Страница 10 из 20
Анна замерла. После того как Кирилл поставил ее на пол, она окончательно потеряла ориентацию в пространстве. Приходилось полагаться на Кирилла и просто слушать. Он усадил ее на маленький диванчик, а сам уселся в ногах, положив голову на колени.
— Анна, не смей думать о том, что ты меня недостойна! Да, я князь. Но лишь потому, что один из моих предков проявил неслыханную военную доблесть. Лишь предок! А ты столько всего сделала сама! Я сражен тобой! Никогда, ни на одном из столичных приемов я не встречал более интересной собеседницы. — Кирилл поднял глаза на девушку и залюбовался ею. — Не говоря уже о том, что я нигде не видел такого очаровательного лица. Я ни за что на свете не хотел бы это потерять из-за одних лишь глупых предрассудков!
Анна завороженно молчала. Слова князя звучали для нее, как музыка. Она нравится ему! Она кажется ему красивой, а ее речи интересными! Анна была потрясена и растрогана. Но сказка не могла торжествовать над реальностью. Она погладила Кирилла по вихрастой голове и прошептала.
— Не предрассудки, ваша светлость… Это не предрассудки. Я знаю родословную князей Зелениных. В ней столько фамильных гербов, что ваша матушка лично задушит меня в опочивальне. Сколько бы учителей ни оттачивали мой французский… Сколько бы денег ни потратил на меня ваш батюшка, но происхождение не купишь…
— Как и чувства, Анна… Как и чувства! — Кирилл понимал, что она говорит правду, но был против этой правды всей душой. — Моя мать прибавила к нашей родословной два фамильных герба, ей есть чем гордиться. И всю жизнь она сносила унижения, связанные с тем, что отец любил другую.
— Я знаю, — тихо ответила Анна. — Твой отец любил мою маму. Говорят, в молодости она была очень красивая.
— Дело в том, Анна, что это даже значения никакого не имело. Моя мать и сейчас очень красивая. Но отец никогда не замечал ее красоты. Между твоей матерью и им пробежала искра, и, кроме этой маленькой искорки, отец ничего не видел. Ни гербов, ни богатства. Просто у него не хватило смелости отстоять свое счастье.
— Конечно. Ни у кого бы не хватило. — Анна горько усмехнулась. — Что могла предложить князю его крепостная, кроме тела?
— Душу, Анна! Душу! — Кирилл поднялся с пола и закружил по комнате, спотыкаясь о предметы. — Но она этого не сделала. Трагедия наших родителей в том, что они не взаимно питали чувства друг к другу. Я уверен в том, что крепостная прима была равнодушна к князю. Не только общественное мнение вершит судьбы!
— Да, это так… — потрясенно прошептала Анна. — Мама говорила, что всю жизнь любила своего мужа, Федора.
— Поэтому Анна… Не хорони нас не ко времени. Еще поживем. — Кирилл усмехнулся, разглядев в темноте ту фигурку, которую изначально искал. — На, возьми это.
Анна протянула руку, и князь опустил в ее ладонь небольшую скульптуру лошадки. Ученическая работа была выполнена из глины, но учителя считали, что она Кириллу необыкновенно удалась. Привычно пробежав кончиками пальцев по гладкой глиняной поверхности, Анна счастливо улыбнулась. Она еще раз коснулась мордочки и конечностей животного, и ее лицо осветила уверенность.
— Лошадь! — завороженно произнесла она. — Маленькая лошадь!
Кирилл притянул девушку к себе и с горечью заметил, как светлеет за окном небо.
— Возьми ее себе. Пусть у тебя будет игрушка на память. Она не привлекает к себе внимания, просто глиняная статуэтка. Если заметят, то скажешь, что нашла в саду.
— Правда? Это подарок? — Анна была так рада, что Кирилл поклялся себе, что в следующий раз подарит что-то более стоящее. — Спасибо, Кирилл! Спасибо!
Князь был растроган ее поведением. Ему очень не хотелось расставаться с Анной, но заря бесцеремонно разрушала их зыбкую идиллию.
— Наверное, в помещении не слышно птиц и не чувствуется ветер… — проговорил он.
— Занимается заря, да? — голос Анны дрогнул, и она крепче сжала глиняную скульптурку.
Кирилл помог ей подняться, и они вышли в сад. Нежно коснувшись губами завитка волос на ее виске, князь отпустил девушку. Он отчетливо понимал, что за эту ночь она стала ему еще ближе, еще дороже… Что уж там, она стала ему бесконечно дорога!
Анна, как и раньше, немного постояла, осваиваясь в звуках сада, и легкой походкой отправилась домой. Прежде чем скрыться в густых зарослях она остановилась и, не оборачиваясь, помахала ему рукой.
Он так же молча помахал ей в ответ.
Следующим утром весь налаженный уклад усадьбы Зелениных потонул в хаосе, связанном с приездом графа.
Кирилл не успел еще выспаться после прекрасной, но бессонной ночи, проведенной в обществе Анны, а его уже посмели поднять. Молчаливая Машенька, которая беспрекословно выполняла личные распоряжения княгини, явилась к нему в спальню, на ходу раздавая приказы толпе слуг. Шторы были подняты, окна распахнуты, а нанятые люди бросились одевать князя в наряд, подобающий случаю.
Сопротивляться было не только бесполезно, но и опасно для отношений с матушкой. Будучи осведомленным о серьезности мероприятия заранее, Кирилл безропотно сносил издевательства над прической и равнодушно взирал на помпезные кружева парадной рубашки. Но, несмотря на мучения, время летело суетно и быстро.
В Голубой гостиной был произведен настоящий переворот. Роскошные тяжелые шторы, красовавшиеся на окнах, будили в Кирилле давние, детские воспоминания, касающиеся парадных приемов на малое количество гостей. Он был готов поклясться, что эти гардины были убраны на долгое хранение не меньше десяти лет назад.
В гостиной был накрыт небольшой изящный стол, на котором с успехом бы разместились десять жареных поросят. Изразцовый камин был стыдливо прикрыт шелковой ширмой на позолоченных ногах, а в фарфоровых огромных вазах красовались цветы, купленные в имении за несколько верст отсюда. Кирилл заскучал, но сдерживал зевоту с терпением и волей, достойными аристократа.
Граф появился на пару часов позже, чем было назначено.
Елена Николаевна встретила его непринужденной улыбкой и безукоризненным французским. Кирилл в который раз залюбовался матушкиными манерами. Она была соткана из достоинств, превозносимых высшим обществом. Но, как ни странно, граф остался к этому невежливо равнодушным.
После обильного обеда, который мог бы составить конкуренцию дворцовому приему, княгиня позволила разговору перетечь в русло, которое, собственно, и привело графа сюда. Мехцебер заметно оживился.
— А что, господа, может, посмотрим ваши замечательные картины, которые понаделали столько шума?
Граф явно обращался к одному только Кириллу. Елена Николаевна на секунду поджала губы, но тотчас же справилась с собой. Во всех вопросах, касающихся престижа, она умела держать хорошую мину при плохой игре. Поднявшись, сияя самой лучезарной из своих улыбок, она сообщила, что хотела бы ненадолго предоставить своего гостя вниманию сына. Добавила еще, что через пару часов она будет снова с ними и с удовольствием выпьет чаю.
Граф невозмутимо кивнул. Кирилл не без удовольствия констатировал, что этот человек действительно чудаковатый, но, несомненно, очень увлеченный. Его ничто не сбивало с пути. Внезапно у молодого князя сквозь скуку прорезался некий интерес к необычному гостю. Не часто встречаешь таких людей…
Они отправились к мастерской. Кирилл услужливо предложил графу конную коляску для такого путешествия, потому что пешая прогулка была не из коротких, но тот отказался. Наверняка Елена Николаевна расстроится, что пришлось зазря готовить лошадей, но Кириллу этот Мехцебер показался родственной душой и начал нравиться еще больше.
— Уф! — вздохнул граф, и без усилий перешел на русский. — Не извольте гневаться, Кирилл Владимирович, но ваша матушка вселяет в меня ужас.
Кирилл едва подавил смешок и не нашелся, что ответить.
— Не то чтобы я не находил ее прелестной! Нет! Не поймите меня превратно! Она держит себя как королева. Но я тут же представляю себя ребенком, который позабыл выучить урок. Она живо мне напомнила мою гувернантку.