе при первом налете — 24 (из них 15 — в 74-м ШАП, а в большинстве полков — ни одного), однако к утру 23 июня самолетов остается всего 130, при этом судьба 313 машин просто неизвестна.
А командир 9-й САД генерал-майор С. А. Черных в 10.31 22 июня шлет паническую телеграмму: «Истребители уничтожены все. Прошу помощи!» [107]Это при том, что фактически в четырех полках дивизии имелось 352 самолета, в двух полках дивизии — 124 и 129, 67 самолетов было уничтожено на земле (по двум другим полкам сведений нет, да и в этих двух указанная цифра под вопросом), в том числе при первом налете ни одного,9 сбито в воздухе (но и немцы в боях с 9-й САД потеряли 8–10 самолетов), однако к утру 23 июня осталось в строю всего 62 машины. Таким образом, неизвестна судьба 214 самолетов [108].
Что с ними стало? Летчики просто бросили их и сбежали, не желая воевать за сталинский режим? Да, в начале войны такое было нередким явлением, об этом выше уже говорилось. Пишет об этом и М. Солонин [109].
Но вот перед нами 127-й ИАП, который с первого дня войны сражался, «как надо». За первый день войны летчиками полка было уничтожено 10 и повреждено 5 немецких самолетов. Ну, с поправкой на то, что рядом воевал, «хотя очень недолго и не слишком успешно», 122-й ИАП, а советские зенитки тоже не бездействовали, на долю 127-го ИАП придется 7–8 сбитых немецких самолетов. Собственные потери полка — 12 машин, все сбиты в воздухе. Потери на земле — 0 [110].
Тем не менее к утру 23 июня осталось всего 33 машины из 70, а судьба 25 «неизвестна» [111]. Куда же они делись?
Впрочем, и 33 самолета — совсем не мало, как пишет Солонин, «далеко не каждая группа Люфтваффе имела такое количество исправных боевых самолетов». Тем не менее следующая после 22 июня запись в «Журнале боевых действий» сделана лишь… 17 июля, и уже в Серпухове (!) [112].
Наверное, хватит! В заключение отметим, что советские историки объявили об уничтожении в воздухе в первый день войны 400 самолетов, тогда как даже немцы заявляли об уничтожении всего 322. Такого история войн еще не знала! [113]
Но что, если предположить, что такое огромное количество самолетов уничтожили какие-то совсем другие противники? Например, те же летательные аппараты из Новой Швабии? Тогда сразу станет ясен ответ на два вопроса.
Во-первых, очевидно, почему эти блестящие воздушные победы немцев ближе к концу лета 1941 г. так быстро «завяли». Как ясно из того, о чем говорилось выше, «готовые к полету ракеты», которые предназначались для стратегических бомбардировок СССР, стояли не в Германии, а в Новой Швабии (при скорости 20 000 км/ч им требовалось меньше часа, чтобы долететь до Белоруссии или Прибалтики).
При этом хозяева «тарелок» из Новой Швабии отнюдь не хотели победы Гитлера, а хотели лишь не допустить быстрой и легкой победы над Гитлером Сталина, для чего необходимо было помочь немцам уничтожить чудовищную мощь, собранную Сталиным для вторжения в Европу, в первую очередь авиационную. Когда это было сделано, участие «новошвабов» в войне на стороне Гитлера прекратилось, й война на советско-германском фронте пошла на равных.
Во-вторых, ясно, почему советские потери в авиации превышали то, о чем заявляли немецкие летчики даже с учетом всех преувеличений. Они просто не знали о действиях «летающих тарелок»!
…И против танковых колонн…
А теперь снова вернемся в 1941 год. Как известно, после того, как Гитлер нанес удар первым, Сталин тут же стал предпринимать яростные усилия с целью начать-таки операцию «Гроза», перейти в наступление и разбить Германию. Красная Армия немедленно начала массированные атаки, ввиду немецкого наступления вылившиеся во встречные бои. Так, 22–25 июня 1941 г. развернулось масштабное встречное сражение в районе Гродно, а 25–29 июня — на р. Щара. О встречном танковом сражении в треугольнике Луцк — Броды — Ровно 23–29 июня 1941 г. написано более чем достаточно, тогда как, например, встречное сражение севернее Даугавпилса, ставшее результатом наступления 21-го механизированного корпуса Д. Д. Лелюшенко, известно куда хуже [114].
97
Солонин М. Другая хронология… С. 67–68.
98
ЦАМО. Ф. 221. Оп. 1374. Д. 11. Л. 22.
99
Солонин М. Другая хронология… С. 72.
100
ЦАМО. Ф. 20 041. On. 1. Д. 6. Л. 2; Д. 8. Л. 3. Л. 24.
101
ЦАМО. Ф. 221. Он. 1374. Д. 13. Л. 143.
102
Никифоров В. Г. и др. Советская авиация в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.
103
ЦАМО. Ф. 221.0h. 1374. Д. 11. Л. 15
104
Солонин М. Другая хронология… С. 93.
105
Солонин М. Другая хронология… С. 119–121.
106
Там же. С. 260.
107
ЦАМО. Ф. 208. Оп. 2589. Д. 11. Л. 15.
108
Солонин М. Другая хронология… С. 184, 260.
109
Солонин М. Мозгоимение. С. 97–102.
110
Солонин М. Другая хронология… С. 217.
111
Там же. С. 260.
112
ЦАМО. Ф. 127 ИАП. Оп. 218 076. Д. 2. Л. 9.
113
Солонин М. Другая хронология… С. 326.
114
Захаревич С. С. Большая кровь. Как СССР победил в войне 1941–1945 гг. Минск, 2009. С. 43–44.