Нелюдь

Дмитрий Петров

Нелюдь

«Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла…»

Как хорошо раннее утро в Петербурге!

В пять часов начинается первое движение людей к станциям метро — это едет на заводы первая смена. Люди идут по одному, а вблизи станций собираются в стайки, в тоненькие ручейки. Потом, возле входных дверей людей становится все больше, поток их все гуще. Он проскальзывает в тяжелые стеклянные двери, мимо заспанного милиционера, устремляется к эскалатору.

Потом людей начинает становится все больше, но это уже после, часов около семи. Это появляются первые служащие. Их сразу можно отличить от рабочих, тех, что едут в пять-шесть часов утра на заводы. У этих лица гораздо свежее, одеты они чуть затейливее.

Это еще мелкие служащие — бухгалтеры, кассиры, инспектора… Им нужно успеть в свои конторы к половине девятого, а ехать придется издалека, из спальных районов.

Их начальство поедет позже — часам к десяти. Это уже совсем другая публика — галстуки на мужчинах, бритые подбородки, отглаженные воротнички старых сорочек. Женщины в этой партии тоже иные — глаза решительные, на лицах — смешанное выражение испуга и агрессивности… Тип женщины-начальника средней руки…

И только к полудню в метро появляется настоящая «публика» — праздные, красиво одетые люди с сумочками, с книжками в ярких переплетах. Они чувствуют себя вальяжно, им некуда спешить. Их очень много, это мужчины и женщины разных возрастов, а роднит их то, что все они никуда особенно не торопятся.

Запахи в вагоне метро тоже разные. В пять или в шесть утра пахнет потом и немытыми телами. От мужчин отдает перегаром со вчерашнего…

Потом запах исчезает вовсе — служащие ничем не пахнут. И только после полудня вас может вдруг обдать ароматом французских духов или туалетной воды, если рядом с вами мужчина.

Алексею в это утро пришлось ехать как раз на метро. Он опоздал к развозке и теперь ехал на метро сам, уже точно зная, что опоздал на работу и будет нагоняй.

Ему предстояла утомительная и скучная работа, может быть, поэтому он и проспал. Просто организм сопротивлялся подсознательно тому, чтобы вставать и целый день заниматься ерундой. Алексей точно знал, что с самого утра, стоит ему показаться в своем парке, как его посадят за руль и заставят поливать улицы…

А поливать улицы — это очень скучно. Жарко, однообразно, подкалымить тоже невозможно.

Конечно, кто-то должен это делать. Жара стояла который уже день, да не какая-то, а совершенно невозможная.

«Сумасшедший город, — говорили все вокруг. — Бывали и прежде жаркие дни, но чтобы жара держалась, не спадая, уже месяц — такого не бывало никогда».

И действительно, это было даже как-то странно. Все-таки северный город, хоть и лето, но не может же весь июнь температура быть как в Ташкенте… Где же такой знаменитый петербургский дождичек? Где он? Отчего такая жара?

Все пожимали плечами и сходились во мнении, что во всем виноваты нынешние ученые.

«Напакостили всюду, все засорили, загрязнили, теперь природа совсем с ума сошла», — говорили старые бабки, и нечего было им возразить. Не иначе, как все это ученые сделали…

«Улицы водой поливать — это же только перевод денег, — изо дня в день думал Алексей, медленно проезжая по улице и разбрызгивая воду из бака на раскаленный асфальтовый тротуар. — Испарится немедленно, и все… Солнце вон как шпарит…»

Противно делать бессмысленную работу, да еще если за нее мало платят. А кто же много заплатит за полив улиц? Государство еще никому много не заплатило. Не бывало еще такого…

Когда работаешь на грузовой машине, можно что-то заработать. Потому что всегда можно кому-то что-то подвезти частным образом. Глядишь, и калым будет. А на поливочной машине что подвезешь?

Едва Алексей вышел из метро и направился пешком к своему гаражу, как его окликнули. Радом с тротуаром стояла поливочная машина, и из нее выглядывал Степан — его напарник.

— Похмелье, что ли? — улыбаясь, спросил он, распахивая дверцу кабины. — Чего это ты, Леха, припозднился? Я уже с пустым баком обратно еду.

— Нормально, — проворчал Алексей, забираясь в кабину и захлопывая за собой дверцу. — Все нормально.

— Взбучку получишь, — сказал Степан, трогаясь в сторону гаража.

— Получу, — согласился Алексей равнодушно и добавил: — Ничего, не уволят. Кто им еще будет за сто тысяч работать? Сами что ли пойдут баранку крутить по жаре?

Улица перед ними была пустынной. Степан вел машину не спеша, торопиться не имело никакого смысла. Раньше приедешь, раньше тебя опять «зальют» и отправят обратно…

— Сейчас еще хорошо, — злобно и обреченно сказал Алексей. — Утром хоть машин и народу нету… А днем — просто пропади все пропадом. Свистопляска такая…

— Это верно, — согласился Степан и добавил: — Давай девушку подвезем. — Он указал заскорузлым пальцем на девушку, которая стояла на проезжей части, подняв руку.

— Слушай, да довези хоть меня до гаража, — взмолился Алексей. — Я ведь действительно опаздываю. Сам знаешь, а еще девушку какую-то хочешь везти…

Они оба посмотрели на девушку. Что-то привлекло их внимание. Впереди и сзади на улице не было никакого транспорта. Улица и днем-то бывала пустынной, а в этот ранний утренний час и вовсе пустовала. Прохожих тоже не было.

Девушка была одета в короткое красивое платье из пестрой шелковой материи. Одну руку она держала поднятой, а другую прижимала к лицу. Что-то неестественное было во всей ее позе. И то, что стояла она на краю проезжей части, а не на пустом тротуаре, и вся ее фигура…

— Что это с ней? — как бы размышляя сказал Степан и притормозил.

— Пьяная, наверное, — предположил Алексей лениво. Ему не хотелось останавливаться и терять драгоценное время. Он и так сильно опоздал, а теперь вот Степан вдруг заинтересовался этой девчонкой. Да мало ли что с ними случается? Напилась ночью, а теперь выползла на улицу из какого-нибудь притона. Хочет в свою общагу добраться. А глаза на свет Божий не смотрят. Вот она и прикрыла лицо рукой. Можно себе представить, что там за пьяная опухшая образина…

— Может, и пьяная, — согласился с предположением Степан, но все же высунулся из окна и крикнул:

— Эй, девушка, что с вами? Ехать надо?

Девушка не ответила, а только, не отнимая руку от лица, неуверенно шагнула вперед, к машине, на голос.

«Она же ничего так не видит, — подумал Алексей с раздражением. — Это же надо так напиваться в таком юном возрасте…»

На вид, судя по фигуре, девушка была совсем молодая — не больше двадцати лет. Талия у нее была тоненькая, стройная, светлые волосы рассыпались по плечам.

— Тебе куда? — опять крикнул Степан уже более нетерпеливо.

— Отвезите меня домой, — вдруг сказала девушка, и оба мужчины вздрогнули. Голос был девический, тонкий, но какой-то настолько отрешенный, что можно было бы назвать его замогильным. Просто такое сравнение не приходило в голову, потому что было яркое солнечное утро, и о могилах никто не вспоминал.

Шоферы переглянулись озадаченно. Оба почувствовали что-то неладное. Слишком уж странным был этот голос, шедший из-под руки, прикрывавшей лицо.

— А куда? — переспросил Степан. — Где твой дом-то? Далеко ехать?

— Я не знаю, — послышалось в ответ. — Отвезите меня домой, пожалуйста. — Девушка помолчала секунду или две, а потом вдруг повторила, как автомат, машинально: — Пожалуйста, отвезите меня домой. Прошу вас. Отвезите меня домой…

— Эк завелась, — крякнул Степан досадливо и взглянул на Алексея вопросительно, желая узнать, что думает напарник. Алексей на самом деле ощутил интерес к происходящему. Теперь он уже не так думал о выволочке в гараже за опоздание, как хотел понять, что же такое случилось с девушкой.

— Да где дом-то твой? — опять выкрикнул Степан. — Ты руку-то убери, что ты себе лицо закрываешь? Ты пьяная, что ли?