Рука в руке

Рафаэль почувствовала, что ее охватывает паника; в голове закружились всевозможные предположения. Она облокотилась на спинку кресла и приготовилась к худшему.

— Да, — произнесла она сдавленным голосом.

Женщина улыбнулась ей и села в кресло.

— Я так рада наконец встретиться с вами! Меня зовут Луиза Васкес. Я жена Пабло, невестка Руиса.

Похолодев, Рафаэль затаила дыхание.

— Пабло? — чуть дыша повторила она.

Луиза все еще улыбалась.

— Кажется, Руис серьезно поругался с моим мужем, раз мы с вами до сих пор не знакомы. А зря! Жослин мне передал по телефону, что вы, очевидно, остановились в гостинице, но не знал, в какой именно, а их так много в Провансе!

Луиза отдышалась. Рафаэль по-прежнему молчала.

— Мы решили объехать все отели. Пабло и Себастьян в пути вот уже несколько дней. Мария проводит часы за справочниками. Руис дождался, когда наконец сможет ходить, и сразу начал вас разыскивать. Ему пришлось очень тяжело…

Наконец Рафаэль тоже присела. Она не была уверена в том, что хотела слышать продолжение. Луиза нахмурилась.

— Все в порядке? — спросила она. — Прошу прощения, я не очень хорошо говорю по-французски…

Рафаэль опустила голову, не в силах сказать что- либо.

Луиза взволнованно склонилась над ней:

— Послушайте, Рафаэль, я не была уверена, что это будет правильно. Я ничего не сказала Руису. Я только намекнула ему на сюрприз. Он ждет меня возле выхода. Может, вы не хотите его видеть?

Рафаэль подняла глаза и посмотрела на Луизу.

— Руис? Он здесь?!

На губах Луизы вновь появилась улыбка. Вопросы не имели никакого смысла, все было очевидным. Рафаэль вскочила.

— На парковке, за отелем! — добавила Луиза ей вслед.

Рафаэль быстро пересекла зал.

Она выскочила на улицу, даже не заметив, что перешла на бег. Она обежала отель, повернула направо. Фонарь освещал парковку. Девушка сразу же заметила силуэт Руиса возле автомобиля, фары которого не были выключены. Она замедлила бег в двух шагах от Руиса и наконец остановилась. Они с трудом могли видеть друг друга.

— Они все-таки нашли тебя, — ласково сказал Руис, — а ты им не помогала…

Он сделал шаг в ее сторону, и она заметила костыль. Руис был совсем близко, слишком близко. Она закрыла руками глаза, чтобы остановить слезы.

— Ты не хочешь меня видеть? — спросил Руис над самым ее ухом, и она разрыдалась, упав в его объятия.

Она же была уверена, что больше никогда не сможет плакать! Руис крепко ее обнимал.

— Почему ты исчезла? Почему оставила меня в момент, когда я больше всего нуждался в тебе? Почему ты ушла? Почему с Жослином? — Он говорил тихо, его голос был похож на музыку. Она отчаянно закричала ему в ответ:

— Потому что ты умер! В какой-то момент для всех ты был мертв, Руис… Это ты меня оставил! Ты правда думал, что твоя семья сможет позаботиться обо мне? И я их понимаю, о, как я их понимаю! Сколько раз они уже хоронили тебя, Руис?

Она дрожала, подняв к нему голову.

— Я больше никогда не смогу пережить это снова. Любить тебя слишком дорого стоит…

Но она вдыхала знакомый запах Руиса и забывала все свои страхи.

— Сначала ты даришь счастье, а потом заставляешь страдать, — сказала она сквозь слезы.

Он рядом, и он настоящий. Он здесь, и из-за него она плачет. Он подчинил ее волю своей, превратил ее жизнь в праздник, а потом заставил пережить ужасные страдания. Приняв образ жизни Руиса, она всегда будет оставаться в его тени, пытаясь дотянуться до него…

Они долго молчали. Успокоившись, Рафаэль спросила:

— Как твои дела?

— Хорошо, потому что ты рядом. Я заберу тебя с собой в Сент-Мари. Ты не имеешь ничего против небольшого путешествия?

Она покачала головой. Он настойчиво спросил:

— Ты согласна следовать за мной, Рафаэль? Ты ведь уже однажды согласилась. Поедем со мной, ты родишь мне зеленоглазых детишек…

И одним лишь своим дыханием он стер все пустые дни, разделившие было их, стер обрывки трагедии и вновь раскрасил мир, сделал реальностью все ее мечты.

— А как же твои родители, Руис? — прошептала Рафаэль нерешительно, готовая следовать за ним хоть в ад.

Он не ответил, как всегда делал, если вопрос был ему неинтересен.

— Пойдем, — сказал он ей. — Луиза возьмет такси. Этой ночью я останусь с тобой. Мне слишком много надо тебе сказать… — Но не двигался с места, не желая отпускать ее, а она пьянела, вдыхая его запах.

— Руис, — прошептала она и повторила еще несколько раз его имя, чтобы наконец убедиться, что это не сон.

Это было чистое сияние. Радость. Никакая опасность не грозила Рафаэль, пока Руис сжимал ее в объятиях.

14

Было холодно. Легкий белый туман, поднимающийся с болота, делал ирреальными силуэты людей и животных, замедляя их движения. Даже звуки были приглушенными и, казалось, появлялись с опозданием. Рафаэль приехала на лендровере на это далекое пастбище, не представляя, сможет ли смотреть на то, как Руис будет подходить к быкам. Шел третий месяц зимы…

Рафаэль различила вдалеке силуэты Руиса и Себастьяна на андалузских скакунах. Руис все еще был очень худой. Он никогда не говорил о несчастном случае в Севилье. И друзья, приезжающие в Сент- Мари, поступали так же, возможно, из суеверия.

Руис дождался своего выздоровления, чтобы попросить разрешения Виржиля приехать к ним на виллу с Рафаэль. Отец принял их с распростертыми объятиями. Он наконец сделал свой выбор: живой, счастливый Руис стоил всех Жослинов мира. Драма в Севилье все расставила по местам. Виржиль был бесконечно счастлив, видя, как его сын ходит и улыбается, даже если эта улыбка иногда была немного натянутой. Рафаэль тоже была бесконечно счастлива вновь находиться в этом доме, сидеть за одним столом с Виржилем и Марией, держа за руку Руиса. Их счастье могло быть безоблачным, если бы не тень страха, бродившая вокруг них.

Они завтракали с Себастьяном, который неслучайно оказался на вилле. Себастьян иногда тревожно поглядывал на Руиса. Они говорили о быках и лошадях и обсуждали будущие контракты, которые Руис должен был срочно подписать. Затем Виржиль повел их к конюшням. Он прекрасно знал, почему вернулся его сын, и знал, что это серьезно. Мигель показывал Рафаэль дорогу, а Мария не смотрела ни на кого. Все скрывал туман. В серо-белом сиянии зимы Камарг показался девушке совершенно иным. Рафаэль облокотилась на капот машины, достала бинокль из ящика для перчаток. Себастьян отделил одного быка от стада. Руис придержал своего коня. Он смотрел на молодого быка, которого гнал к нему Себастьян. Андалузский скакун Руиса споткнулся. На лице молодого человека появилось выражение, совершенно незнакомое Рафаэль. Она увидела, как он развернул коня и поскакал по полю. Затем он спрыгнул на землю…

Рафаэль пыталась представить себе, что в данный момент чувствует Руис, и внезапно ей стало его жалко. Если храбрость матадора осталась на песках Маэстранцы, если с первой серьезной раной он потерял свою отвагу, то жизнь для него теперь не имела никакого смысла. Если бык Миура лишил его силы и дерзости, лучше бы он умер в Севилье. И Рафаэль вспомнила молчание Руиса на протяжении всех этих недель, его потерянный взгляд, которым он окидывал море и белых чаек, прислонившись к окну.

Так вот о чем он думал: о предстоящей встрече с быком. Она часто пыталась понять, что довелось пережить Руису, сознавая в то же время, что никогда не сможет представить себя на его месте. Она подсознательно чувствовала, что Руис — настоящий тореро, который обладает уверенностью, легкостью и спокойствием, и их ничто не сломит. Но где все эти качества после нескольких месяцев вдалеке от арены, после больницы Мадрида, после страхов и страданий, которые навлек на него Бунтарь? Должно быть, Руис прикладывал немалые усилия во время своего выздоровления, чтобы пережить тревогу, которую он прятал глубоко внутри, делясь этим лишь с Себастьяном.