Быстроногий Джар

Гурху воспользовался днем, когда в становище не оказалось мяса, и, подозвав Глах, сказал ей, что хочет есть. Старуха принесла ему коренья. Гурху потребовал мяса и приказал ей поймать бегавшего по становищу кролика. Глах знала, что хромой зверек принадлежит Джару, но не решилась отказать Гурху, тем более, что раненые в орде пользовались особым вниманием. Однако семилетний Хуог и его сверстник, белоголовый Янг, находившиеся тут же на площадке, рассудили иначе. Они были большими приятелями Джара и со всех ног бросились к реке, чтобы рассказать обо всем Маюму. Старейший в это время, вместе с пятнадцатилетним Хагом, братом Хуога, занимался изготовлением каменных орудий. Как ни спешил Маюм, но, когда он пришел на площадку, было уже поздно: Гурху доедал кролика. Ни слова не сказав Гурху, старый вождь вернулся к реке.

Когда наступил вечер, Хуог и Янг уселись на краю площадки и, болтая ногами, стали дожидаться Джара. Им хотелось поскорее сообщить своему старшему другу о том, что произошло с Длинноухим Братом. Они не думали, что это известие сильно огорчит Джара.

Узнав о гибели кролика, Джар помчался к скале, где под навесом лежал Гурху.

«Как посмели взять кролика?.. — думал он, с трудом переводя дыхание. — И когда! Когда Джар оберегает становище!.. Все знают, как он любил Длинноухого Брата…»

Он сам еще не знал, что сделает. Он хотел своими глазами убедиться, что серый кролик мертв. Как птица, взлетел юноша по откосу и в несколько прыжков пересек площадку.

Андоры не любили, когда кто-нибудь из соплеменников вызывал переполох в становище. Вид бегущего человека всегда связывался у них с представлением об опасности. Но на этот раз ни одного гневного возгласа не раздалось вслед Джару — все сочувствовали ему.

Добежав до ложа Гурху, юноша остановился. Перед ним стояла старая Глах.

Вытянув руки, пересиливая волнение, старуха проговорила дрожащим голосом:

— Не трогай раненого, Быстроногий Олень! Не нарушай обычаев племени!..

Тяжело дыша, приподнимаясь на кончиках пальцев, Джар старался через плечо Глах взглянуть на ложе из медвежьей шкуры. И то, что он увидел, привело его в бешенство. Гурху явно издевался над ним: держа в зубах шкурку кролика, он делал вид, что треплет ее, как собака.

— О-о-о!.. — только и мог простонать юноша, стараясь оттолкнуть стоящую перед ним Глах. На плечи ему опустились тяжелые руки Маюма.

— Быстроногий Олень должен уйти! Не надо драться лучшим охотникам племени! Это длинноухий зверек, а не девушка, — строго проговорил вождь, и, с силой повернув Джара, увел его с собой.

Стиснув зубы, Джар подчинился. Он молча направился к отвесному краю площадки. Проходя мимо сидящих у костров, Джар слышал их громкие возгласы — они одобряли его послушание.

«Сам вождь назвал меня лучшим охотником племени»… — мысль об этом утешила Джара. И все же в сердце оставалась обида, и не было желания идти к людям, хотелось побыть одному. Джар спрыгнул с откоса, под его ногами упруго шевельнулся песок. Впитавшая ночные запахи земля притягивала к себе. Юноша лег, прижавшись щекой к влажной от росы траве, закрыл глаза… Наверху послышались чьи-то легкие шаги, кто-то спускался с откоса. Джару хотелось остаться незамеченным, он не двигался, не открывал глаз. Чьи-то руки коснулись его жестких волос и стали перебирать их… «Джар — не вихрастый мальчишка Хуог, нечего гладить его по голове», — сердито подумал юноша и открыл глаза.

На него смотрела смеющаяся Кри. Джар невольно улыбнулся в ответ, но, спохватившись, снова нахмурился. Он хотел отбросить руку Кри со своей головы, но почему-то не сделал этого. Девушка тихонько перебирала пальцами его волосы, и он поймал себя на том, что это ему приятно. Обида, раздражение, злость уступили место чувству, какого раньше ему не приходилось испытывать. Только сейчас заметил Джар, какие у Крк живые глаза, как миловидно ее смуглое скуластое личико в тени темных волос, перехваченных ремешком.

— Джару не нужно горевать по длинноухому зверьку, у него есть друзья, — улыбаясь, произнесла девушка. :

Ее голос показался юноше пением жаворонка.

Джар с удивлением подумал, что еще совсем недавно он дергал Кри за волосы, а сейчас готов вступить за нее в бой с мамонтом. Джар тихонько рассмеялся, он был счастлив, и ему казалось, что глаза Кри сверкают, как звезды.

Вдруг поблизости послышалось недовольное сопение. Джар скосил глаза и увидел Рама, стоявшего рядом с маленькой Гатой.

Рам проголодался и хотел, чтобы все возвратились к кострам. Не выпуская руки девушки, Джар вскочил на ноги и вместе с Кри поднялся на площадку. Трапеза уже заканчивалась, когда две юные пары подсели к костру. Никто не обратил на них внимания — в орде молодежь всегда держалась вместе. Один только Гурху, которому давно нравилась Кри, заметил необычное оживление Джара и девушки.

«Опять этот сосунок оленя становится поперек дороги Гурху», — подумал свирепый охотник и в бессильной ярости отвернулся к скале, чтобы не видеть радостного блеска в глазах счастливого соперника.

Глава 11. Снова Мохор!

Гурху медленно поправлялся. Однажды днем, лежа на своем обычном месте под навесом скалы, он увидел, что от реки к площадке, по-видимому, с каким-то поручением Маюма, бежит белоголовый Янг. И в ту же минуту Гурху услышал, как одна из женщин взвизгнула. Все обернулись в ее сторону — округлившимися от ужаса глазами она уставилась на край площадки, примыкавший к скалам. Между скал, среди редкого кустарника, мелькнуло бурое туловище громадного зверя.

— Мохор! — в один голос закричали женщины.

Чудовище с длинными клыками, делая огромные прыжки, неслось к пещерам. Объятые ужасом женщины схватили малышей и бросились бежать к реке. Дети постарше мчались за ними, стараясь не отстать. Вскоре вся толпа, воя и крича, собралась у костра на берегу, где находился Маюм. На площадке, покинутой всеми, остался один Гурху. Он с трудом дотянулся до лежащего неподалеку копья, взял его в руки и стал ждать появления хищника. Но Мохор не взобрался на площадку. Его отвлекла неожиданно появившаяся перед ним добыча — белоголовый Янг; мальчик бежал к пещерам, слышал крики, но не видел людей, поднимаясь на площадку по противоположному откосу. Заметив зверя, Янг с криком ужаса скатился вниз и помчался обратно к реке. За ним, припадая на хромую лапу, бежал Мохор. Женщины и дети замерли от страха, следя за погоней.

Вдруг тигролев изменил направление и устремился в сторону толпы. Раздались дикие крики женщин, но тут же опомнившись, все схватили по примеру Маюма в руки горящие ветки кустарника, чтобы отпугнуть зверя. Казалось, Янг будет спасен. Но Мохор внезапно повернул в другую сторону и, отрезав мальчику путь к реке, стал гнать его к лесу.

Мохор, как будто понимая, что на этот раз опасаться ему некого, не торопясь гнал перед собой обезумевшего от страха ребенка. На толпу кричащих, размахивающих горящими ветками людей он даже не оглянулся. Маюм в бессильной ярости смотрел вслед чудовищу. Без ватаги охотников было бессмысленно преследовать Мохора.

Приподняв морду, скаля страшные клыки, размахивая длинным хвостом, тигролев продолжал гнать свою добычу. Жалобные вопли Янга терзали сердца андоров, но помочь ему они не могли. Иногда Янг бросался в сторону, делая попытку вернуться к людям, Мохор коротким прыжком тут же преграждал ему дорогу. Но вот ребенок и зверь скрылись в зеленом кустарнике. Крики Янга звучали все глуше и глуше, а затем и вовсе оборвались. До самых сумерек в становище никто ничем не занимался, все ждали ватагу охотников. Вторичное появление страшного зверя испугало людей больше, чем первое. Все невольно жались к кострам.

Вечером, собрав мужчин, Маюм повел их по следам Мохора. На опушке леса след Янга обрывался. Сломанные ветви кустарника и побуревшая от крови трава показывали, что именно здесь произошло убийство. Кровавый след тянулся в чащу леса, указывая путь, по которому зверь волочил свою жертву. Маюм не решился проникнуть в лес ночью, даже с отрядом охотников. За каждым кустом их мог поджидать коварный хищник.