Страница 12 из 41
Я отпустила детей и тотчас пошла в кабинет Брета. Он поднял голову, и его лицо потемнело от гнева. Он даже не предложил мне сесть и сразу набросился на меня:
— Очень хорошо, что вы так быстро пришли! Я готов разорвать вас на кусочки.
— Что я сделала на этот раз? — недоуменно спросила я.
— Я вам скажу, что вы сделали. Я только что вернулся с заседания комитета по образованию. Главный методист сообщил мне с самым лицемерным видом, что по городу ходят слухи, будто я, — он ткнул пальцем себя в грудь, — завел интрижку с учительницей из своей школы, что мы провели вместе ночь на болоте, что теперь у нас тайный роман, и если я в ближайшее время не женюсь на ней и не сделаю ее «честной женщиной», то мое директорство будет под угрозой. И это притом, что мне совсем недавно удалось наконец вернуть себе доброе имя, которое подпортила моя покойная жена. Думаю, все это оправдывает мое желание разорвать виновного на кусочки!
Хардвик перевел дыхание, и я попыталась сказать несколько слов в свою защиту, но он уничтожил мои слабые попытки, словно садовый каток букашку.
— Женщина, о которой мы говорим, — на случай, если до вашей пустой головы еще не дошло, — это не моя экономка, как можно было бы предположить, а вы, ВЫ!
Он обошел вокруг стола.
— Теперь видите, до чего вас... и меня довела несдержанность языка? — Он отошел. — Некоторые целомудренные дамы звонили в комитет по образованию и требовали снять меня с должности. Возмущенные родители требовали оградить своих сыновей от моего пагубного влияния. Были и другие, главным образом благочестивые старые джентльмены, которые требовали и вашего увольнения.
Я опустилась на стул. Теперь все встало на свои места — загадочные замечания Уэйна, идея Дженни послать меня к директору, чтобы я использовала свое «влияние».
— Но при чем тут я? — только и смогла вымолвить я.
— А кто ж еще? К своему ужасу, я уже понял, что вы совершенно не умеете себя контролировать. Что, для вас не существует ничего святого? Вам обязательно нужно с детской непосредственностью рассказывать всем и вся о той совершенно невинной ночи, которую мы провели на болотах?
Я знала, что будет дальше. Я покорно склонила голову и ждала, когда взмах топора вдребезги разобьет мою мечту. Удар оказался быстрым и смертельным. И окончательным.
— Какие, — язвительно продолжал он, — мысли могли прийти в вашу голову с крошечным, недоразвитым умишком после тех, ничего не значащих минут в тумане? Какую романтическую чепуху вы напридумывали в своих детских фантазиях? — усмехнулся он. — Неужели вы настолько наивны, что после нескольких ободряющих слов в темноте решили, что мужчина в вас по уши влюбился?
Я не могла найти ответа на эти вопросы и только покачала головой:
— Я могу сказать только одно, мистер Хардвик, — я никому ничего не говорила.
Он напряженно молчал, явно желая мне поверить.
— Никому? Ни единой душе? Вы можете в этом поклясться?
Я вспомнила Дайну и Уэйна.
— Нет, — прошептала я, — поклясться не могу.
Он стукнул кулаком по столу:
— Так и знал! Я знал! Вы сами — источник этой лжи и сплетен!
Я встала. Мне нужно было выйти из этого кабинета, пока я еще не задохнулась. Я не собиралась ждать, когда меня попросят удалиться. Подойдя к двери, я обернулась. Нужно было что-нибудь сказать в свою защиту. И я сказала:
— Я не наивная. Я не ребенок. Я взрослая, зрелая женщина и, следовательно, способна контролировать свои эмоции. Я никогда не позволяю себе воображать любовь там, где ее нет. Еще в детстве я научилась справляться со своими чувствами, слушая ссоры своих любящих родителей.
Мне хотелось, чтобы он посмотрел на меня, но он что-то, не отрывая глаз, чертил карандашом в своем блокноте. Может быть, он меня вовсе и не слышал.
— Прошу вас, не считайте себя ничем мне обязанным из-за тех... моментов в тумане. Как и для вас, они для меня ничего не значат.
В этот момент он с такой силой нажал на карандаш, что тот сломался.
— Уверена, не я источник этих сплетен. Как бы я могла им быть, если все, что произошло на болотах, было настолько тривиальным... настолько несущественным?
Я выбежала из кабинета и бросилась в туалетную комнату. Там я вытерла слезы и припудрила нос. Оставшиеся уроки я вела как автомат. В последний раз воспользовалась глобусом с подсветкой. Теперь его хозяин может забрать его домой.
Если бы я только могла быть уверена, что не я виновата в этих слухах! Надо будет спросить Уэйна и Дайну, скольким людям они рассказали то, что услышали от меня.
После окончания последнего урока вокруг моего стола собралось несколько мальчишек, но я так раздраженно с ними говорила, что они, почувствовав мое настроение, обиделись и ушли. Я расстроилась, потому что они не привыкли к такому обращению, но мне нужно было побыть одной и подумать, надеясь еще поймать Уэйна до его ухода домой.
Я отнесла глобус директора в небольшую кладовую, примыкающую к кабинету географии. Осторожно поставила его на полку и повернулась к двери. Мой локоть задел деревянную подставку, и глобус опрокинулся. Я повернулась слишком поздно и не успела подхватить его. Он грохнулся на пол с ужасающим треском, и мне оставалось только стоять и смотреть на него, лежавшего на боку, словно раненое животное.
Опустившись на корточки, я с бьющимся сердцем осмотрела глобус. Мне было страшно до него дотронуться. На первый взгляд казалось, что с ним все в порядке. Я подняла его и услышала звон стекла внутри. По деревянной подставке проходила трещина, словно после землетрясения. На боку красовалась вмятина размером с блюдце.
Трясущейся рукой я вставила шнур в розетку. Естественно, подсветка не зажглась, значит, лампочка внутри разбилась. Мне хотелось убежать куда-нибудь подальше и спрятаться. «Берегите его как зеницу ока, — предупреждал Брет. — Он стоит целое состояние».
«Он оказал тебе большую честь, позволив взять его», — сказал Уэйн. А теперь я его сломала и снова подвела Брета Хардвика. Я должна все рассказать ему, и чем раньше, тем лучше. И снять этот груз со своей совести. Я выглянула за дверь. Видимо, до Хардвика дошли мои импульсы, потому что именно в это мгновение он появился в коридоре.
— Вы все еще здесь, мисс Джонс?
Легче от его учтивого тона мне не стало.
— Уже поздно.
«Нужно сказать ему прямо сейчас, не откладывая на завтра», — твердила я себе.
— Мистер... мистер Хардвик, не могли бы вы зайти в кабинет географии?
— Зачем? — Он резко остановился, заметив выражение моего лица. — Что-нибудь случилось?
Я мотнула головой в сторону кладовой, и он прошел туда. Я не могла выдавить из себя ни слова, а потому медленно проследовала за ним и тут же услышала его гневную ругань.
Он, так же как и я только что, уставился на глобус, наклонился, осмотрел его и снова положил на пол.
— Кто это сделал?
Я молчала и по-прежнему не могла произнести ни слова.
— Кто-то из мальчишек?
Я должна ему сказать, должна!..
— Это я, мистер Хардвик, — прошептала я наконец.
— Вы? Это сделали вы? — Он мгновенно пришел в ярость. — С какой целью? Решили таким образом отомстить мне?
— Что? Как вы могли такое подумать? — в отчаянии пыталась я разубедить его. — Это произошло случайно, мистер Хардвик, случайно, случайно!.. — Я должна заставить его поверить мне.
Вероятно, мне все-таки это удалось.
— Прекратите! — вдруг приказал он. — Полагаю, я должен вам поверить. Кое-что я про вас уже понял — вы можете вести себя непоследовательно, но всегда говорите правду.
— Мне ужасно жаль, мистер Хардвик. Я оплачу ремонт и, если понадобится, куплю новый глобус.
— Не говорите глупости, мисс Джонс! Он стоит больших денег.
Брет поднял разбитый глобус, отнес в кабинет и аккуратно положил на учительский стол. Я стояла рядом и смотрела, как он извлекает сферу из сломанной подставки. Осторожно, словно мать, ухаживающая за больным ребенком, разделил глобус на две половины.