Страница 17 из 41
— Но, Брет, вы не можете с ним так поступить. Ведь он ваш сын.
— Будь он даже сыном председателя комитета по образованию, ему все равно пришлось бы это сделать. Мой он сын или нет, он должен понять, что нельзя распространять ложь и клевету, оставаясь при этом безнаказанным.
— Но, Брет, — пыталась я защитить его сына, — Колин очень ранимый мальчик. Он никогда не сможет забыть такое наказание. Оно останется с ним на всю жизнь.
Его лицо стало каменным, однако я сделала еще одну попытку:
— Можно ли его винить за те мысли, которые пришли ему в голову, когда он увидел нас вместе, Брет? Вы и я, мы знаем, что ничего особенного не произошло — да и не могло произойти, но мальчик... — Я замолчала, пытаясь найти нужные слова, отчаянно перебирая в уме причины и предлоги, — оставшийся без матери, вероятно, уже забывший, что она у него когда-то была... — Брет раздраженно махнул рукой, но я не позволила себя прервать, — возможно, подсознательно ищет женщину, подходящую на роль матери, и цепляется за любую мелочь, которая может дать ему надежду, что однажды вы, его отец, найдете ему мать.
— Вы в роли матери? Не смешите меня! Вы говорите ерунду и сами это знаете.
— Я этого не знаю, Брет, и вы тоже, — снова апеллировала я неизвестно к кому. — Откуда мы знаем, что он думает? Я могу основываться только на своем небогатом опыте. Многие годы я завидовала девочкам, у которых была счастливая семья.
Мои доводы ничуть его не тронули.
— Завтра утром, — сказал он самому себе, а не мне, — он выйдет на трибуну, все объяснит и извинится.
— Вы уже сказали ему об этом, Брет?
Он кивнул.
— Что он ответил?
— Ничего. Он заплакал.
— Заплакал? О, Брет, как же вы могли?
По его глазам я видела, что ничего не добилась. Мы повернули и пошли обратно к машине. Птицы перестали петь, во всяком случае, так мне показалось, или же я просто не слышала их из-за шума в голове. Я решила сделать еще одну попытку и разыграть — как мне подсказывала интуиция — козырную карту.
— Вы его отец, Брет. Он не будет вас винить. Вы — все, что у него есть. Но не забывайте, что есть еще одно действующее лицо — я. И винить он будет меня, а не вас. Он никогда не простит мне своего унижения. Обида на меня останется в его сердце на всю жизнь. — В тот момент мне не пришло в голову, что Колин не будет общаться со мной всю свою жизнь.
Его отец тоже не заметил моей ошибки: похоже, наконец каким-то чудом я нашла отклик в его душе.
— Вас, Трейси? Как он может обвинить вас? — смягчился он. В его голосе появилось сомнение, я это слышала, но кто знает, выиграла я этот бой или нет?
Мы оба замолчали. Солнце скрылось. Синее небо затянуло тучами, предвещавшими грозу.
Когда лес остался позади, в моей голове созрел план. Он был продиктован отчаянием, но должен был положить конец сплетням. На подъезде к городу я сказала о нем Брету.
— План? Какой план?
— Я не могу сказать вам, Брет, пока не буду уверена, что он будет принят.
— Кем принят, могу я узнать?
Я проигнорировала его холодность и поджала губы.
Он посмотрел на часы и прибавил скорость.
— Вы опаздываете, Брет?
— Да. Сегодня у Элейн день рождения, и мы идем в ресторан.
— О! — Настроение у меня сразу упало. С самого начала я знала, что у меня нет надежды, но не могла не любить его. Я не могла перестать любить его только потому, что он не отвечал мне взаимностью.
Брет проехал через школьные ворота, и я открыла дверь, едва он выключил двигатель.
— Спасибо за прогулку, Брет, и за то, что доверили мне свою машину. — Я попыталась улыбнуться, но у меня ничего из этого не вышло. Я положила руку на его плечо, и он молча уставился на нее. — Вы дадите моему плану шанс, Брет, прежде чем... наказывать Колина? Пожалуйста, Брет!
Он перевернул мою руку ладонью вверх, слегка прикоснулся к пластырю и отпустил.
— Я даю вам пару дней, не больше, — принял он решение. Он включил зажигание и терпеливо ждал, пока я выберусь из машины. — Будьте осторожны на дороге, Трейси.
Днем я отогнала машину в местный гараж, чтобы выправить бампер и радиатор.
На следующий день после обеда я увидела в учительской Уэйна, стоявшего перед доской объявлений.
— Собрание преподавательского состава, — прочитал он, — в понедельник днем. Ты только посмотри, Трейси. Это хороший знак. Надеюсь, это будет первым собранием из многих.
Я прочитала и кивнула:
— Уэйн, я хочу поговорить с тобой. Ты сможешь найти время и заглянуть ко мне сегодня вечером?
Его глаза широко раскрылись.
— Я не привык получать такие приглашения от молодых леди, особенно от тебя... Да, Трейси, я найду время. А в чем дело?
— Объясню, когда придешь. — Я быстро посмотрела по сторонам и, увидев, что поблизости никого нет, чмокнула его в щеку.
Его глаза раскрылись еще шире. Он глубоко вдохнул.
— Если и вечер пройдет в том же духе, готовься к веселью! — крикнул он вслед моей быстро удаляющейся фигуре.
Он пришел, когда я принялась за проверку второй партии тетрадей. С удовольствием отложив их, я впустила его в комнату. Я нервничала. Интересно, как он отреагирует на мое необычное предложение? Я угостила его шоколадом, и он усадил меня к себе на колени. Закончив жевать, он вопросительно посмотрел на меня.
Я провела пальцем по его носу, губам и спустилась к подбородку.
— Уэйн...
— Когда вы закончите исследовать мой великолепный профиль, может быть, вы скажете мне, наконец, что вам нужно от меня, мисс Джонс?
Я со вздохом посмотрела на него:
— Очень жаль, что я не люблю тебя. Тогда все было бы гораздо проще.
Он даже поморщился от моей прямоты:
— Да, ты можешь польстить мужскому самолюбию! Тебе что-то нужно от меня, это ясно. Так что было бы гораздо проще...
— Я хочу попросить у тебя, Уэйн, — я соскользнула с его коленей, — слишком многого. Я хочу попросить тебя — только, пожалуйста, не сердись и скажи сразу «нет», если не захочешь, — сделать мне предложение.
У него отвисла челюсть.
— Ты что, Трейси? Наверное, сошла с ума? Ты серьезно просишь меня жениться на тебе?
— Нет, Уэйн, ты не понял. Я не хочу, чтобы ты на мне женился, я прошу тебя стать моим женихом только на несколько недель. Главное, чтобы было побольше шумихи вокруг нашей помолвки.
Он провел рукой по лбу.
— Ты меня заинтриговала! Объясни, толком объясни, больше ни о чем не прошу.
И я объяснила. Он внимательно меня слушал. Он оставил свои шутки и дерзости, и настоящий Уэйн, которого я наконец-то увидела, оказался гораздо более приятным человеком, чем тот, которого мы все знали.
Он обнял меня и погладил по щеке.
— Значит, все средства хороши, да, Трейси? А если я... э-э-э... поставлю тебя в неловкое положение, скажем, начну вести себя как настоящий жених?
— О, если на людях, то все в порядке, Уэйн. Вообще-то это именно то, что мне нужно. Но когда мы одни — нет. Я уже тебе все объяснила.
— А как же мои чувства? Что ты на это скажешь, птичка?
— У тебя их нет, не так ли? — улыбнулась я.
— А это уже провокация, милая. Если хочешь, чтобы я сохранял дистанцию, больше так не говори. — Он задумался. — Значит, ты хочешь, чтобы я помог тебе вытащить репутацию Брета Хардвика из грязи, так?
— И мою тоже, Уэйн. Не забывай, что и я в этом замешана.
— Держал бы он лучше своего мальчишку в ежовых рукавицах.
— Не говори так, Уэйн. Я ведь тебе рассказала, как он собирается его наказать.
— Да, жестоко. Помню, как он командовал нами, когда заведовал кафедрой географии, — высокомерный тип, который вечно ставил меня на место.
— Тогда я почти его не видела. Он относился ко мне как к пустому месту.
— И тем не менее ты хочешь ему помочь?
— С тех пор все изменилось, Уэйн, — мягко заметила я.
— Только не говори, что ты в него влюбилась!
Должно быть, Уэйн увидел мечтательный блеск в моих глазах.
После недолгого колебания я кивнула.