На пороге любви

– Мистер Ферс, знаете ли вы, что в вашем штате есть начинающий кутюрье? Она моделирует собственную одежду. У нее много общего с вашим отцом, не так ли?

Эллис сардонически рассмеялся на остроумное замечание своей секретарши.

– Это забавно, – сказал он. – Если бы вы только слышали кое-что из того, что эта девушка говорила о нем...

– Это не правда, мистер Ферс! – Клеон негодующе защищалась. – Я говорила о его работе, а не лично о нем.

– Еще лучше, – рассмеялся он. – Деревенская кошечка критикует всемирно известного кутюрье.

«Деревенская кошечка!» Это было почти выражением нежности, близких отношений. Клеон обеспокоенно взглянула на Кэрол, интересуясь, как та отреагирует, но она, видимо, не заметила ничего необычного. Несомненно, Кэрол научилась сдержанности, будучи секретаршей человека с репутацией «селекционера и коллекционера» женщин.

– Пройдемте в кабинет, киска. – Он довел метафору до завершения, и это сильно смутило Клеон.

Эллис казался счастливым. Он отбросил все барьеры и определенно решил наслаждаться жизнью.

«Ну ладно, – подумала Клеон, – хочется ему или нет, сегодня он увидит, как живут другие».

Теперь пришел черед Ферса рассматривать ее одежду.

– Мы собираемся не в «Хилтон», это ясно. Вы... э... сами смоделировали эти бархатные штучки на ваших ногах?

– Да, я сшила их сама.

– М-м. Мой отец мог бы взять вас к себе в ассистенты, если его уговорить. Вам бы это понравилось, не так ли? – Голос Эллиса был полон сарказма. – Единственная трудность состоит в том, что первое время вы были бы должны выполнять его поручения и научиться восхвалять великого модельера – конечно же после принесения клятвы: никогда не произносить ни слова критики в его присутствии.

Клеон улыбнулась и осмотрела кабинет, восхищаясь дорогими коврами, меблировкой и декором.

– Перед тем как идти, я должен настоять на следующем. Стоимость этой увеселительной прогулки будет внесена в список ваших расходов. Это ясно? Как мы поедем? На моей машине?

– Я предполагала, что на метро.

Он немного подумал, а потом встал.

– Хорошо, пусть будет метро. Ведите. – Он последовал за ней на улицу. – Вы скажете мне, куда мы едем?

– Пока нет, – ответила она.

Он пожал плечами, как бы снимая с себя ответственность.

Они сидели рядом в поезде, Клеон разглядывала их отражение в стеклах в полутьме тоннеля, и ей не верилось, что они едут вместе. Все было как во сне, но она знала, что это ненадолго и что она скоро проснется. Казалось вполне естественным, что они сидят здесь, плечом к плечу, как будто бы давно знают друг друга. Казалось, что так оно и должно быть.

Они сделали пересадку и наконец прибыли к цели. Они прошли через универмаг, вверх по лестнице, по мягким коврам к двустворчатой двери.

Эллис вгляделся через стекло в полумрак за дверью.

– Господи, – пробормотал он, – здесь что, отключили электричество? – Его рука опустилась, удерживая Клеон. – Куда вы привели меня, юная леди? Я настаиваю, чтобы вы мне сказали это до того, как мы сделаем следующий шаг.

– Я собираюсь показать вам другую сторону моды, – сказала она. – Это бутик, небольшой магазин модной одежды, где модели представлены всего в нескольких экземплярах. Бывали ли вы в таком месте раньше?

– Нет, не был.

– Ну вот, теперь побываете.

Он казался изумленным.

– А как насчет ленча?

– Это здесь же... – Она вошла в двери, надеясь, что он последует за ней. Они очутились в полутьме.

– Если бы вы предупредили меня заранее, я бы захватил фонарик – сказал он ей в ухо, – и беруши.

– Извините за шум, – повысила голос Клеон, чтобы он мог ее расслышать, – эта музыка звучит здесь постоянно. Вскоре вы привыкнете к ней и даже перестанете замечать.

Он хлопнул себя по голове:

– Ясно, что цель – лишить человека всяких критических и избирательных способностей, чтобы он без лишних вопросов принимал то, что ему подсовывают под нос.

Она с сожалением покачала головой и повела его за собой вдоль рядов вешалок с одеждой. Она брала одну вещь за другой, показывая ему одежду и обращая внимание на особенности дизайна, великолепное сочетание цветов, меховую отделку, шарфы из перьев, замшевые пиджаки и юбки. И все время звучала музыка. Вспыхивающие разноцветные огни метались вверх и вниз, играя отблесками на одежде, причудливо изменяя ее цвет. Они пробрались к стендам с аксессуарами и стали разглядывать ремни – узкие, всего в дюйм шириной, усыпанные бляшками, с пряжками, с бахромой.

Там были подарочные скатерти, украшенные причудливым орнаментом. Был отдел обуви, расположенный в нише и огороженный алюминиевой сверкающей ширмой. Над их головами, перекрывая все, поверх света, болтовни возбужденных посетителей и громких ритмичных звуков музыки, возвышался темно-синий потолок с разбросанными по нему лампами, которые причудливо рассеивали полумрак.

Он схватил ее за руку.

– Накорми меня, женщина, – пробормотал он ей в ухо, – я обессилел. Вы, видно, задумали мучить меня до тех пор, пока я не взмолюсь о пощаде и не удовлетворю все ваши требования.

– Что-то вроде этого, – сказала она отшатнувшись, так как он притворно пригрозил ей. Это не показалось ей странным – в такой обстановке могло произойти что угодно.

Она повела его к бару с закусками. Здесь тоже царил полумрак, несмотря на вспыхивающий и мигающий свет, отбрасывающий причудливые тени.

– Что вы будете есть, мистер Ферс?

– По вашему выбору.

– Бутерброды и кофе? – Он кивнул. – Если вы отыщете место, то я принесу их.

Он послушно втиснул свою высокую фигуру на низкую скамью с высокой спинкой и спокойно ждал, пока она брала еду и несла через зал поднос.

Ферс помог ей расставить тарелки, расположив их так, чтобы она села рядом с ним. Дружно, с большим аппетитом они поедали бутерброды. Они уже допивали кофе, когда Клеон, извиняясь, сказала:

– Я боюсь, что такая обстановка сильно отличается от той, в которой вы привыкли есть свой ленч.

Он повернулся боком, чтобы лучше видеть ее:

– И как же я привык есть свой ленч?

– О, – протянула она, – отель с официантами, обед из четырех блюд, вино...

Он придвинулся ближе:

– Я открою вам секрет. Сделаю признание. Каждый раз в обеденный перерыв, когда у меня обычный ленч, а не рабочий – такой, как этот, – он провоцирующе улыбнулся, – я посылаю секретаршу в ближайшую закусочную за бутербродами. Перед тем как уйти на обед, она готовит мне кофе, и я ем один, в тишине и спокойствии. Вы разочарованы?

– Нет, только удивлена, – ответила Клеон и скромно добавила: – Приятно удивлена.

– Спасибо, особенно рад слышать это от моего самого строгого критика.

Через некоторое время он сказал:

– Я пришел к заключению, что проблема в пропасти между поколениями. Мы смотрим на вещи под разными углами. Я слишком стар...

– Но вы конечно же ненамного старше меня!

– Спасибо, вы мне льстите. На самом деле мне тридцать два. Я на девять лет старше вас. Знаете, девять лет – это существенная разница.

– Мистер Ферс. – Она решила рискнуть. – Что вы скажете об этой одежде?

Возникла долгая пауза.

– Я полагаю, вы хотите, чтобы я сказал, что она мне нравится?

Она немедленно перешла к обороне:

– Но это модно, по-настоящему модно!

– Настоящие вещи... – Он был полон сарказма, и она выпалила:

– Конечно же. Это живая мода, она жизнеспособна и имеет смысл. Она обращена к нуждам молодых людей, она отражает их образ жизни и образ мыслей. И более того, она для них достижима в финансовом и физическом отношении – они могут прийти сюда и потрогать вещи, почувствовать их, примерить. Они не заперты от них, на них нет надписи: «Не трогать».

– Это вы в адрес моего отца?

– Простите меня, если я вас расстроила, но... – Как ей достучаться до него? – Разве вы этого не чувствуете? Разве здесь нет ничего такого, на что бы вы хотели отозваться, как-то воздействовать, что-то изменить, придумать что-то новое? Я это чувствую. Дизайнеры этой одежды сломали барьеры, которыми такие люди, как ваш отец, годами окружали создание платьев. Здесь есть оригинальные вещи, есть попытки воплощения, эксперимента... – У нее иссякли слова.