Багровый дождь

Немец подчинялся. Огромная туша медленно плыла по небу, повинуясь коротким очередям штурмовиков. Наконец показался родной аэродром.

— Сначала сажаем немца, потом сами. Я наших предупредил — встретят!

…Десять громадных колёс тяжело гружёной машины коснулись земли, массивная машина слегка качнулась, но удержалась и быстро теряя скорость прокатилась к краю лётного поля, где её уже дожидалась половина батальона БАО, вооружившаяся до зубов… Когда Владимир заходил на посадку, то успел заметить, как понурые немцы строятся вдоль застывшего неподвижно самолёта…

Вечером в столовой был настоящий пир: французские коньяки, датские шпроты, голландское масло, польские колбасы. Настоящий интернационал продуктов со всей покорённой Европы. Столяров был доволен, кстати, и тем, что среди девяти тонн самых разнообразных грузов нашёлся настоящий кофе, которого он не пил уже с самой Швейцарии, а так же сигареты. Но самым удивительным оказалось то, что сигареты были американского производства. «Честерфилд». Расщедрившийся Медведев выделил ему целый здоровенный фанерный ящик курева, как выразился — «за идею». Впрочем, и остальные члены полка не остались без подарков. Прослышав про неожиданный трофей, в часть примчались начальники из штаба дивизии, но поздно, отобрать обратно почти ничего не удалось. Впрочем, Медведев показал себя дальновидным политиком, отправив гружённую продуктами, спиртным и табаком полуторку в штаб воздушной армии. Хотя, если рассудить, лучше отдать одну тонну, и сохранить восемь, чем лишиться всего. Пленных же немцев после допроса сдали в проходящую мимо колонну пленных румын.

Столяров долго смеялся над такой иезуитской шуткой Медведева. Большего наказания, чем оправить «юберменшей» к бывшим союзникам и он бы придумать не мог…

Глава 35

— Андрей Андреич! Принимай пополнение! Отдельная бригада тяжёлых танков. Только вот всего четырнадцать машин на ходу.

— Спасибо, Столяров! Ты не представляешь, как ты нас выручил! Немец прёт со всей дурью, а у меня нечем их остановить. Только бутылки «кто смелый»… Правда, обещали ещё прислать истребительную роту, но кто они, что они — один Бог знает, да начальство…

Мы распределяем танки по фронту. Пехота и ополченцы помогают отрыть укрытия, тщательно маскируют танки. Немец неожиданно ослабил свой натиск. В основном ведёт артиллерийский обстрел города и бомбёжку. Пехота атакует как-то вяло, словно бы неохотно. Так продолжается три дня. А затем начинается ад… С утра до вечера, с первых лучей солнца и до его заката на нас градом сыпятся снаряды и мины. Гренадеры лезут напролом. Но по-немецки грамотно и умело. Впереди — сапёры, расчищающие путь бронетехнике. Они взрывают дома, снимают мины, установленные нашими. Их прикрывают штурмовики. Не самолёты, а солдаты. Знаменитые штурмовые группы. Опытнейшие и сильнейшие солдаты, до зубов вооружённые, умелые в рукопашной, не боящиеся ничего. Мы несём большие потери, но держимся. Заводские цеха превратились в наш бастион, который все поклялись не сдавать врагу, пока все не умрём. В перерывах между боями я лихорадочно вспоминаю всё то, что рассказывал мне отец, повоевавший во Франции 1915-ого года. Надо сказать, что кое-что вырисовывается и у меня самого. Дело за малым: необходимое оружие, несколько занятий на местности, и, конечно, люди…

Наш первый выход. Сараев сопротивляется, но деваться некуда. Немцы захватили господствующее над местностью здание и посадили там своих корректировщиков. Теперь уже полдня по нам садят тяжёлые 203-мм итальянские гаубицы. Четыре танка разбито, потери среди личного состава тоже очень большие. Как ни цинично это звучит, но сейчас происходит некий естественный отбор: гибнут самые неумелые, самые ленивые. Те, кто поленился лучше замаскироваться. Глубже зарыться в землю. Так что…

Наша десятка бойцов скользит, словно большие удавы из альбомов Брема между кусков разбитых перекрытий, торчащей арматуры, обломков станков. Бесшумно, как призраки. У всех — автоматы, гранаты, ножи. Впереди двое с пулемётами. Следом — ещё один с адским оружием — ампуломётом, стреляющим стеклянными ампулами с самовоспламеняющейся жидкостью. Кому-то из фашистов очень не повезёт… Незамеченные, под прикрытием клубов пыли из разрушаемых немцами зданий и дыма от пожарищ подбираемся к дому, осматриваемся. Намечаем ударные позиции.

Время! Залихватский свист в два пальца! Одновременно во все амбразуры и дыры градом летят «феньки». Гремят взрывы, выбрасывая наружу снопы огня и дыма. Граната, разрываясь в замкнутом пространстве даёт столько рикошетящих осколков, что превращает тела в рубленый фарш… Тут же, едва кончается грохот, мы врываемся в разбитый дверной проём. Немцы ошеломлены, и это даёт нам возможность проскочить сразу на два пролёта вверх, стреляя во все двери, кидая гранаты по комнатам. Впереди вверху мелькает тень и тут же сочный хлопок нашего адского оружия — немец вспыхивает, словно солома, дикий крик раздаётся из облака пламени, милосердная очередь обрывает врага на полувздохе…

— Вперёд! Вперёд! Не останавливаться!

Мы бежим, что есть сил. Вываливаемся на крышу. Там целая куча фашистов, и похоже, что они нас уже ждали. Быстро очухались, гады! Но уже вступают в действие наши пулемётчики: они не выпрыгивают наверх, а валятся на бетон и открывают огонь лёжа. Снизу вверх. Пули немцев проходят выше их голов, одновременно мы кидаем гранаты из-за спин наших ударников, ребята тут же прячутся в проёме. Получите, гады, красноармейские гостинцы!

Едва стихает визг осколков, как мы уже наверху. Как ни странно, кое-кто уцелел, и начинается резня. Слышатся взвизги немцев, тяжёлые русские матюки, сочное шмяканье прикладов по телам, хруст дробимых костей… Здоровенный, на голову выше меня фельдфебель в залитом кровью маскировочном костюме бросается мне в ноги. Не удержавшись, лечу на бетон и врезаюсь головой в торчащий из стены кусок балки. На миг темнеет в глазах, но тело само переворачивается навстречу врагу и выбрасывает одетые в подкованные сапоги ноги. Удар откидывает фашиста назад. Гренадер вытаскивает нож и замахивается, но поздно — сзади мелькает тень в знакомом х/б и враг валится навзничь. Из его затылка торчит наборная рукоятка самодельной финки, пригвоздив пилотку к телу. Я вскакиваю, и вовремя — едва успеваю вскинуть автомат и смести двух гансов, собирающихся открыть огонь нам в спину из «МГ». Глаз выхватывает окрестности. Рация! Возле неё четверо гадов. Тяжёлые пули «ДП» швыряют их на бетон перекрытия, летят какие-то ошмётки из зелёного ящика передатчика… Всё стихает.

— Все целы? Быстро собираем трофеи: оружие, патроны, документы. Ничего лишнего с собой не брать. Петро! За тобой — сюрпризы. Пять минут!

Бойцы споро обшаривают тела, срывают нашейные жетоны, вытаскивают зольдбухи. Обшаривают карманы в поисках сигарет и съестного. С последним у нас туговато. Переправу через Волгу почти непрерывно бомбят, и уже второй день всё питание и боеприпасы нам скидывают по ночам с У-2… Наш подрывник Пётр Галущенко закладывает гостинцы фашистам. Несколько растяжек, мина под разбитой рацией. Последние гранаты закладываем под тела, предварительно сняв чеки. Я смотрю на часы и машу рукой.

— Уходим, ребята! Уходим!

… Едва мы успеваем скрыться за развалинами следующего здания, как до нас в общем грохоте артобстрела доносится несколько разрывов «фенек», а спустя погодя сочный взрыв противотанковой мины. И через мгновение прямо перед нами сочно шлёпается чья-то оторванная нога, из которой ещё брызжет кровь. Слышу позади шумное сопение, затем звуки рвоты. Не оборачиваясь, показываю за спину кулак. Затихли. Короткий бросок, и мы в расположении. Потерь нет. Двое слегка поцарапаны, но заживёт за пару дней. Трофеи — пулемёт, двенадцать автоматов. Полный мешок консервов и консервированного хлеба, патроны, два пистолета, несколько кинжалов. Ещё — тридцать четыре солдатских книжки и на один закопченный больше смертных медальонов. Удачно сходили!..

Сараев качает головой: вроде отсутствовали всего час, а набили столько немцев, сколько все его ребята за хороший бой. Я же сижу, привалившись к стене и прокручиваю мысленно всю вылазку. Нахожу ошибки, ищу решения неожиданно попавшихся трудностей. Сложное это дело, командовать штурмовой группой. Ответственность большая, ведь люди тебе доверяют, и задача командира — нанести максимальный ущерб врагу и сохранить своих при этом. Тем более, что на удачу рассчитывать не стоит. Требуется точное знание противника и тщательная подготовка. Но стоит взять на вооружение эту тактику. Ещё как стоит…