Игра по крупному

—   Итак, я — Майкл Кэрриган, полномочный представитель и член совета директоров концер­на «Галф»? — спросил Солонин. — А если прове­рят?

—   Кто тут станет проверять? — грустно усмех­нулся Самед, который вызывал у меня все боль­шую симпатию, отчего не хотелось называть его по отчеству. — Пока что вам, представителям ми­рового бизнеса, здесь смотрят в рот. Отчего, я полагаю, сюда скоро устремятся, если уже не уст­ремились, многочисленные проходимцы. Ну ра­зоблачат, но только как самозванца, авантюрис­та, но не как секретного агента... А за это время, полагаю, вы успеете сделать наши дела.

—     Освободить вашего родственника? — спро­сил Солонин. — Или что-то еще? Есть ведь что- то и более важное, я прав?

Самед помедлил. Потом покачал головой и занялся своими четками. По-моему, Витя тоже заметил пристрастие нашего гостя к этому куль­товому предмету, и это начало его забавлять.

—    Хорошо. Скажу как есть, — произнес Самед со вздохом. — Есть приз в сто миллиардов долларов. И даже больше. К нему рванулись едва не все великие державы. Россия немного задер­жалась на старте. То ли развязался шнурок, то ли полагала, будто во имя нашей прежней дружбы мой троюродный дядя сам преподнесет Баку «а блюдечке с голубой каемочкой вашему Прези­денту. Увы, все обстоит не так. У России очень много врагов. И могущественных. И прежде всего — Рагим Мансуров...

—   А вы, наблюдая за этой гонкой, за кого болеете? — спросил Солонин.

—   За Россию, — сказал Самед. — Иначе меня бы здесь не было. Иначе я бы с вами об этом не разговаривал.

Мы с Витей задумались.

—  Значит, похищение вашего родственни­ка — только повод? — спросил я. — Мой друг прав?

—    Еще скажите, что я это похищение сам ор­ганизовал, — иронично улыбнулся Самед, — чтобы силком втянуть вашу страну в эту гонку. Россия слишком долго запрягала, пока другие не зевали, — жестко закончил он, и его глаза блес­нули.

А он не такой уж теленок, отнюдь не мамень­кин сынок, подумал я. С ним надо держать ухо востро. Поди знай, какую интригу этот мальчуган затеял. И лучше исходить из того, что им на самом деле движет.

Солонин медленно и элегантно, будто танцуя, расхаживал по комнате. Самед наблюдал за ним, возможно любуясь.

Я, чтобы не терять времени, раскрыл свою ксиву. Итак, Фернан Косецки. Просим любить и жаловать — гражданин Германии. У меня всегда были пятерки по немецкому. Те, кто готовил эти бумаги, наверняка все учли. Еще один вопрос: откуда они это знают? Этот малыш вызывал у меня все большее уважение и интерес.

—   Я должен быть при господине Кэрригане неотлучно или могу время от времени заниматься своими делами? — спросил я.

Мне начинало казаться, что проблема поиска троюродного братца интересует Самеда уже не так, как раньше.

—    Безусловно, поиск тех, кто похитил Алекпера никто не отменял, — сказал Самед. — Это дело у Президента на контроле. Благополучно проведя розыск, вы окажете услугу не только Азербайджану, но и своей стране.

—    Одно другому не мешает, — согласился Со­лонин, глядя на меня.

—   Я буду работать под твоим прикрытием, ты — под моим, — кивнул я. — Интересно, кто все это придумал.

И мы оба посмотрели на Самеда, меланхолич­но перебирающего четки. Он, казалось, вопроса не слышал, думал о чем-то своем.

—    Можете не беспокоиться. Повторяю еще раз: это согласовано на самом верху. В том числе поиск архива Грозненского нефтяного института, что очень важно и можно доверить только таким, как вы, — сказал после довольно продолжитель­ной паузы Самед.

—   Вы остаетесь здесь или уезжаете? — спро­сил я.

—   Я возвращаюсь в Москву, — ответил он.

—   Простите, а с кем из правоохранительных органов мы здесь сможем контачить? — спро­сил я.

—    Только не с теми, кто сейчас ведет следст­вие, чтобы побыстрее его угробить, — грустно усмехнулся Самед.

—   Тогда спрошу по-другому: на кого мы могли бы здесь опираться в своей работе? — спросил Солонин.

—   Вам позвонят. Завтра, — сказал Самед. — Позвонит человек, который представится Курбаном Мамедовым. Настоящее его имя Новруз Али-заде. Поймите, здесь все осложнилось... После путча бывшего министра обороны Сулейманова, когда, казалось, все противоборствую­щие кланы были повержены, началось брожение в семействе Президента. Иначе говоря — склока. Все полагали, что им чего-то недодали за прояв­ленную преданность. Все стали интриговать друг против друга. Опасность оказалась позади, но это привело лишь к печальным последствиям. Осо­бенно когда началась эта нефтяная эпопея, кото­рая может стать счастьем или несчастьем для моего народа. Увы, предают только свои. Эту истину мы только начали постигать. И Прези­дент, как и вы, тоже ищет, на кого бы опереться.

—   Почему вы не доверяете тем, кто проводит расследование? — спросил я.

—   Это нам предстоит выяснить, — ответил Самед. — У нас только подозрения. В частности, что кое-кто в прокуратуре, так или иначе, связан с полковником Сулеймановым, который в насто­ящее время находится в бегах.

—   Почему же вы их не прогоните? Почему не постараетесь освободиться под благовидным предлогом?

—   Зачем? — Самед пожал плечами и оставил наконец в покое свои четки. — Раньше мы так и поступали, но тем самым рубили связи подозре­ваемых с нашими врагами. Пусть работают. Пусть думают, что им доверяют.

—   Надо бы решить одну проблему, — сказал Солонин. — Уже кое-кто здесь знает, что мы рус­ские, например уборщица. Как, впрочем, знают и ваши охранники...

Витя показал на телохранителей Самеда.

Те и ухом не повели, будто ничего не слыша­ли.

—   И что вы предлагаете? — спросил Самед.

—   Мы должны быть в них уверены, — сказал Солонин.

—    Мои ребята уже не раз могли бы предать меня, — ответил Самед. — Они проверены в деле. Я ведь не рассказал вам о второй попытке похищения? — спросил он у меня.

—   Нет, — подтвердил я. — Но ваша уверен­ность — это еще не наша уверенность. Мы долж­ны быть уверены наверняка.

—   Так вот, двое из них, два брата, погибли. Понимаете?

—   Их братья? — Солонин посмотрел на ох­ранников.

—   Да, это их братья, — подтвердил Самед. — Их мать — моя кормилица. Это что-то значит, не правда ли? Мы вскормлены одним молоком. Они воевали в Карабахе под руководством полковни­ка Сулейманова, воевали храбро, он их наградил, а потом предал. И они выбросили его ордена! — Его голос зазвенел от обиды за своих людей.

—    Я верю вам, — сказал Витя, не меняясь в лице, хотя я видел, что тирада Самеда произвела на него впечатление. — Я тоже полагаю, что уборщица, которая здесь работает, нас не выдаст. Но проговориться может.

—   Хотите, чтобы мы ее убрали? — спросил Самед.

—   Безусловно, — кивнул Витя.

—   Ты в своем уме? — спросил я его.

—   Я неточно выразился, — сказал он. — Уб­рали туда, куда она сама хотела бы убраться. Я говорю о городе Коломне, что под Москвой. Там вы купите ей однокомнатную квартиру. И чем быстрее, тем лучше. Это одно из наших условий.

Самед помедлил, испытующе глядя на Витю, потом мотнул головой.

—    Ну вы даете! — сказал он вполне по-мос­ковски. — Считайте, что она уже там. — Все ус­ловия или будут еще?

—   Конечно, все, — поспешил я.

—   Посмотрим, — уклончиво ответил Витя. — Хорошо бы нам машину.

—   Она уже стоит возле гостиницы, — сказал Самед. — Вот ключи.

Солонин входил в роль моего начальника, и было видно, что ему это нравилось. Просто та­щился от сознания, что может покомандовать. А я-то полагал, что скромнее курсанта у меня в свое время не было.

—   Теперь хотелось бы взглянуть на дело, если это возможно, — сказал я.

Самед поморщился, переглянулся со своими ребятами. Те ему кивнули: сделаем.

—    Вы же понимаете, что поскольку вам при­дется вести негласное расследование, то и ника­ких контактов с официальным следствием быть не должно. Ночью мы постараемся... — Самед посмотрел на юношу, стоявшего к нему ближе других, — я правильно понял тебя, Маггерам? Ночью мы постараемся снять ксерокопию с того, что они в прокуратуре успели накопать. Хотя я уверен, что они только заметают следы.