Не устоять!

Фелисити выпрямилась, уперла руки в бока и съязвила: – Судя по вашим словам, вы видели стадо слонов живьем?

Рейф присел на корточки, поднял фигурку попугая и задумчиво повертел в руке.

– Слонов я видел только африканских, – рассеянно ответил он, разглядывая стеклянную птичку. – Вот этому приятелю еще повезло.

– И где же вы этих африканских слонов видели?

– В Африке. – Рейф пристроил попугая у себя на плече и изо всех сил зажмурил глаз. – Извиняй, приятель. – Он перешел на лондонское просторечие, немилосердно растягивая слова: – А нету ли у тебя бумаженции да пера с чернилами в придачу?

– Есть, кэп! – невольно рассмеялась Фелисити.

– Раз уж я скорее всего задержусь у вас на какое-то время, мне нужно написать пару строк дворецкому моих родителей, чтобы он переслал сюда что-нибудь из моей одежды. – Поднявшись, Рейф демонстративно обвел рукой свою великолепную, но немилосердно измятую и выпачканную одежду. – Я покинул Лондон в небольшой спешке.

«Еще бы тебе было не спешить – с украденным-то конем», – подумала Фелисити. Пока Рейф, бросив попугая на пол, разгребал мусор в поисках новых сокровищ, девушка в очередной раз вгляделась в лицо своего собеседника. Господи, до чего же он все-таки был хорош собой и, несмотря на разбитую голову, двигался с ловкостью прирожденного атлета. Фелисити вздохнула. Это должно было случиться, подумала она, не могло не случиться после всех бедствий, что одно за другим сыпались на нее весь последний год. Умопомрачительно красивый незнакомец наконец появился на пороге ее дома и, само собой разумеется, оказался благодушным полоумным!

Если бы он и в самом деле был в здравом уме, то не оказался бы в графстве Чешир, чтобы попытаться заполучить в свои руки поместье Фортон-Холл. Сын герцога Хайброу с легкостью отыскал бы массу намного более интересных мест для своих путешествий. Фелисити подумала, что ничуть не удивится, если теперь он заявит о том, что бился бок о бок с самим герцогом Веллингтоном в Ватерлоо.

– Обычно вид у меня намного более презентабельный, чем сегодня, – неожиданно заметил Рейф.

Фелисити, поняв, что уже довольно долго не сводит со своего гостя глаз, поторопилась отвести взгляд.

– О, меня это вовсе не волнует, – залившись краской, ответила она, с преувеличенной осторожностью выпростала из-под обломков какую-то книгу и принялась тщательно протирать разбухшую от воды обложку.

Рейф добродушно рассмеялся, и у Фелисити вдоль спины пробежала едва заметная сладкая дрожь.

– Понимаете, за последние дни моя гордыня получила несколько серьезных ранений. Я пребываю в малость – если не выразиться сильнее – растрепанных чувствах. Не сомневаюсь, что вы меня держите за круглого дурака.

Наконец-то в его речах появился хоть какой-то здравый смысл.

– Да нет, Рейф, – улыбнулась Фелисити. – Просто на вас навалились со всех сторон неожиданные обстоятельства, вот и все.

Бедняга, пережить такое унижение – восьмилетнее дитя одним ловким ударом свалило с ног и отправило в беспамятство такого здоровяка.

– Да уж, удовольствия здесь мало, – кивнул он и снова принялся разгребать носком сапога обломки мебели. – Я объездил чуть ли не всю Европу, и продажа этой унылой мусорной кучи дала бы мне возможности попасть в Америку или на Дальний Восток. Теперь же я буду до смерти счастлив, если доберусь до Ирландии.

Сочувственная улыбка сползла с лица Фелисити.

– Эта унылая куча мусора – мое родовое поместье! – резко бросила она. – Буду признательна, если вы об этом не забудете.

– Ваше бывшее родовое поместье, – мягко поправил Рейф, чуть приподняв правую бровь. – Сейчас это родовая груда камней для вас и мельничный жернов на моей глупой шее. – Поддев носком сапога чудом уцелевшее чайное блюдце, он отправил его в угол комнаты, где оно разбилось на мелкие кусочки. – А я-то думая, поместье, Фортон-Холл принесет мне удачу.

– Вас тут, между прочим, никто не держит!

Рейф довольно долго молча смотрел в лицо Фелисити с каким-то непонятным для нее выражением.

– Это правда, – наконец отозвался он. – А что держит здесь вас?

Фелисити не решилась ответить сразу, потому что почувствовала, что ждет он отнюдь не очевидных и легковесных слов.

– Это мой родной дом. Если бы я не жила здесь, за усадьбой некому было бы присмотреть.

– Теперь я вижу, что для поместья все сложилось гораздо удачнее, чем оно того заслуживало. И тем не менее – где мне взять писчую бумагу?

– В столовой около кухни. Там на письменном столе стоит деревянная коробка.

Рейф поблагодарил коротким кивком головы, повернулся и вышел.

Следующий час Фелисити провела в раскопках. Труд был тяжелый и грязный, каждая разбитая или разломанная вещь причиняла ей острую душевную боль. Излишней сентиментальностью она никогда не страдала, но сейчас вокруг нее безвозвратно рушилось поместье Фортон-Холл. Дальше будет еще хуже, если в ближайшие дни Найджел не вернется домой с деньгами.

Рейф, похоже, решил остаться здесь по меньшей мере до тех пор, пока не прибудут из Лондона его вещи. Если он и дальше согласится ездить в Пелфорд за продуктами, то его присутствие будет вполне терпимым. По крайней мере одной заботой меньше.

Фелисити, пораженная внезапно пришедшей в голову мыслью, прервала свое занятие и резко выпрямилась. Как интересно: появление вполне трудоспособного, пусть немного и придурковатого мужчины оказалось для Фортон-Холла самой большой удачей за последние годы!

Думая об этом, она взобралась по шатающимся ступенькам на чердак – посмотреть, нет ли там еще какой-нибудь уцелевшей одежды. Когда девушка спустилась обратно, то услышала, как в столовой около кухни заливается смехом Мэй. Если Рейф Бэнкрофт сумел удержать ее свободолюбивую сестру от безумной утренней беготни, то тем самым он уже начал приносить осязаемую пользу. Найджел вечно отмахивался от Мэй с ее вопросами, всякий раз отправляя девочку к Фелисити и бесцеремонно одергивая при любом проявлении ее живого характера. Фелисити дотащила свой узел до столовой и, улыбаясь, остановилась на поройте. Мистер Бэнкрофт детское веселье переносил более чем хорошо, а видеть Мэй хохочущей во все горло было в любом случае лучше, чем если бы она сидела с несчастным и понурым видом.

– Какое же это слово! – возмущалась ее младшая сестра, тыкая пальчиком в лист бумаги, над которым склонился Рейфел.

Нахмуренные брови Рейфа не могли скрыть веселого блеска в его глазах.

– Слово «поспешность».

– А мне кажется, это вообще какие-то каракули, которые прочесть нельзя!

– Ах, нельзя прочесть… Вы тут обмолвились недавно, сколько вам лет. Что-то я запамятовал… Четыре?

– Мне восемь! – веселилась Мэй. – И я умею читать! И писать тоже умею.

– Ну что ж, я это тоже умею делать. – Рейфел что-то небрежно накарябал внизу страницы и сложил лист пополам. – И делаю это лучше, чем вы, сударыня.

– Да все ваше письмо – одни закорючки и больше ничего!

– Неправда. – Рейф чуть улыбнулся в ответ, надписывая на письме адрес.

– Нет, правда!

– Это…

Фелисити кашлянула.

– Прошу прощения, что вмешиваюсь в ваш жаркий спор, но я отыскала на чердаке старую одежду нашего деда… От гардероба Найджела ничего не осталось, а потом вы все равно немного выше брата. Вот я подумала, что, пока вы дождетесь своей одежды из Лондона, вы могли бы переодеться в это…

– Очень любезно с вашей стороны, мисс Харрингтон, – поднялся из-за стола Рейф.

Он подошел и взял узел у нее из рук. Потом, не отпуская ее руки, поднес ее к губам и легонько поцеловал, не отрывая при этом глаз от ее лица. На этот раз Фелисити была уверена, что он пытается с ней флиртовать. Хотя ей и раньше уже доводилось быть объектом для флирта, она не могла припомнить, чтобы один мимолетный поцелуй вызывал у нее такой приятный озноб. Вдруг Фелисити сообразила, что вся она – одежда, обувь, лицо, руки – перемазана в пыли, и, покраснев, торопливо убрала руку.

– Нет нужды меня благодарить, – слегка сдавленным голосом выговорила девушка, чувствуя себя неуклюжей школьницей, – Эти вещи все равно некуда было бы девать. Так что, пока мы будем дожидаться приезда Найджела, вы, может быть, захотите…