Нелюдь

Когда Скелет уходил из милиции, Клоун, узнав от него об этом, расплакался и взмолился. Он умолял «отпустить» его и не передавать по наследству другому оперативнику.

— Я же все выполнил, — говорил он. — Пока мы с тобой сотрудничали, я свое дело для тебя делал. Но теперь, Скелет, оставь меня, не заставляй дальше сотрудничать с другими. — Он рыдал и ссылался на семью.

Скелету к тому времени настолько опротивела служба, что он подумал и плюнул. И согласился отпустить Клоуна на все четыре стороны.

«Пусть мой преемник сам себе агентуру секретную ищет и добывает», — подумал Скелет эгоистично.

С тех пор они с Клоуном почти не встречались. Так, несколько раз. Скелет по природной своей любознательности иногда наводил справки о том, как поживает и что делает Клоун, и знал, что у него все в порядке.

Теперь жить стало легче, и Клоун в качестве прикрытия своего основного дела открыл кафе вот в этой стекляшке на окраине города.

Надо же быть солидным человеком, не век в преступниках ходить. Да и деньги-то надо как-то «отмывать». Вот Клоун и превратился в хозяина задрипанного кафе, даже вспомнил давно им самим забытое имя-отчество — Владимир Антонович. Отродясь никто его так не звал. Просто знали все, что он Клоун. Эта кличка прилепилась к нему еще в молодости, когда он в первый раз «мотал на зоне».

Он имел любовь к ярким шмоткам. Даже в лагере обязательно повязывал себе на шею красный шарфик. Сначала его принимали за педераста, но это было не так. Просто он любил ярко и пестро одеваться. Ему было так легче жить.

— В одежде должна быть контрастность, — говорил он иногда вычитанную где-то фразу.

Теперь, когда Клоун состарился, у него еще и нос стал красным от выпивки, так что контрастности еще прибавилось. И на свободе не то, что в зоне — любой выбор одежды. Вот Клоун и стремился всегда одеваться в соответствии со своим вкусом — поярче.

— Как твой бизнес? — спросил ради интереса Скелет, когда Клоун вернулся за столик и вновь сел напротив.

— Откуда я знаю? — улыбнулся тот и смешно развел руками. — Спроси что-нибудь полегче. У меня бухгалтер есть, вот она точно знает. А меня это не интересует. Ты же знаешь, Скелет, я не торгаш по натуре.

— Да, — хмыкнул Скелет. — Я знаю. Ты — не торгаш. Ты — романтическая личность…

Официант принес эскалоп с гарниром и несколько тарелок с закусками. Тут была красная рыба, финский сервелат, горячие грибы в сметане.

— За счет заведения, — усмехнулся Клоун, указывая глазами на стол. — По случаю дорогого гостя.

Он принял из рук официанта бутылку водки «Абсолют-курант» и потрогал запотевшую поверхность пальцем:

— Холодненькая, как ты и просил.

— Я лимонаду холодненького просил, — буркнул Скелет, с неодобрением глядя на необъятную величину бутылки. Он очень не хотел напиваться. Не потому что был противником выпивки. Просто Клоун — это был не тот человек, с которым можно было бы расслабляться. Очень уж он был страшен, несмотря на весь свой шутовской вид и действительно клоунское поведение.

— Как семья? — спросил Скелет, вспомнив о чадолюбии Клоуна. Тот всегда говорил о своей семье и даже показывал фотографии детей.

— На дачу отвез, — ответил Клоун, разливая водку по рюмкам. — Видишь, какая погода стоит. Грех в такое лето детей в городе держать. Надо и им отдохнуть.

— Зачем детям отдыхать? — усмехнулся Скелет. — Они же не работают все равно. Отдыхать — это взрослым надо.

— Ну, — вздохнул Клоун, — мы-то с тобой отдыхать на том свете только будем. Столько дел, просто невпроворот. А дети у меня занятные. — Клоун рассказал о сыне — отличнике в английской школе и об успехах доченьки в кружке по рисованию.

— У меня ее рисунки даже в кабинете висят, — сказал он. — Хочешь, пойдем, покажу.

— Нет, — отказался Скелет. — Все равно я в этом ничего не понимаю, давай лучше о твоих делах поговорим. Ты говоришь, что их у тебя невпроворот. Так?

— Ты же знаешь, Скелет, — ответил собеседник, стыдливо опуская глаза. — Что тебя конкретно интересует?

— Расскажи про дела свои, — попросил Скелет. — Ты ведь не изменил профиль? Все тем же занимаешься?

Клоун хихикнул и поднял рюмку:

— Давай выпьем, Скелет. За нашу тяжелую работу.

Они выпили. Скелет накинулся на горячие грибы в сметане, а Клоун лениво бросил в рот кусочек горбуши. Водка действительно была ледяная. Собственно говоря, «Абсолют-курант» и закусывать необязательно, она же все равно пахнет черной смородиной.

Так что закусывали скорее для порядка. Скелет любил грибы, хоть и пишут в газетах, что от грибов бывают болезни поджелудочной железы. Его это не останавливало. Он справедливо полагал, что так или иначе, и его, конечно, убьют раньше, чем успеет развиться панкреатит от неумеренного употребления грибов.

— Мы же теперь с тобой коллеги, — заметил Клоун, пожевав рыбу.

— То есть? — поднял голову от тарелки Скелет. Он не понял.

— Что ты имеешь в виду?

Клоун ухмыльнулся, и налил по второй.

— Ну, ты же теперь охранником работаешь, я слышал, — сказал он.

— Да, — подтвердил Скелет. — Ну и что?

— Вот я и говорю, — засмеялся Клоун. — Мы с тобой обслуживаем одних и тех же клиентов… Ты их охраняешь. А я имею с ними дело после того, как тебе не удастся их уберечь. — Он захохотал и на глазах его даже выступили слезы. Он смеялся от души над своей шуткой, и все никак не мог успокоиться.

«У него еще осталось чувство юмора, — мрачно подумал Скелет. — При такой жизни, да имея такой бизнес… Остаться веселым человеком — это талант».

Он знал, каким бизнесом занимался Клоун. Что у него за работа, которой, как тот сказал, «невпроворот»…

Клоун занимался этим уже давно, и Скелету это было известно. Просто теперь Клоун еще вдобавок открыл кафе и сделался внешне солидным человеком. Но Скелета это не могло ввести в заблуждение.

Клоун работал не один. У него было еще два подручных, с которыми они и составляли как бы бригаду. Это была бригада, наподобие «Скорой помощи». Конечно, на их машине это не было написано…

В большом городе находится работа для каждого. Одни без других не могут существовать.

Клоун избрал свое занятие сам. Вероятно, по зову сердца, по велению долга… И достиг в своем деле вершин мастерства. Жалко, что он не имеет возможности рассказать никому о своей редкой профессии. Не придет к нему шустрый журналист и не сделает в газете интервью с Клоуном под заголовком «Люди редких профессий». А жаль, потому что Клоун мог бы много забавного рассказать.

Во всяком случае, в Питере было известно всем, кого это интересовало, что кто-кто, а Клоун свое дело знает, и если тебе нужны такие услуги, то никто не сделает быстрее и надежнее его.

Клоун уничтожал трупы. Уничтожение трупов убитых людей было его основным занятием.

Ведь не каждого убитого можно оставлять на улице или в доме. Есть масса случаев, когда интересы дела диктуют необходимость сохранения строжайшей тайны.

Убили человека, и он исчез. Убийства не было, ничего не было. И трупа тоже нет. Совсем, как будто не бывало такого человека. Нет головы, рук, ног, туловища. И никто, нигде его больше не найдет. Потому что занимался уничтожением трупа сам Клоун…

Не все хотят этим заниматься. И не все могут, не все умеют этим заниматься. Есть такие герои, которым только дай пострелять. Убьют человечка, а как от тела избавиться — не знают. Не умеют. Или просто лень. Или трупов много…

Вот для этих случаев и существует Клоун с его командой.

Им звонят по телефону. И говорят буквально следующее:

— У нас есть три единицы. В садике Челюскинцев, возле главной аллеи. — Вот и все. Это чертовски короткий разговор. По краткости и одновременно по содержанию такой разговор мог бы занять рекорд в книге Гиннесса…

Три единицы — значит три трупа.

Дальше указывается место, где они оставлены. Их нужно забрать немедленно, в течение пятнадцати-двадцати минут, пока никто из посторонних не заметил. У одного из трупов куда-то в одежду на видном месте засунуты деньги — плата для Клоуна.