Глазами любопытной кошки

Ходили и слухи об избиениях сиванцев в участке. Согласно местной традиции за дисциплиной следит шейх или, в более серьезных ситуациях, трибунал шейхов. Наказанием обычно является штраф или порка. Но полицейские родом не из Сивы, они даже не бедуины; их присылают из других регионов Египта.

Как только я поняла, что за фасадом сказочного оазиса скрываются социальные проблемы и суровая реальность, я начала замечать, как много вокруг людей в форме – военной и полицейской.

Хамид был вторым по старшинству офицером полиции. Как-то вечером Лоррейн устроила ему эзотерическую очистительную процедуру, когда мы сидели у костра на территории отеля «Палм Триз». Хамид был одним из каирцев, приехавших строить гостиницу для любителей экологического туризма. Мне он не нравился: наверное, из-за того, что постоянно ходил с хмурым лицом. Но Лоррейн сказала, что в общем-то парень он неплохой.

На обратном пути в Сиву после инцидента с Мо я позвонила Лоррейн, и та связалась с Хамидом, убежденная в том, что он отнесется ко мне с пониманием и будет приглядывать за мной до конца моего пребывания в Сиве.

Я же испытывала такое чувство, будто ступаю по минному полю: мне пригодилась бы помощь, но такое знакомство могло отпугнуть местных. Поскольку со времени моего возвращения ни с чем опаснее сплетен мне сталкиваться не приходилось, я так и не позвонила Хамиду… до случая с банкоматом.

В Сиве был всего один банк, и при нем – банкомат. Я много раз снимала там деньги без проблем, но однажды, когда они были очень нужны, автомат провел операцию, но наличные не выдал. Я попробовала еще раз – то же самое.

Подошла Лина, которая снимала квартиру у Фарида. На невнятной смеси английского, испанского и арабского она произнесла:

–  Est machine haram! – «Автомат плохой!»

– Что? – переспросила я, не отводя глаз от экрана.

Тут Лина рассердилась и закричала:

–  Ladrones! – «Воры!»

Я заговорила с ней на испанском и наконец уловила суть дела. Несколько дней назад она воспользовалась банкоматом, который не выдал ей наличных, но деньги со счета сняли. В печатном устройстве кончились чернила, и чек, который она получила, был пустым. Служащие банка отказались выдать ей чек, а когда она устроила скандал, вручили выцветшую копию какой-то бумажки, исписанной по-арабски от руки. Лина перевела написанное и выяснила, что никакой нужной информации там нет.

Я отправилась в банк и изложила свою проблему, попутно переводя смысл происходящего Лине, но получила в ответ лишь невнятные отговорки. Чек мне тоже не отдали.

Лина вышла из себя и снова принялась говорить на своем особом языке, который никто, кроме нее, не понимал. Я заставила ее сесть и успокоиться.

– Я могу позвонить одному знакомому – второму человеку в сиванской полиции, – сказала я.

Я набрала номер Хамида, и тот сказал:

– Никуда не уходи. Я кого-нибудь пришлю.

Внезапно из-за конторки появился человек и проводил меня на улицу, к банкомату, где я получила свои деньги.

Когда я вернулась в банк, Лина сказала:

– Приходили из полиции. Они шепнули пару слов управляющему и снова ушли.

Моя проблема была решена, однако я обещала помочь и ей тоже и потому снова позвонила Хамиду. Тот соединил меня с офицером, который заявил, что разговаривал с Линой на пути в банк и обратно. Лина возразила, что он не сказал ей ни слова, и я настояла, чтобы Хамид приехал сам.

Он поговорил с управляющим и стал внушать нам какую-то ерунду, предположив, что проблема возникла из-за испанского банка Лины.

– Египетский банк не может нести за это ответственность.

– Полиция должна взяться за это дело, потому что многие туристы могут таким образом лишиться денег, – возразила я. – А поймут только потом, когда вернутся домой, особенно если они приехали в Сиву всего на несколько дней.

– Это государственный банк, – не соглашался Хамид. – Здесь не стали бы обманывать людей.

Затем он проводил меня на улицу, и я сразу поняла, что сейчас будет. Он стал расспрашивать о том случае с Мо и заявил, что я должна подать жалобу. Но я сказала:

– Это дело не для полиции. Мо прячется от меня, и этого достаточно. Я не буду ничего предпринимать, и вам не советую.

– Если все же захотите ему отплатить, дайте знать, – сказал Хамид. – Мо и раньше доставлял людям неприятности. Я с ним уже разбирался и буду рад сделать это снова.

Вскоре после этого Мо поведал одному моему хорошему другу свою историю нашей ужасной поездочки. Получить разрешение на туристическую поездку из Сивы в Бахарию мог каждый, но достать разрешение на обратный путь было намного сложнее. Мы заплатили за пропуска, но оформить их не удалось, и, поскольку, кроме меня, туристов не осталось, Мо решил, что сможет провести меня в Сиву «контрабандой» под грудой одеял. Если военные меня обнаружат, отделаемся небольшой взяткой. Машина принадлежала Камелю, который не желал участвовать в этой афере. Я ничего не знала об этом гениальном плане, а Мо не хотел привлекать лишнего внимания, потому что боялся полиции как огня. Поскольку он не знал, как со мной поступить, то решил просто запереть в квартире. Ему нужно было время для решения возникшей проблемы, и он просто не понимал, почему я не хочу делать все, как он говорит. Поверить не могу, что испугалась такого идиота!

Был еще один случай: Фарид, добрая душа, отдал мне свой велосипед на неопределенный срок. Вообще мне нравился ярко-розовый велосипед, который я брала напрокат в конце улицы, но ездил он так, будто попал под телегу. Фарид беспокоился о моей безопасности и настоял, чтобы я взяла его велосипед.

С самого приезда мне то и дело приходилось слышать, что в Сиве воровства нет, поэтому я и решила, что можно припарковывать велосипед Фарида у гостиницы. Однажды утром, собравшись покататься по городу, я заметила, что педаль отломана и нигде поблизости ее не видно. Похоже, кому-то понадобилась педаль, а денег на новую не хватило. К счастью, рядом с гостиницей оказалась веломастерская, и ремонт обошелся всего в доллар. На улице играла чудесная трехлетняя дочка владельца, он жестом приказал мне следовать за ней и «поснимать на камеру».

Я пошла за малышкой, отодвинув штору, больше похожую на покрывало, и земля под моими ногами вдруг окрасилась кровью. Ее мать резала утку. Я всю жизнь ела мясо и носила кожаную обувь, но никогда прежде не видела, как убивают животное. Пришлось сдерживать гримасу отвращения и подступающую к горлу тошноту. Девочка привела меня в крошечную комнатку с земляным полом. Вдоль стены лежали сложенные матрасы, а на полу играли ее брат с сестрой. Я поняла, что в этой жалкой каморке живет семья из пяти человек. В большинстве сиванских домов, где мне приходилось бывать, я видела много комнат. Пусть в них не всегда стояла мебель, а старые стены были окрашены лишь частично, свободные комнаты находились каждый раз. Я решила, что эти люди не из Сивы. Назира, мама девочки, вошла в запачканном кровью платье и принесла чай с домашним пирогом. Оказалось, они родом из маленького городка в египетской провинции.

Когда я рассказала Аби, владельцу местной лавки, о пропавшей педали, тот продолжил твердить свое:

– Никто ее не украл. Это просто невозможно.

– Ничего страшного, – ответила я. – Все равно ремонт обошелся дешево, а заодно я с замечательной семьей познакомилась.

Аби добавил:

– Наверное, большой полицейский взял велосипед покататься и сломал педаль.

Мне эта идея показалась странной, но я согласилась, что все возможно.

Когда я рассказала Фариду о происшедшем, он задумался на минутку, а потом ответил:

– Я видел, как полицейский разъезжал на моем велосипеде. Полиция думает, что ей все можно, и берет то, что ей не принадлежит. Я спросил его: «Откуда у тебя этот велосипед? Он же не твой». Но он ответил, что женщина из отеля разрешила ему покататься. Полицейский весил тонну, вот, наверное, и сломал.

Значит, Аби догадался, а может, просто видел, как тот катался, но не захотел мне говорить.