Наследница

— Почему нет? Это бывает, и не так уж редко. Иногда женщине куда легче добыть какую-то информацию, чем мужчине. Ладно, пошли с фотографиями разбираться. — Встал, потянул ее за руку и повел за собой, на ходу объясняя: — Я в других городах часто пользуюсь услугами местных специалистов. Они знают там все ходы и выходы — как я здесь, в Париже — и порой могут за час получить то, что мне самому пришлось бы добывать неделю.

В лаборатории Рене немного посидела молча, боясь помешать, а потом все же не выдержала и спросила:

— А как люди становятся частными детективами? Этому учат где-то?

— Вообще, я слышал, сейчас есть курсы, — отозвался Тед, — но не знаю, много ли они дают. — В тусклом красном свете ей было трудно рассмотреть, что он делает на столе, но руки двигались быстро и уверенно. — Многие приходят из полиции — у них там связи обычно сохраняются, это тоже помогает. А остальные — кто как.

— А ты?

— Я по-другому... Мне еще восемнадцати не было, когда один старик начал мне по мелочи кое-что поручать, с чем сам уже не справлялся. Ну там — залезть куда-то, последить, поставить диктофон. Я тогда молодой был, вечно без денег сидел и мне это куда интереснее казалось, чем пиццу развозить или за стойкой торчать. Потом посложнее работу стал поручать, а потом вроде как в помощники меня взял и начал учить уже всерьез. А в двадцать один год я лицензию получил...

— А чему он тебя учил?

— Да всему... методика слежки, как справиться с любым замком, отключить сигнализацию, вскрыть сейф, установить скрытую камеру или прослушку, загримироваться — быстро и чтобы не узнали. И как с людьми разговаривать... Работы у нас тогда было немного, иногда по несколько дней вообще без дела сидели — и он мне все это объяснял, показывал и просто всякие истории рассказывал. Он еще в тридцатые годы начал работать и помнил много интересного. Все! — Тед отступил от стола. — Теперь нужно немного подождать.

— Думаешь, получится?

Обычное «Я же профессионал!» на этот раз сказано не было — улыбка говорила сама за себя. Он просто плюхнулся рядом, притянул ее к себе и ткнулся носом в волосы. Легонько поцеловал, потеребил губами ухо — и вопросительно протянул:

— М-м? — еще раз пощипал ухо и взглянул в глаза.

Как, прямо здесь?! Рене прекрасно поняла, на что он намекает... От пробежавших по спине мурашек ей показалось, что она наполнена легкими колючими пузырьками, как бокал с шампанским. На мгновение ужаснулась — какая она распущенная, ей ведь совсем не стыдно! — и развеселилась от этой мысли.

Короткий чувственный смешок вырвался у нее невольно, и это было самым подходящим ответом.

Она кончила первой. Вскрикнула, вцепилась в него — и, ощутив сладкую судорогу, сжавшую и подтолкнувшую его в ее горячей глубине, Тед застонал от почти невероятного наслаждения. В пустой голове откуда-то возникло и закрутилось в такт ударам сердца: «Так еще не было... Так — еще не было...»

Прямо под собой он чувствовал расслабившееся тело Рене и слышал ее неровное дыхание. Ему и самому не хватало воздуха — чуть сдвинувшись, Тед перевалился на бок и попытался вдохнуть как следует.

У-фф, наконец-то получилось! — словно подкараулив этот момент, на столе что-то зазвенело. Еще несколько секунд он лежал неподвижно, потом процедил сквозь зубы:

— Черт... — подумал, что минуту назад это было бы куда более некстати. — Я сейчас вернусь, — вскочил, встряхнул головой и побежал к столу.

Вернулся он действительно быстро, снова плюхнулся на диван и обнял Рене, притягивая поближе.

— Давай еще полежим немножко. Потом уже надо будет вставать и... действительно делом заняться, — провел рукой по спине, по плечу. — Ты не замерзла?

Рене молча покачала головой.

— Хорошо... — сказала совсем тихо, больше для себя, но Тед услышал и кивнул.

— И правда хорошо...

Она поерзала, устраиваясь поудобнее, и неожиданно спросила:

— А почему ты не женат? — Попыталась объяснить: — Ну, ты такой... — и не договорила, внезапно смутившись.

Ну и вопросики! Хотя большинство его сверстников уже женаты. Или разведены... А он и правда быстро приближается к пределу, после которого его будут называть «старый холостяк». Смешно! Он — и вдруг «старый»...

— Не знаю. Может быть, подходящую женщину не встретил — да и не особенно искал...

«Тебя ждал... Тебя — со всеми твоими проблемами, с испуганными глазами и тонкой трогательной шейкой — доверчивую, веселую, серьезную и беззащитную. Тебя — и другой мне не надо. Тебя — и это то, чему не суждено сбыться...»

— ...И сам я не подарок: квартира маленькая, денег особых нет — да и работа у меня не для семейного человека. Вот за последний месяц — сколько раз я дома ночевал? А в понедельник — снова уезжать... Какая же это семейная жизнь получилась бы?

«Я бы возвращался к тебе... раз за разом — к тебе, единственной... Пожалуйста, Рене, не спрашивай, не надо, пожалуйста!»

Тед пошевелился, собираясь вставать, и услышал новый вопрос:

— А ты свою работу любишь?

— Да, — усмехнулся он. — Мы с ней друг к другу подходим. Я бы никогда не смог работать от звонка до звонка — характер не тот... — Звонок тут же, словно по заказу, прозвенел. — Ну вот — пора вставать и дело делать!

К тому времени, как Рене оделась, он уже вплотную занялся работой. Принес пару магнитофонов, расставил их на полке над столом, спросил:

— Ты хочешь прослушать сегодняшний разговор? Я буду делать копию для мэтра Баллу — может, хочешь что-нибудь убрать?

— Наверное, нет? — нерешительно сказала Рене. — Или, может, конец — там, где про... — она сглотнула, — про дохлую рыбу...

— Это как раз оставь. Любому нормальному человеку такое достаточно один раз услышать — и больше не будет вопросов, почему ты разводишься. — Тед неожиданно ухмыльнулся. — А ответила ты ему хорошо. Я тут же на минуточку представил, как акула ему минет делает — еле удержался, чтобы не заржать.

Рене фыркнула, хотя ей такое неприличное зрелище даже вообразить себе было трудно.

— И взбеленился он вовремя — у меня пара хороших снимков получится, как он на тебя замахивается, тоже пригодится...

Тед заранее предупредил, что печатать фотографии — довольно нудное занятие и ей придется изрядно поскучать, сидя с ним, но скучно не было. Свернувшись на диване, она смотрела, как он работает. Сосредоточенное лицо, неизменная сигарета в зубах — и улыбка, порой пробегавшая по губам. Он сидел в кресле на колесиках; иногда отъезжал на дальний угол стола, складывал туда готовые фотографии в каком-то своем порядке — бывало, ненадолго застывал, словно в задумчивости — и снова возвращался.

Аккомпанементом к этому служили голоса, доносящиеся из магнитофона — запись сегодняшнего разговора с Виктором. Тед прокручивал ее снова и снова, перематывал, начинал сначала, останавливал, возвращал на несколько минут назад — и снова слушал.

Через час он внезапно откинулся на спинку, потянулся и возвестил:

— Перерыв! — встал, включил свет и прошелся по комнате, глядя вверх и дергая плечами — разминаясь. Спросил: — Кофе хочешь?

— Давай я сварю! — Ей тоже захотелось сделать что-то полезное.

Включив свет в коридоре, Тед показал ей кухню, а сам вернулся и растянулся на диване. Мысли по-прежнему крутились вокруг сегодняшнего разговора: что-то там было странно, но что именно? Какая-то мелкая несообразность, которую он даже не мог толком сформулировать, но зудящая и беспокоящая, как комариный укус.

Рене принесла кофе, присела рядом и спросила:

— А чего ты этот разговор все время крутишь?

— Надоело?

— Противно, — поморщилась она. — И голос, и то, что он говорил... Противно...

— Ладно, больше не буду. Могу вместо этого музыку поставить. Мне еще часок поработать надо.

— Давай музыку.

— Кстати, ты не знаешь — чем он бреется?

— Кто — Виктор? — Рене не сразу поняла, о чем он спрашивает — настолько странным показался ей вопрос.