Победитель

Михаил, чувствуя приближение «плохих времен», усиленно работал над амулетами. Он совершенствовал уже существующие и пытался создавать принципиально новые виды. Ему удалось разрешить проблему относительной уязвимости обладателя амулета «великого ишиба» к физическим воздействиям. Теперь энергия от ударов не перераспределялась по всей поверхности ти, а преобразовывалась в вид, пригодный для использования абом. Его собственный амулет, равно как и амулет Аррала, был «обновлен».

Король Ранига трудился над тремя основными проектами: совершенствование безопасности гранат, разработка оружия, которое должно было выполнять роль «огнестрельного», посылая на длинные дистанции дестабилизирующие «волны» ти, и создание амулетов связи.

Об амулетах связи он мечтал уже давно. Флажки, которые использовались для управления войсками, не всегда были полезны. То же самое касалось и звуковых сигналов. Ему очень хотелось создать аналог настоящего радиотелефона. Но, увы, здесь он столкнулся со множеством проблем. Ти-волны не могли распространяться без значительного затухания на большие расстояния. Логичным было бы использование обычных электромагнитных волн. В этом случае, по крайней мере, дистанции в несколько километров были бы охвачены связью. Но пока что проблема заключалась в преобразовании этого вида волн в ти-энергию и обратно, хотя Михаил уже рассматривал один из самых простых вариантов ее разрешения. Более того, даже если бы он сумел решить эту задачу, все равно пришлось бы общаться с помощью подобия азбуки Морзе. Преобразование голоса в ти-энергию, а ти-энергии – в голос представлялось не только слишком сложным, но и явно требовало использования многофункционального амулета. Его многофункциональность невозможно было бы скрыть.

Ожидаемый всеми ультиматум достиг Парма через два дня после встречи Нермана и посла Фегрида. Теперь уже Гирун Пелан обратился с просьбой об аудиенции, которая была немедленно удовлетворена. Содержание инструкций, полученных им от императора, не являлось ни для кого загадкой, но они тем не менее требовали озвучивания.

– Его императорское величество Мукант скорбит о своем племяннике, убитом в ходе бесчестного поединка, – говорил Гирун отчетливо и с расстановкой, осознавая важность сказанного. – И требует немедленной выдачи убийцы, Маэта Ферена, бывшего посла Ранига в Фегриде, для проведения дальнейшего расследования. Если же выдача не состоится, то его императорское величество оставляет за собой право добиваться ее любыми доступными ему методами.

«Перевод» послания был понятен: либо Маэт, либо война. Михаил не ожидал ничего другого. Конечно же он мог бы восстановить отношения с Фегридом, отдав тем Ферена-младшего. Фегрид был нужен, Фегрид был важен. Важен для него лично, важен для Ранига, важен практически для всех его текущих планов. Накануне он говорил с Ронелом по этому поводу. Тот советовал отдать сына. Для старого солдата долг перед королем был превыше всего. Но мог ли король пойти на это?

Выдача Маэта имела свою цену. До сих пор король Ранига опирался на верных ему людей, не ожидая никакого подвоха. Он верил им – они верили ему. Ультиматум Фегрида мог все изменить. Отдай он Маэта – и доверие к нему было бы подорвано, тем более что Маэт считался его другом. Получилось бы, что Михаил может предать любого ради каких-то высших соображений. К тому же сильные монархи не жертвуют подданными… Нет, вариант с выдачей Маэта отпадал. Нужно было бороться до последнего.

– Господин посол, в прошлый раз мы говорили о том, что могут быть доказательства непричастности Ферена к смерти далла Цурента. Так вот, мне их доставили недавно.

– Неужели твое величество располагает прямыми доказательствами? – удивился Гирун.

Это был очень хороший вопрос. Как бы могли выглядеть прямые доказательства? Только в виде свидетельских показаний или письменного подтверждения того, что Миэльс либо его доверенные лица отдавали приказы по поводу убийства племянника императора. Естественно, письменных приказов такого рода в природе быть не могло, а свидетели… Шансы на то, что найдутся надежные свидетели подобных разговоров, были минимальны. И посол, и Михаил это понимали.

– К сожалению, доказательства лишь косвенные, – ответил король. – Но если их рассматривать в совокупности с рассказом Маэта Ферена, то они наводят на размышления и… требуют дальнейшего тщательного расследования.

Гирун поклонился. Он ждал.

– Передайте документ господину послу.

Один из ишибов охраны, одетый в серый халат с обязательными для его статуса золотыми и синими узорами, протянул Гируну свиток. Ишибы Михаила уже давно не носили кожаного доспеха: им всем были выданы легкие рубашки, поддеваемые под халат.

– Читайте, господин посол.

Гирун быстро пробежал глазами свиток.

– Я не совсем понимаю, твое величество, это – просто указ о награде, подписанный Миэльсом.

– Если господин посол обратит внимание, в нем фигурирует та самая девушка, Аннета Шендел, которой присваивается титул тагга.

– Именно так, твое величество.

– Теперь нужно обратить внимание на формулировку. «За особые заслуги перед короной». Правильно?

– Да, твое величество.

– И, наконец, взгляни на дату этих самых «заслуг». Дата совпадает с днем смерти далла Цурента. Удивительное совпадение, не правда ли, господин посол?

Гирун задумался. Он ни в коей мере не подвергал сомнению печать Миэльса. Она была подлинной. Прямым доказательством невиновности Маэта это письмо также не являлось. Но оно бросало тень на Миэльса. Особенно в свете версии произошедшего, высказанной Ференом-младшим. Потому что зачем бывшему королю Ранига производить Аннету в ранг тагга, да еще за особые заслуги, в день злополучной дуэли? Это было косвенное доказательство. Хорошее косвенное доказательство, так необходимое Ранигу.

– Твое величество, считаю своим долгом как можно скорее донести новую информацию до его императорского величества. Прошу считать действие ультиматума приостановленным до получения официального ответа из Фегрида.

Эльфийская принцесса не желала общаться с Михаилом чаще, чем того требовали официальные встречи. Она с завидной регулярностью отклоняла все его предложения насчет прогулок или ужина наедине. Хотя ей тоже приходилось непросто – ведь давление было не только со стороны короля Ранига, но и со стороны брата. Иногда Анелии даже казалось, что нужно было согласиться на одну из этих встреч, устроить грандиозный скандал и похоронить идею союза. От этого шага ее удерживал лишь страх перед загадочным монархом, а также уверенность в том, что прямая ссора с Нерманом не принесла бы ничего ни лично ей, ни эльфам.

Анелия вспомнила первую встречу с будущим королем Ранига в лесу. У нее не было никаких предположений по поводу того, зачем Нерман скрывал свой аби выдавал себя за крестьянина. Конечно же ей было любопытно, она хотела получить ответ на этот вопрос, но спросить прямо не позволяла гордость.

Вообще в ее глазах короля Нермана окутывала таинственность. О его детстве было мало что известно, аббыл чудовищен, а способности ишиба потрясали воображение. К тому же принцесса не могла не видеть той эффективности, с которой Нерман правил страной, получившей передышку в ходе внутренних войн и готовящейся к войнам внешним. Его личность тоже производила на нее впечатление. Анелия прожила уже долгую жизнь, сумев сохранить свою красоту. Ее симпатий пыталось добиться множество мужчин. Конечно, большинство из них были эльфы, но попадались и среди людей романтические безумцы. Она сталкивалась с разными видами ухаживания, но способ ухаживания короля Ранига был ни на что не похож. Он делал предложения личного характера с размеренной и, возможно, строго отмеренной регулярностью. Его нисколько не смущали и не огорчали отказы. Получив отказ, через какое-то время Нерман подходил снова с тем же предложением, но выраженным уже другими словами. Принцесса не желала даже себе признаваться в том, что это ее просто бесило. Ей очень хотелось сбросить с него маску, если, конечно, речь шла о маске. Уже через несколько дней общения с королем Ранига Анелия многое отдала бы за то, чтобы увидеть его гнев или хотя бы огорчение по поводу отказа. Но ничего не было. Совершенно ничего. Король Нерман подходил, улыбаясь, говорил какие-то комплименты, а затем удалялся с той же вежливой улыбкой. Если сначала принцесса относилась к нему равнодушно, то сейчас он ее очень сильно раздражал.