Все будет хорошо

—  А что? — Отец явно обрадовался. — в медучилище! Хорошая профессия.

— Да, бабкам всю жизнь клизмы ставить, — скривилась Лика.

Свою дочь, с внешностью кинозвезды, с клизмой в руках — этого Вероника Валерьевна просто не могла представить.

— Может, еще подумаем, Ликочка, — неуверенно предложила она.

— Вы думайте, а я уже решила, — отрезала она.

Мать с отцом еще неделю ломали головы, придумывая достойное занятие. Робкое предложение матери о карьере модели Лика отмела сразу. И ростом не вышла — всего 160 сантиметров, да и без богатого спонсора такая карьера была немыслима. Так она матери и сказала. Вероника Валерьевна, безнадежно отставшая от жизни, недоумевающе посмотрела на дочь.

— А может, без спонсора попробовать?

— Тогда уж лучше сразу на панель, мама.

Мать запричитала, что в их время красивая и умная девушка легко могла найти себе достойную работу и без спонсоров, и без унижения…

— Ну, а я о чем говорю, мама. Секретарь и есть достойная работа. Что в ней недостойного?

Постепенно родители пришли к тому же выводу: секретарь — достойная работа. И мать даже сходила в отдел кадров, справилась, не будет ли у них вакансии секретаря. Потом вышла на секретаршу директора, Ирину Викторовну, которая как раз через год собиралась на пенсию. Та пообещала похлопотать. Радостная Вероника Валерьевна пришла домой и выложила эту новость мужу и дочери. У Лики вытянулось лицо — ей совсем не улыбалось работать с матерью на заводе какого-то там станкостроения. Кроме всего прочего, в перерыв мать будет таскать ее в заводскую столовку есть паровые котлеты и винегрет… У нее были совсем иные планы. Но она дипломатично промолчала, сделав вид, что даже довольна таким поворотом дел. Как здраво рассуждала Лика, через год все может случиться: Ирина Викторовна может передумать уходить на пенсию, или у директора найдется какая-нибудь безработная родственница … Или даже завод может закрыться — мало, что ли, закрывалось всяких заводов в последнее время?

Наконец родители заплатили за курсы, и Лика стала усердно их посещать, мечтая о том дне, когда она, неприступная и прекрасная, будет сидеть в приемной не какого-то там директора завода станкостроения, а у молодого, богатого, красивого бизнесмена или банкира. А потом бизнесмен или банкир заметит ее красоту и другие таланты и оценит их по достоинству. А дальше… Дальше фантазия Лики простиралась так далеко, как бывает только в семнадцать лет.

Через три месяца Лика успешно окончила курсы, получила свидетельство, но устраиваться на работу не спешила. И уговорила родителей дать денег еще на одни курсы — компьютерные. Знание компьютера на курсах секретарей давали самое поверхностное и на одну машину было так много учащихся, что общее время, проведенное у монитора, едва ли равнялось часу. Родители выслушали резоны дочери и денег дали — до пенсии Ирины Викторовны время еще было.

В апреле, с двумя свидетельствами на руках, Лика стала искать работу. Мать просила ее подождать, но Лика возмутилась:

— А вдруг ваша Ирина Викторовна еще год не уйдет? Или два? Мне что, на вашей шее сидеть?

Против такого возразить было ничего. Однако найти работу оказалось ой как не просто! Накупив газет, Лика с энтузиазмом принялась звонить по объявлениям. Секретари требовались. Лика хорошо запомнила, как практически по первому же объявлению ее пригласили на собеседование. Наскоро собравшись, она помчалась по указанному адресу — и всю дорогу боялась, что кто-то приедет раньше и ее не возьмут. Помещение, в которое она пришла, по телефону гордо назвали словом «офис». На самом деле это была крохотная комнатушка под самой крышей проектного института. Лифт в тот день почему-то не работал. Может быть, он вообще уже не работал — институт медленно умирал и сдавал помещения под различного рода конторы, продлевая собственную агонию. На восьмом этаже Лика нашла нужную ей вывеску. Низенький толстяк, встретивший ее, не понравился ей с первого взгляда. Слишком масленые были у него глаза. Предъявив свои бумаги, Лика уселась по другую сторону стола и скромно поджала ноги. На свидетельства толстяк практически не посмотрел. Для приличия расспросив кое о чем, он тут же заявил, что она им подходит. Кому «им», Лика не поняла — в офисе больше никого не было.

— Ну, так я жду завтра в девять, — сказал Лике неприятный тип с маслеными глазами, просивший называть его «просто Ромой».

— Хорошо. — Она поднялась со стула и несколько робко спросила о зарплате.

— Триста баксов, для начала. — Толстяк положил руку Лике на плечо. — Конечно, если мы с тобой сработаемся, детка…

Лика испуганно шарахнулась в сторону.

— Что значит — сработаемся? — Голос Лики предательски дрогнул. Она хотела выглядеть старше, опытнее, но он сразу, с порога ее раскусил — зеленая девчонка, первая попытка. Ничего пока не умеет. Но зато какая свеженькая и хорошенькая…

— Это значит, что зарплату я тебе даром платить не буду, понятно? — «Просто Рома» плотоядно окинул взглядом туго обтянутую свитерком высокую грудь. — Бумажки эти твои, — кивнул он небрежно на стол, — выеденного яйца не стоят.

— Хорошо, я подумаю. — Лика дрожащими руками сгребла со стола два своих свидетельства и пулей вылетела наружу. Быстро цокая каблучками парадных туфель по рассыпающемуся пыльномупаркету, она по-спринтерски пробежала длинный институтский коридор и ринулась вниз по лестнице. Ей казалось, что толстяк гонится за ней. Выскочив на улицу, она перевела дух — конечно же, никто за ней не гнался. Люди спокойно входили и выходили, по-весеннему орали воробьи, на деревьях распускались почки, и асфальт просыхал прямо на глазах. Она медленно пошла по бульвару на ватных от испуга ногах, нашла свободную скамейку, достала сигареты и закурила. Курить она начала на курсах — почти все девицы курили, и Лике надоело выглядеть белой вороной. Закурив, она успокоилась. Триста долларов — огромные деньги. Матери на ее заводе не платят и половины этой суммы, даже вместе с халтурой. А здесь — понятно за что, — она горько усмехнулась. За тесное общение с мерзким толстяком. Только Лика на это не пойдет. Ни за какие деньги.

Неудачный опыт кое-чему ее научил. Теперь она пыталась понять по голосу, с кем имеет дело. Если голос был нейтральным, в такое место стоило поехать. Если же игривый — Лика без сомнений клала трубку. Пару раз она нарывалась на набор девушек «для работы за границей». Один раз ей предложили «сняться для обложки журнала». Она вежливо благодарила и отказывалась. После позорного побега от сексуально озабоченного толстяка она поняла: гнаться за ней никто не станет, нужно просто повернуться и уйти. В серьезных же конторах требовались секретарши с опытом, со знанием хотя бы одного иностранного языка. Ликины документы в таких местах вызывали у работодателей презрительно-ироническую улыбку. Они просили Лику показать, как она умеет работать с компьютерными программами — и если здесь все было более-менее сносно, то с орфографией она не дружила, да и скорость набора текста оставляла желать лучшего. Яркая же внешность никакой роли не играла, даже, как она быстро поняла, была помехой.

После полутора месяцев мучительных поисков, когда Лика стала уже потихоньку думать, что Ирине Викторовне и впрямь пора бы на пенсию, судьба наконец сжалилась над ней. В их районе открыли огромный супермаркет и, возвращаясь после очередной неудачной попытки, она увидела на двери объявление — «Требуются…». Секретарей в длинном списке не было, но она вдруг решительно толкнула двери и вошла. С той же решительностью (сказывался уже большой опыт) она подошла к администратору и сказала, что по объявлению. Администратор без лишних разговоров направила ее в расположенный в глубине магазина кабинет. Лика и сама не знала, что на нее нашло — то ли надоело каждый день брать деньги на проезд и всякую мелочевку у родителей, то ли действительно это был ее день, — но она очень бойко предъявила свои бумаги и заявила, что ее устроит любая работа. Заведующая с интересом взглянула на красивую и явно неглупую девушку, одетую скромно и со вкусом — здесь Лика всегда была на высоте, — и сказала: