Наследница

Рене покачала головой, и он начал рассказывать, глядя ей в глаза и видя, как из них постепенно уходит тревога.

История была действительно забавная. Шестнадцатилетняя девчонка словно испарилась из номера гостиницы. Отец предположил самое худшее — происки конкурентов! — а потому обратился не в полицию, а к частному детективу, то есть к Теду, который в то время только-только открыл собственное агентство. Точнее, унаследовал от своего учителя и даже вывеску еще сменить не успел.

То, что отец этот был не слишком рад, застав в конторе вместо старого опытного сыщика несолидного долговязого парня, и колебался, поручать ли ему это дело, Тед рассказывать не стал. Зато, выставляя себя в самом героическом свете, описал процедуру поисков.

В конце концов, выяснилось, что дела отца тут не при чем — девчонка просто сбежала на танцульку, встретила там симпатичного парня и закатилась с ним в постель. Пылкость чувств подстегивалась марихуаной, и она не вылезала из этой постели, пока через три дня Тед не вытащил ее оттуда силком и не привез в объятия любящего папы, целую и невредимую. Правда, одетую только в футболку и одеяло: кавалер, когда кончились деньги, необходимые на марихуану, совершил бартерную сделку с использованием вещичек дамы.

— А она была хорошенькая? — неожиданно спросила Рене, чуть покраснев.

Ой ты господи, никак ревнует? Да, явно ревнует!

— Не знаю, — ответил Тед, слегка покривив душой. И честно добавил: — Меня больше волновало, чтобы ее не вырвало мне на заднее сидение.

— Ну и?

— Увы, — он пожал плечами. — Видишь, я кого угодно найду, если надо, а ты беспокоишься.

— Вижу... но ты все-таки будь поосторожнее!

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Каждый вечер звонил телефон. Сначала три звонка... потом два — и тогда уже можно было брать трубку, чтобы услышать знакомый голос:

— Ну как ты там, милая?

И начинался разговор — главное событие дня...

— ...Я уже в Цюрихе. Побывал около твоего дома, даже посидел на той самой скамейке, помнишь?

Листок подорожника, прилепленный на колено — вот как это когда-то начиналось...

— Помню.

— Нашел адрес Робера, завтра попытаюсь с ним поговорить...

Вот и все... Теперь остается только ждать завтрашнего звонка. Потому что если телефон не зазвонит — значит, у Теда неприятности, тогда нужно дождаться полуночи и открыть конверт с инструкциями, специально оставленный на этот случай.

А пока можно радоваться, что все в порядке — и вспоминать...

Даже не верится, что он так далеко — ведь совсем недавно, прошлой ночью, они еще были вместе... Даже сейчас, наедине с самой собой, Рене покраснела, вспомнив то прекрасно-бесстыдное, что он делал с ней. Нет, ну она не совсем уж наивная девочка — и книги читала, и фильмы видела... и никогда не думала, что так бывает на самом деле!

Когда его губы поползли по ее телу — ниже, ниже... — Рене не сразу поняла, что он собирается делать. Потом поняла, и на миг стало невыносимо стыдно, захотелось попросить, чтобы он такого не делал, не надо, зачем?! А потом стыда не осталось, не осталось вообще ничего, кроме наслаждения, жаркого и нестерпимого, заполнившего беспомощное тело.

Оно выворачивалось и выгибалось, подаваясь навстречу его горячему рту, и дернувшиеся, чтобы оттолкнуть, руки вцепились ему в волосы — притягивая, прижимая теснее — и крик, рвущийся из горла, был лишь слабым отголоском того, что горело и взрывалось внутри...

Когда она очнулась с бешено бьющимся сердцем и ничего не видящими, полными слез глазами, Тед все еще лежал внизу, между ее ног, задрав голову и пристроившись щекой на бедре. Даже сквозь слезы Рене увидела, что он улыбается — и, встретив ее взгляд, протянул:

— Понравилось... — не спрашивал — просто радовался.

 И от этой его радости последние остатки стыда куда-то исчезли, и не стыдно стало даже спросить:

— А если бы я так сделала, тебе тоже было бы приятно?

Он молча кивнул, но она не решилась... и сейчас немного жалела об этом. Осмелилась только потрогать — изучить кончиками пальцев, погладить, слегка сжать... Тед болезненно охнул, она испугалась, отдернула руку — но он замотал головой, потянув ее обратно.

И вспомнив, что было потом, Рене снова покраснела.

Совет Рене «быть поосторожнее» оказался весьма кстати, и сейчас Тед был рад, что предусмотрел вариант с письмом — на случай, если влипнет по-крупному.

Он полетел через Штутгарт и из аэропорта позвонил Бруни:

— Госпожа баронесса? Надеюсь, вы помните меня — на прошлой неделе я был в восторге от ваших стеклянных цветов...

— Мне сейчас некогда. Перезвоните через полчаса по другому телефону, — коротко ответила она и дала номер.

Через полчаса Тед позвонил, уже с другого автомата:

— Госпожа баронесса?

— Я не могла говорить из дома.

— У вас... были визитеры?

— Нет, но Филипп неделю назад обнаружил, что за домом следят. Показал даже мне из окна машину.

— Полиция?

— Не-ет, — она рассмеялась. — В полицию я тут же позвонила, пожаловалась, что меня преследует какой-то маньяк, и я прямо вся трясусь от страха, так что пусть его скорее арестуют. Они приехали, забрали его — а потом их комиссар позвонил мне и сказал, что этот тип не маньяк, а какой-то там частный детектив, и больше он меня не побеспокоит. Но я на всякий случай сейчас говорю из квартиры американского консула. Не думаю, чтобы кто-нибудь посмел прослушивать еготелефон.

— А ваш, вы думаете, прослушивают?

— Не знаю. Жучков нет, но Филипп говорит, что сейчас можно и без них. Как у вас дела?

— Все в порядке. Думаю, через пару недель все встанет на свои места.

Кажется, она хотела еще что-то спросить, но Тед постарался по-быстрому свернуть разговор.

За Робером тоже следили. Тед прошелся мимо его дома, даже мельком увидел старика, копавшегося в клумбе — а также машину, стоявшую на противоположной стороне улицы, и человека в ней. И, похоже, это был не полицейский...

Выходит, наиболее перспективные с точки зрения обнаружения Рене места Виктор решит взять под контроль сам, без помощи полиции. Более того, даже не сообщил полиции ничего о Бруни — иначе ее допросили бы, хотя бы формально. Значит, он хочет найти Рене сам. Найти и вернуть домой — или... он же не знает, что она составила завещание, так что «несчастная полусумасшедшая женщина» вполне может стать жертвой собственного безумия — или похитителей!..

Тед никому бы не признался, что боится, но самому себе лгать было бесполезно: он самым позорным образом боялся Виктора. Именно этим и объяснялись меры предосторожности, как в шпионском боевике: запечатанное письмо, которое нужно вскрыть в определенный час, если не поступит сигнала.

Неизвестно, на что может пойти Виктор, если догадается о его поисках. Если он угрожал «стрелять по конечностям» неизвестного, пойманного в кабинете — и, похоже, не блефовал — то сейчас, когда ему угрожает потеря всего...

Тед знал, что он, увы, не герой, и никогда таковым не станет. Если его начнут бить всерьез, как в тот раз... если бы тогда не появилась Рене, он, наверное, в конце концов рассказал бы все, что от него требовали.

Поэтому, если он попадет в руки Виктора, перед ним будет стоять лишь одна задача: продержаться до полуночи. Вскрыв письмо, Рене должна забрать из сейфа остатки денег, пистолет и драгоценности и уйти из квартиры к тете Аннет — ничего другого Тед придумать не мог — а утром позвонить мэтру Баллу и обрисовать ему ситуацию.

—... Разговаривал сегодня с твоим Робером. Классный старик — все понимает с полуслова!

— Что он сказал?

— Он обещал помочь всем, чем может.

— Он знает что-нибудь про собак?

— Практически ничего. Но он попытается узнать...

Скучно Рене не было — то есть было, но не так, как раньше, когда монотонные серые дни текли один за другим и впереди не маячило ничего, кроме таких же монотонных серых дней.