На пороге любви

– Я готова ждать, – сказала она, – пока месье Франциз не согласится принять меня, – и с этими словами уселась на стул.

Домоправительница раздраженно вздохнула и снова поднялась по лестнице. Через некоторое время оттуда спустился сам Франциз с застывшим, как маска, лицом и ледяными глазами.

– Мистер Ферс, – сразу же обратилась к нему Клеон, – я пришла, чтобы сказать, как ужасно я сожалею о случившемся, и объяснить...

– Никакие объяснения не поправят вреда, причиненного вами, мисс Эстон.

– Но я хочу сказать вам, что это не моя вина, просто обстоятельства сложились так неудачно, что одна журналистка заметила и узнала кружева на моем платье...

– Извините, мисс Эстон, я не собирался слушать какие-либо объяснения, как бы правдоподобно они ни звучали. – Франциз полуобернулся к лестнице. – Настоящая жертва всего этого – моя мать. Вы должны были подумать о ней, прежде чем выбалтывать тайну...

– Мистер Ферс, пожалуйста, поверьте мне! – В глазах Клеон стояли слезы. – Я ничего не говорила журналистке о вашей матери...

Однако Франциз поклонился и ушел.

Теперь Клеон почувствовала, как холодная и беспощадная волна обрушилась на нее и понесла на своем гребне в открытое море. Если она не выберется из этого моря упреков, то захлебнется и утонет.

«Ушел в себя, – подумала Клеон, покидая его резиденцию, – совсем как в нашу первую встречу. Забрался в свой замок, поднял мост и оставил меня снаружи».

Через три дня вернулся Эллис. Клеон узнала об этом, потому что его секретарша позвонила ей.

– Мистер Ферс хочет вас видеть, мисс Эстон.

Теперь холодность этого голоса не оставляла сомнений. Его секретарша в силу своего положения, подобно товарищу по партии, воспринимала дела Эллиса как свои собственные. И если мисс Эстон была врагом ее шефа, то мисс Эстон была и ее врагом.

И вот мисс Эстон, как пленный партизан, предстала перед судом. Она стояла перед Эллисом, сцепив за спиной руки. Начался допрос.

– Я думаю, вам известно, почему я вызвал вас? Я полагаю, что вам известно также, где я был? У моей бабушки, сражаясь со сворой гончих, называющих себя прессой и собравшихся, похоже, со всего северного полушария. Теперь вы понимаете, что наделал ваш маленький злобный выпад?

– Злобный, мистер Ферс? – Замешательство Клеон не произвело на Эллиса никакого впечатления.

– Да, коварный способ ударить меня в спину за то, что я не дал вам действовать по-своему.

– Но... но вы ошибаетесь. То, что произошло, было несчастным случаем. Сидевшая рядом журналистка узнала кружева. Она...

Однако он не слушал:

– Моя бабушка просила пощадить вас. Но почему я должен это делать? Это была ничтожная месть.

Клеон покачала головой, пытаясь объяснить.

– Однако она не согласилась со мной. Бабушка сказала, что ваш поступок был естественным. Любая молодая женщина, любая журналистка, посвященная в подобную тайну, должна была испытывать искушение поведать о ней всему миру. Бабушка с необыкновенным в ее положении великодушием сказала, что не винит вас.

Слезы залили глаза Клеон.

– Вы хотите сказать, ваша бабушка тоже думает, что я сделала это умышленно, – неужели даже она?! Но как я могла?! Я люблю вашу бабушку. Она прекрасная женщина. Я не могла бы так поступить с ней!

Эллис молчал, давая ей высказаться. Но выражение его лица ясно говорило о том, что ему все ясно.

– Вы же верите мне, мистер Ферс? Как-то вы сказали, что всегда хотите слышать от меня только правду...

– Когда-то я был полон иллюзий в отношении вас. Сейчас я их утратил.

– И все-таки выслушайте правду, даже если не собираетесь верить ей. – Клеон подробно рассказала, что произошло на показе коллекции. Эллис выслушал ее, но никак не отреагировал.

– Я должна повидать вашу бабушку, – настойчиво сказала она.

– Вы не сделаете этого!

– Вы не можете запретить мне!

– Смогу. Перед отъездом я дал точные инструкции бабушке и женщине, которая присматривает за ней, не пускать вас на порог.

Клеон взбунтовалась:

– А если я все же попытаюсь повидаться с ней, вы используете свой последний довод – уволите меня?

– Я могу пойти даже на это. Мысль о вашем увольнении никогда не покидала меня.

– Вы вытащили меня сюда, мистер Ферс. – Клеон повысила голос. – По вашему собственному признанию, вы заманили меня, вырвав из любимого мною окружения и любимой работы. Я ваша протеже, говорили вы. Одно из ваших «открытий». – Она с горечью продолжила: – Теперь я – одна из ваших ошибок, может быть, единственная. И так как я ошибка, то представляю опасность для вашей репутации знатока женщин, поэтому чем скорее вы уберете меня с дороги, тем лучше. – Она остановилась, так как у нее кончились боеприпасы. Теперь Клеон ждала ответного огня, возмездия, оглашения приговора, но ничего не последовало.

Она повернулась к двери, но затем остановилась. Было еще кое-что, что ей необходимо было знать.

– Мистер Ферс?..

– Да, мисс Эстон? – Его голос был утомлен от раздражения, как у терпеливого родителя, уставшего от вопросов своего ребенка.

– Не сочтете ли вы возможным, – запинаясь, спросила она, – сообщить мне, к какому решению пришло правление после того, как я ушла.

Эллис откинулся назад:

– Относительно чего?

Его притворная недогадливость разозлила Клеон, и она потеряла над собой контроль:

– Вы прекрасно знаете, о чем я говорю!

Эллис поднял бровь:

– Если вы говорите о вашем душещипательном призыве в отношении журнала, то никакого решения не было. Даже если бы оно и существовало, то сомневаюсь, что в вашу пользу.

– Нет, ну конечно же нет! – воскликнула Клеон, сверх меры рассвирепев от его небрежного ответа относительно столь важного для нее предмета. – Вы сами сделали это неизбежным вашими провокационными вопросами, заманив меня в ловушку и вынудив сказать то, чего я вовсе не собиралась говорить. – Неудавшаяся попытка привести Эллиса в ярость еще сильнее разозлила Клеон. – Как можете вы обвинять меня в злобе и мести, когда сами повинны в том же в отношении меня?

– Протестую, – мягко произнес Эллис. – Я просто исполнял свои обязанности. В любом случае я знал, что делаю, задавая подобные вопросы. И почему я должен, скажите на милость, проявлять к вам злобу?

– Вы прекрасно знаете, что никогда не простите мне того, что случилось – или вы думаете, что случилось, – между Риком и мной на балу у вашего отца. Хотя с какой стати вы должны принимать так близко к сердцу то, как я веду себя с мужчинами? Это моя личная жизнь, и это касается только меня.

Эллис не посмел ответить на обвинение. Он просто посмотрел на часы с видом утомленного долготерпения и сказал:

– Я очень занят, мисс Эстон.

Она захлопнула за собой дверь.

Всего несколько дней ушло у Клеон на принятие окончательного решения. Она собрала редакционную летучку, чтобы сообщить о нем коллегам.

– Я собираюсь кое-что предпринять, – сказала Клеон, – после чего головы или голова должны покатиться. Скорее всего, это будет моя голова. Но я должна знать, прежде чем начну, что вы на моей стороне. – Собравшиеся ждали, и по их лицам было видно, что они уже догадались, что собиралась сообщить Клеон. – Вы знаете, что я имею в виду? Эту передовицу – я решила опубликовать ее.

– Но, Клеон, разве ты забыла, что сказал мистер Ферс? – нахмурилась Джоанна.

– Джоанна, – вздохнула Клеон, – все признаки моего увольнения налицо. Осталось недолго. Мистер Ферс недавно так и выразился. Итак, раз я ухожу, то хоть оставлю о себе память: дело того стоит.

Рик, соглашаясь, сказал:

– Я считаю, что Ферс-младший, а возможно, и Ферс-старший имеют такой зуб на нашего редактора. – Он кивнул в сторону Клеон. – Все, что она теперь ни сделает, будет неправильно. Малейшая мелочь может нарушить баланс, и ее уволят.

Клеон посмотрела на всех по очереди:

– Я согласна принять риск на себя, если буду знать, что вы со мной и поддержите меня до самого конца.