Рука в руке

Руис пристально смотрел на крест и уверенно и сосредоточенно выжидал момент. Вся арена была у его ног. Оставалось только убить этого зверя. Он хорошо умеет убивать. В этот момент он редко совершает ошибки. Себастьян знал все слабости и недостатки Руиса, его страхи и опасения. Он снова увидел перед собой площадку в Бильбао, жалкую эстакаду и последующий за серым апрельским днем вечер, проведенный в попытке избавить Руиса от страха и объяснить ему ошибки. Руис все понимал и учился на своих ошибках. И под солнцем Севильи Руис боролся с прекрасным быком Миура.

Себастьян резко поднялся, не в силах сидеть больше за этим столом. Каждый день он ходит в больницу узнавать новости. Сегодня он уже потерял достаточно времени. Он остановился в приемной больницы, где его уже знали. Он не поднялся в палату Руиса, не хотел мешать Марии и не хотел видеть самого Руиса. Шесть дней назад (всего лишь шесть дней назад?) Себастьян привез его в больницу. Находясь без сознания, Руис выглядел еще моложе, чем обычно. Ребенок. Бледный и неподвижный ребенок…

Себастьян широким шагом шел в сторону арен. Что взбрело в голову этому быку? Под конец он превратился в sentido [31], но не мог сознательно убить человека. Именно в этот момент Себастьян внимательно наблюдал за быком. Он не заметил никакого движения, а здесь важна даже маленькая деталь, незаметный жест, чтобы зверь бросился в атаку. Руис завалил его, и после этого все началось…

Себастьян закусил губу, ускоряя шаг. Он не осуждал Руиса. В Севилье всякое может случиться. Тишина в этот момент была гробовая! От этого зрелища у всех пересохло в горле. Бык ринулся на Руиса, который твердо стоял на ногах…

Себастьян остановился. За эти шесть дней он тысячи раз переживал этот момент. Люди толкали его. Он неподвижно стоял на тротуаре, погрузившись в собственные мысли. Затем он снова пустился в путь и вернулся в бар. …Руис извивался на песке, а бык наносил и наносил удары. Себастьян кинулся к Руису, но знал, что было слишком поздно. У него возникло желание голыми руками оттолкнуть быка Миура!

Себастьян остановился перед террасой бара. На столике, за которым он только что сидел, уже все убрали. Официант улыбнулся ему. Себастьян минуту постоял, а затем сел на прежнее место. Официант принес ему очередную кружку пива. Себастьян посмотрел на янтарный напиток. Перед его глазами всплыла одежда Руиса, покрытая песком и кровью… Десять человек пытались совладать с этим быком, несмотря на угрожающую им опасность. Руис пытался что-то сказать, но Себастьян не понял его.

— Вы — Себастьян Марес?

…Руис принял на себя по меньшей мере три сильных удара! Даже с того места, где стоял он, были видны все подробности боя.

— Вы Себастьян Марес, господин?

…Хватило бы и одного удара, если бы бык пронзил его снизу вверх, в самую середину грудной клетки. Рог вошел в тело минимум на пятнадцать сантиметров. Что мог сделать Себастьян? Невозможно защитить человека, который сражается с быком…

— Господин!

Себастьян подпрыгнул на месте от неожиданности и повернулся к официанту, который окликал его.

Он направился к телефону. Он еще долго будет переживать этот крошечный момент жизни. Но что мог сказать Руис перед тем, как потерял сознание? Он никогда этого не узнает. Голос Марии, раздавшийся в трубке, пригвоздил его к месту. Себастьян напряженно слушал женщину. Официант прикрыл дверь кабины, пожав плечами и подумав: «Этот клиент не злой. Немного не в себе, вот и все. Он не допивает то, что заказывает, приходит и уходит растерянный. Мне жаль его». Себастьян прижал трубку к уху. Мария уже давно повесила трубку, но Себастьян все никак не мог пошевелиться. Он рыдал от счастья, плакал, охваченный странным, неконтролируемым страхом, который ему никогда не доводилось испытывать даже перед быками. Руис очнулся!

13

Рафаэль не знала, зачем она здесь. Ее ожидание постепенно теряло всякий смысл. Она хорошо понимала странность своего поведения. Она поселилась в первом попавшемся на пути отеле, где никто не сможет ее найти. Даже если будут искать. Но она не была уверена, что Руис захочет ее искать. И кстати, где Руис? Местная газета сообщила о возвращении из Севильи тяжело раненного французского матадора. Больше она ничего о нем не знала. Рафаэль представляла себе Руиса в поместье Васкесов, окруженного любовью и заботой. Она не могла представить ничего другого. Ее часто преследовал образ Марии: Мария в ожидании, Мария, склонившаяся над раненым младшим сыном, Мария, благодарящая Бога и всех святых за спасение Руиса… Рафаэль не могла не думать и о себе самой. Она чувствовала Пустоту внутри. Руис выбрал все. Этот сентябрь разделил ее жизнь на два периода: до Руиса и после Руиса. С одной стороны — привычная жизнь, ничем не выдающаяся, спокойная, с другой — яркий праздник и… пропасть. Два мира, которые существовали параллельно. И Рафаэль была посередине в ожидании. Ее чувства были так непонятны ей самой, что она не могла сделать и шага в сторону Руиса. Он стал для нее недосягаемым. Если он сам не пойдет ей навстречу, она никогда не сможет быть с ним. Руис в ореоле золотого сияния был далек от нее. Время должно излечить ее от безумия, но оно, казалось, остановилось. Несчастный случай в Севилье произошел совершенно неожиданно для Рафаэль. Ничто не могло вывести девушку из состояния оцепенения. Дни текли медленно, словно песок сквозь пальцы. Ничто не имело значения, и эта пустота была еще тяжелее, чем самые тревожные мысли. Где-то под этим грустным небом находился дом Виржиля, и там, в комнате, где ей не удалось побывать, был Руис. Может быть, в нескольких километрах от ее постели он наблюдает за теми же облаками? А в бассейне наверняка кружат по воде сухие листья. Хватает ли ему материнской нежности? А ночью видит ли он во сне того ужасного быка? Он живет, он все еще Руис Доминике Васкес. Она часто ходит на арены Арля, где однажды Жослин показал ей корриду. Теперь это простое слово вызывало у девушки тошноту. И, поскольку Руис выжил, она спрашивала себя, можно ли оправдать мучения людей мучением животных? Она не могла точно понять, чего же ей хотелось. Думая о Руисе, она могла представлять его только лежащим на песке Маэстранцы.

Ей не удавалось вспомнить его нежные глаза и детскую улыбку — перед глазами тут же всплывали картины насилия. Если бы она только могла увидеть Руиса хотя бы на один миг, хотя бы на фотографии, не кричащего от боли и бессилия, а счастливого! Возможно, тогда она смогла бы понять себя. Рафаэль бродила по Арлю, проходя путь от старинного театра до арен, каждый день в течение многих недель. Осень незаметно изменила цвета Прованса. Рафаэль не разговаривала ни с кем, наслаждаясь одиночеством. Она совершенно забыла Жослина. Для нее намного важнее стала драма Руиса и прогулки по лабиринтам своей памяти. Это было лучше, чем вернуться назад. Она знала, что в Париже быстро забудется это прекрасное шумное лето, а ей хотелось надолго сохранить его в своей памяти. У Рафаэль будто открылось второе дыхание. О будущем она подумает позже. О работе тоже. Она продала кольцо, подаренное Жослином, но сохранила перстень Руиса. Деньги интересовали ее только как средство для выживания. Будущее не интересовало ее вообще. Она была вне досягаемости: она наблюдала.

Однажды, когда она вернулась в гостиницу, ночной сторож сообщил ей, что ее ожидает женщина.

Не пытаясь скрыть своего волнения, Рафаэль решила, что этот момент настал, и открыла дверь в холл. Там сидела молодая женщина с чашечкой кофе, который она пила маленькими глотками. Рафаэль вошла, и женщина повернулась. У нее были темные волосы и довольно заметный животик, указывающий на большой срок беременности. Рафаэль нерешительно посмотрела на женщину. Девушка не могла вспомнить, кто это. Незнакомка поднялась, протянула руку и сказала с сильным испанским акцентом:

— Мы посмотрели друг на друга с любопытством.

31

Бык, который почувствовал, что человек управляет им, и взбунтовал¬ся. Такие быки становятся необыкновенно опасными (исп.).