...Имеются человеческие жертвы

—   Давненько в меня не стреляли, — сказал Ту­рецкий. — Понимаешь, до сих пор сам себе не верю, что мозги не вышибли. Подошел к карте, хотел своим кое-что показать, в руке ручка, вроде указки. И случайно выронил. Наклонился резко, хотел на лету поймать, тут — дзынь! — только пыль от стены. Вот и прячусь тут, сижу под конвоем. То, что ты теперь здесь, для нас мощное подкрепление. Только надо мне отсюда, Грязнов, быстренько вы­бираться.

—   Так, — сказал Коренев, — наконец я въехал, кажется, что тут у нас за болезнь приключилась.

—  Болезнь народная, — сказал Турецкий, — как говорится, медвежья. — Придется вам, Григорий Васильевич, меня где-нибудь перепрятать. Найдете местечко?

—  Конечно, найдем! И круг лиц посвященных, как только сможем, сузим. Я ведь все-таки у себя, в своем ближнем кругу знаю, на кого могу опереться.

—   Я к вам прибыл, — сказал Грязнов, — уже не как начальник МУРа, а как руководитель спецгруп­пы главка угро Министерства внутренних дел. Мне предоставлены достаточно большие полномочия с правом включать в свою группу нужных людей из числа местных кадров. С этой минуты мы начинаем работать вместе, и вы, Григорий Васильевич, вклю­чаетесь в состав моей группы, причем вашему руко­водству об этом можно пока не сообщать. По имею­щейся информации есть немало оснований думать, что на этот счет нам лучше поостеречься. Мой лю­бимый племянник уже несколько дней находится здесь, работает полностью автономно. Любые кон­такты с ним пока что исключены.

—   Ого! — воскликнул Турецкий. — Мы тут, ка­жется, почти все в сборе? И где он, наш Денис?

—  Если б я знал! — вздохнул Грязнов.

—   Ну хорошо, — сказал Турецкий. — Меня надо выводить отсюда уже сегодня. Сколько вам, Григо­рий Васильевич, потребуется времени на подготов­ку и обеспечение операции?

Коренев задумался, пораскинул умом, пожевал губами.

—   Часа два дадите?

—   Дадим три, — сказал Грязнов.

—    Тогда вот что, — сказал Турецкий, — завтра утром, самое позднее к двенадцати часам, надо сде­лать утечку в прессу и на телевидение, с указани­ем — как-нибудь мимоходом, полунамеком, — где находится на излечении несчастный страдалец.

—   Хорошо, а дальше? — спросил Грязнов.

—  Понимаешь, это хоть какой-то шанс, — ска­зал Турецкий. — Пока я тут лежал, все обдумал. Но без тебя все мои проекты были чистой фантастикой. Ну а теперь совсем другой коленкор: ты со своими, Коренев с его ребятами... Теперь все это можно попробовать осуществить.

—   То есть ты хочешь... — начал Грязнов.

—  Ну да, — сказал Турецкий, — сюда положим человечка с «узи» под одеялом, обеспечим и при­кроем все входы и выходы и будем ждать. Клюнут так клюнут, нет так нет. Кстати, по реакции будет ясно, насколько нужна им моя жизнь. Если все- таки полезут, то в ближайшие дня два.

—  Почему? — спросил Грязнов.

—   А потому, что в завтрашнем сообщении будет сказано, что, поскольку я, то есть раненый, уже несколько оклемался, послезавтра утром меня само­летом отправят в Москву, скажем, в Институт Бур­денко.

—  Идейка, конечно, второй свежести, — сказал Грязнов. — Ну да ладно, принимаем к действию. Ты же у нас раненый, могу ли я отказать?

—  Рискнем, — кивнул Турецкий.

58

Той же ночью, когда отделение экстренной хи­рургии наконец затихло и только из некоторых палат доносились редкие приглушенные стоны, в темный коридор, где горели только дежурные лам­почки над дверьми палат, из дальнего маленького бокса двое людей выкатили каталку, на которой лежал Турецкий. Его довезли до лифта и спустили в подвал, где он наскоро переоделся, был выведен на улицу и нырнул из темного подъезда в темное нутро машины «скорой помощи», которая тихо, без сирен и мигалок, попетляв по территории больницы, вы­ехала на ночную улицу и понеслась куда-то по спя­щему Степногорску.

В этот же час в покинутом им боксе поселился новый обитатель, мощный человек лет двадцати восьми, один из лучших специалистов Степногорского областного угрозыска по захвату. Что касается «пациентов» и «санитара», то они остались на своих постах.

Через несколько часов в утренней программе го­родских и областных новостей Степногорского те­левидения прошло сообщение, что сотрудник Гене­ральной прокуратуры Турецкий, находящийся на излечении в отделении нейрохирургии третьей го­родской больницы после известного покушения, пришел в себя и в ближайшее время будет отправ­лен в Москву, в одну из ведущих клиник.

Между тем Александр Борисович Турецкий в это время уже был с солдатским комфортом размещен в небольшой двухкомнатной квартире, используе­мой угрозыском в оперативных целях. Квартирка была не простая, а золотая и представляла собой, по сути, небольшой стационарный узел связи. Тут была небольшая автоматическая телефонная стан­ция, приборы мобильной радиосвязи, несколько факсов, компьютер и аппараты звукозаписи для прослушки.

—   Ого! — воскликнул Грязнов, увидев всю эту электронную кухню. — Сдается, вы прибеднялись, полковник Коренев.

Тот только улыбнулся.

—   А что? — сказал Грязнов. — Мне тут нравится. Покои, конечно, не генеральские, но для походно- полевых условий вполне роскошные. Что скажет господин Турецкий, если я останусь при нем сидел­кой? По-моему, лучше и не придумаешь.

Турецкий только поднял в знак одобрения креп­ко сжатый кулак.

А еще через полчаса Грязнов извлек из чехла свой ноутбук, подцепил к модему телефонный про­вод и соединился с таинственным Борей Шульманом. Тот уже был в курсе дела и сообщил, что все вопросы с провайдером решены и информацию в «Паутину» можно гнать в любое время дня и ночи.

В тот же день следователь Генпрокуратуры Ми­хаил Данилов был привезен в невзрачном «жигулен­ке» в теплое гнездышко, которое свил двум москов­ским друзьям степногорский угрозыск. Он привез кипу последних газет и привет Турецкому от жены, и тут же получил задание: отставив все прочие дела, сосредоточиться только на одном эпизоде расследо­вания — самым тщательным образом проверить всю биографию, желательно от дня рождения и по сию пору, гражданина Клемешева Г. П., удачливого предпринимателя, в недавнем прошлом мэра Степногорска.

59

Вполне понятно, что ответственный работник МВД РФ Вячеслав Иванович Грязнов, прибыв в Степногорск в связи с покушением на Турецкого, решил оказать содействие другу и в расследовании основного дела. Он уже понимал, что тут, в этом городе, все очень смахивает на разветвленный заго­вор, направленный не только против отдельных личностей, а против конституционных основ самой власти.

Всю ночь разговаривали они с Турецким, обка­тывали здешние проблемы и так и этак. «Пострадав­шая» от «бандитской пули» голова Турецкого рабо­тала как часы и по-прежнему бойко генерировала идеи, концепции и следственные версии.

Грязнов пока только слушал, вникал и невольно все больше подчинялся логике Турецкого.

Оба с нетерпением ждали, что сумеет наскрести по здешним архивным сусекам следователь Миша

Данилов, не просто умевший, но и любивший нахо­дить и анализировать документы. Два дня работал он в городском архиве, а также рылся в паспортных столах учреждений и милиции, успел смотаться в облвоенкомат и даже в контору здешнего кладбища. И вот, наконец, он приехал к шефу с сенсационны­ми находками.

—   Что ты, Мишенька, невесел? — спросил его Турецкий. — Чувствую, какая-то нестыковочка? Если не ошибаюсь, у врачей это называется «рас­хождением диагноза». Угадал?

—   Что-то вроде того, — почесал в затылке Дани­лов.

—  Ну, излагай...

—  Итак, — начал Данилов. — Имеется наш фи­гурант, гражданин Клемешев Г. П., уроженец Степногорской области, городка Орловска. Родился в семье рабочих в пятьдесят восьмом году. Переехали в Степногорск, когда ему было всего четыре года. Отец устроился на завод номер шесть и погиб через год в результате производственной травмы. В то время мать его ожидала второго ребенка и вскоре оказалась с двумя детьми на руках.