Страница 25 из 29
В фойе перед входом в ресторан пару встретил обходительный метрдотель, который осведомился, предпочтут ли они ужинать в закрытом зале или на открытой веранде. Оба единодушно выбрали второе.
Козырек балкона смотрел на набережную, в воде подрагивали отражения электрических огней, теплый воздух был пропитан влагой.
— Как здесь чудесно! — ахнула Пейдж.
— Это ты чудесна, а все остальное — только достойное обрамление твоего очарования, — сделал ей комплимент Рэйнольдс.
— И ты сегодня совсем другой, — усаживаясь напротив Клэя, сказала она и многозначительно взглянула из-под опущенных ресниц.
— В чем другой? — удивился Рэйнольдс.
— Почти во всем, — заявила Пейдж. — Даже чуточку будто чужой. Такой импозантный, солидный.
Клэй поднес ее ладонь к своей щеке.
— Я не чужой, — прошептал он. — Я тот же самый мужчина, с которым ты только еще вчера была близка, который с каждой новой встречей влюбляется в тебя все больше и больше.
— Скажи, — она убрала свою руку, — ведь для тебя это не просто физиологическая потребность? Ты не только хочешь меня, но и любишь?
— Безусловно, — не задумываясь, ответил он. — Это намного серьезнее.
Официантка принесла им меню и карту вин.
— Есть здесь что-нибудь, чего ты никогда не пробовала? — спросил Клэй.
Пейдж склонилась над меню.
— Я не пробовала вот это блюдо, напротив которого не указана цена.
— Неужели ты никогда не ела лобстеров? — удивился Клэй. — Ты много потеряла, но ничего, мы это поправим. Итак, — он захлопнул кожаный переплет меню, — лобстеры и шампанское.
— Догадываешься, сколько это будет стоить? — не очень настойчиво, но все же попыталась остановить его Пейдж.
Его глаза лучились нежностью, он накрыл ее руку ладонью и сказал:
— Мы с тобой не какие-то там. Это раз. Ты рядом со мной, что бесценно само по себе. Это два. Исполнять твои желания для меня — великое удовольствие. Это три. Все остальное чепуха.
За свою жизнь Пейдж перепробовала множество экзотических блюд, включая змей и акул. Но лобстеры — знак богатства и респектабельности — каким-то образом выпали из числа ее гастрономических трофеев.
Дальше все напоминало некий священный ритуал. Они окунали кусочки нежнейшего мяса в расплавленное масло и упивались восхитительным вкусом. Указательным пальцем Клэй снял капельку масла с уголка губ Пейдж, при этом в его глазах зеленым огнем полыхнула страсть.
— По-моему, еда должна утолять голод, а не распалять его, — шутливо намекнул он.
— Смотря что за еда и как ее употреблять, — в тон ему заметила Пейдж и, подцепив вилкой кусочек лобстера, протянула его Клэю. Он улыбнулся и аккуратно, одними губами, стянул кусочек с вилки.
Из зала доносилась приглушенная музыка, и, когда с едой было покончено, Рэйнольдс спросил:
— Хочешь потанцевать?
Пейдж не просто хотела, но мечтала об этом. В танце она могла прильнуть к нему, почувствовать его тело…
Клэй вел девушку к танцплощадке, обнимая за талию, ощущая тепло ее обнаженной спины.
Звучал чувственный блюз. Когда-то в английском пансионе Пейдж посещала танцкласс, но девочки там танцевали только со своими сверстницами. Когда стала взрослой, тоже как-то обходилось без танцев с партнерами-мужчинами. И вот она впервые в жизни танцует с мужчиной. Ее партнер чувствует ритм прекрасно…
— Клэй, где ты так блестяще научился танцевать? — задала она вопрос, на который он однажды не захотел отвечать.
— После падения. Триш настояла, чтобы я брал уроки танцев. Она шутила, что лучше не знать историю, чем не уметь хорошо танцевать.
После двух выпитых бокалов шампанского Пейдж осмелела.
— Интересно, — спросила вдруг она, — а я отличаюсь от женщин, которых ты знал до меня?
— Очень, — ответил Клэй. — Ты особенная, неиспорченная, чистая.
Он произнес эти слова таким тоном, что в их искренности трудно было сомневаться. Пейдж плотнее прижалась к нему. Она испытывала настоящее счастье, переживала неповторимое, прекрасное мгновение, которое хотелось остановить.
Время шло, танцующих на площадке становилось все больше. Клэй и Пейдж, затерянные среди движущихся пар, целовались, не замечая никого и ничего вокруг, покачиваясь на волнах сменяющихся мелодий.
— Давай уйдем отсюда, — прошептала вдруг Пейдж. — Не хочу, чтоб на нас, на тебя смотрели. Не хочу ни с кем даже вот так делить тебя.
Клэй расплатился кредитной карточкой, и они спустились на набережную. Легкий бриз растрепал их волосы, воздух посвежел.
— Хочу провести эту ночь с тобой, — решительно заявила Пейдж. — Домой не поеду.
— Не знаю, готов ли я к этому. Мне сдается…
Несмотря на сумерки, Пейдж разглядела в выражении его лица следы внутренней борьбы и переживаний.
— Клэй, меня не отпугивают твои кошмары, — прервала она его. — Я видела все своими глазами и готова помогать тебе бороться с ними.
— Нет, Пейдж, это сильнее меня. Я не хочу оказаться перед тобой таким… Как это выразить?
— Беспомощным, — подыскала она нужное слово.
— Да, именно, — подтвердил мужчина.
— Ты не можешь разочаровать меня, Клэй, ведь я знаю, какой ты на самом деле. Мой самый мужественный, самый сильный, редкий, самый необыкновенный человек.
Рэйнольдс порывисто обнял девушку, уткнулся в ее душистые волосы, пряча выступившие на глазах слезы.
На обратном пути они почти не разговаривали. Голова Пейдж покоилась на плече Клэя, в салоне «блейзера» было темно и тихо, играла музыка. Когда машина проезжала мимо дома Дока, девушка выглянула в окно.
— Притормози-ка, Клэй, — обеспокоенно попросила она.
Он резко нажал на тормоз, обоих бросило чуть вперед.
— Что случилось? Передумала? Да? — Клэй взглянул на нее с недоумением и затаенной тревогой.
— Посмотри, какая в доме иллюминация, — сказала она. — Во всех окнах свет. Обычно в это время он уже спит. Не дай Бог что случилось…
— Пойдем проверим.
Девушка торопливо взбежала по ступенькам. Клэй следовал за ней. Дверь была открыта. Пейдж быстро миновала коридор, вошла в гостиную: Док сидел в кресле с газетой в руках, а когда услышал шаги, поднял голову. Она хотела что-то сказать, как вдруг ее окликнул знакомый женский голос. Решив, что ей почудилось, Пейдж неуверенно оглянулась — к ней, раскрыв объятия, шагнула ее мать.
13
Приезд матери вызвал у дочери глубокое разочарование. И, что интересно, Пейдж при этом не испытывала ни малейшего укора совести.
— Как я рада видеть тебя, доченька! Я так соскучилась. Женщины обнялись.
Моника не изменилась. Все та же короткая стрижка, черные волосы чуть посеребрены сединой, одежда, соответствующая характеру ее работы: хлопковая рубашка и джинсы. На их фоне кринолин Пейдж смотрелся нелепо.
Вспомнив, что Клэй рядом, девушка на шаг отступила от матери и произнесла:
— Мама, позволь представить тебе моего хорошего друга Клэя Рэйнольдса.
Рэйнольдс вышел вперед и галантно поцеловал руку Моники:
— Рад познакомиться с вами, миссис Конрад, — улыбнулся он.
Женщина проницательным взглядом окинула молодых людей.
— Похоже, вы приятно провели время, — заметила она.
— Клэй любезно пригласил меня на ужин, — смущенно объяснила Пейдж. И я не ждала тебя так рано.
— Это заметно, — с упреком сказала Моника и добавила более приветливо: — Видишь ли, мне удалось пораньше управиться с делами — и вот я здесь. Но тем лучше: мы с тобой просто-напросто пораньше и уедем. Думаю, это будет в конце следующей недели.
Безапелляционный тон матери больно резанул девушку. В голове закружилась вереница мгновенно сменяющих друг друга мыслей. Уехать через неделю — значит бросить Лэнгли, бросить Клэя.
— Я не могу, мама, — тихо проговорила Пейдж.
— Что значит не могу? — изумилась Моника.
Пейдж нерешительно, в поисках поддержки взглянула на Клэя, потом на Дока. Кажется, на выручку ей никто не спешил, придется выкручиваться самой.