Красуля

Будто завеса упала, рассеялся густой туман.

— Клименко! — радостно воскликнул отставник. — Старший лейтенант Клименко, «гарнизонный сыщик»!

— Наконец! — улыбнувшись, удовлетворенно промолвил Василий. — Только уже не старший лейтенант — майор. Да и ты, наверняка, не капитан…

— Подполковник в отставке… Как вышел на нас с Мишкой, сыскарь? Сколько лет пролетело, сколько зим!

— Случайно вышел, — ответил сыщик, заранее подготовив правдоподобное об"яснение. — Решил отремонтировпть свою квартиру, обратился к одному мужику, который уже проделал эту мучительную процедуру. Он и подсказал: дескать, найми новую фирму, классно работают, честно, и не обдирают, как другие, берут по-божески… Неужто, думаю, судьба свела с давними дружками? Честно говоря, начисто позабыл про ремонт, одна мыслишка — встретиться… Обратился в офис, долго крутил-вертел, но все же выбил домашний адрес… А где Мишка? И почему обе двери — твоя и его — взломаны?

Обрадованный неожиданной встречей Савчук затащил сыщика в квартиру, захлопнул дверь, подпер сломанным стулом. Он обрадовался не столько визиту старого знакомого, сколько тому, что этот знакомый — сотрудник милиции, следовательно — специалист, могущий подсказать, помочь.

— Надо бы вздрогнуть? — беспомошно оглядел он пустующие шкафы с искареженными дверцами. — У меня — пусто…

— А вот я захватил, — хитро подмигнул Клименко, доставая из внутреннего кармана ветровки плоскую бутылку. — Приготовил для Мишки. Появится — втроем вспрыснем…

— Не появится… Далеко он…

— Где? Да расскажи же, в конце концов, бестолочь, что у вас произошло?

И Савчук принялся рассказывать. Сначала — опасливо, почти шепотом, после второй рюмахи — более живо и обстоятельно. Большинство из того, что он поведал, Клименко, конечно, знал, но изумленно круглил глаза и озабоченно потирал уродовавший лицо шрам.

— Да, попали вы в историю, хуже не придумать… Говоришь, эта самая Красуля крутит не только вашей фирмой?

— Мишка говорил — таких заведений у ней предостаточно. Но не все рабы бывают в ее постели — один Мишка попался, как кур в ощип. Доила баба и денежки, и мужскую силушку. Когда видел в последний раз — ветром качало мужика… А тут еще у него новый «друг» об"явился — какой-то Поршень. Честно сказать, ничего не понял и до сих пор не понимаю. Вроде этого Поршня, старого киллера, кто-то заставил убить Мишку, даже аванс заплатил. А тот раскаялся и открылся… Сплошной детектив, пока без продолжения… Может быть, ты разберешься и поможешь Мишке выпутаться?

— Для этого нужно повстречаться и поговорить. Где мне его найти?

— Сам толком не знаю. На днях получил от него условную телеграмму: переведи, дескать, деньги в Клин до востребования… Видишь сам, как закручено: шифрованные телеграммы, ограбленные квартиры. Не хватает только луж крови, но, кажется, и это не за горами.

— Типун тебе на язык, дружище, — рассеянно пробурчал сыщик, поднимаясь с табуретки. — Придется мне вписаться в это дело… Пойдем, провожу до вокзала и посажу в поезд.

— Мне еще — в банк…

— Вместе пойдем. Короче, от меня — ни на шаг в сторону, понял? И не дрожи, подполковник, не трусь. Старым воякам трусить не положено. Стыдно.

— Какие там вояки, — безнадежно отмахнулся Ефим. — Сам ведь знаешь — обычные строители, только с погонами на плечах… Да и не дрожу я, отучился дрожать и плакаться, знаю — никто не пожалеет и не защитит. Вся надежда на тебя.

Они вышли на лестничную площадку. Савчук приладил дверь, кое-как соединил между собой две половинки бумажки с печатью. Порядок есть порядок, хоть и изрядно подпорченный.

Прежде чем войти в кабину лифта, будто сговорившись, спустились к мусоропроводу, посмотрели в приоткрытое окно. На первый взгляд, обстановка во дворе без изменений: гуляют мамаши с детьми, беседуют бабуси, за сколоченным столиком азартно играют в домино пенсионеры. И все же что-то настороживает. Может быть, белобрысый, похоже, поддатый, парень, который, покачиваясь, бродит между лавочками и детскими аттракционами, пересмеивается с голоногими девчонками, подает советы доминошникам. Время от времени поглядывает на окна четвертого этажа.

— Похоже, тебя пасут, — пробурчал Клименко. — Второй выход из под"езда имеется?

— Заколочен, — коротко ответил Ефим, чувствуя, как по телу пробегает волна дрожи. — Сколько помню — закрыт наглухо.

Сыщик нахмурился. Похоже, его насторожила сгустившаяся атмосфера вокруг отставных офицеров. Предстоит не только проводить Савчука на вокзал — убедиться в том, что он не темнит, действительно отправит деньги в Клин и в Прибалтику. Возможно, не на до востребования, а по более конкретному адресу.

— Сделаем так: я отвлеку «топтуна», ты пройдешь мимо, завернешь за угол. Там — автобусная остановка, всегда многолюдно. Садись на первый попавшийся автобус и жми, не оглядываясь. Встретимся через полчаса возле местного рынка… Только не паникуй, не дергайся, веди себя спокойно.

Попробуй вести себя спокойно, когда дрожат колени и в глазах мелькают темные пятнышки, подумал Ефим, но выдавать позорную для любого мужика трусость не стал — молча кивнул.

Спустившись на первый этаж, он затаился возле выхода из под"езда. Василий, независимо помахивая невесть откуда сорванным прутиком, направился к подозрительному парню. Белобрысый в это время «помогал» усатому пенсионеру в выборе костяшки, которой тот готовился стукнуть по столу.

— Колька, здорово! — хлопнул сыщик по плечу парня. — Сколько лет, сколько зим! С трудом узнал. Ты куда это испарился?

Парень с недоумением воззрился на незнакомого мужика.

— Ты, кореш, часом не сбрендил? — прошипел он, потирая ушибленное плечо. — Ежели поехала крыша, могу подправить… Никакой я не Колька, нарекла мамаша Витькой.

— Гляди-ка, и впрямь ошибся, — заморгал сыщик. — У того Кольки не тот подбородок, да и один глаз, помню, с косиной… Извини, паря… Ты случайно не из этого дома?

— Случайно, не из этого, — с"язвил белобрысый. — Вообще не из этого двора и не с этой улицы. Шагай, дружан, пока ходули целые.

За короткое время малопонятного диалога Савчук вышел из под"езда, стараясь не сорваться на бег, прошел до угла здания. Увидев на остановке автобус, решил: таиться больше нет смысла, «пастух» его не видит, и стрелой помчался к павильончику. Не обращая внимания на возмущенные крики женщин, которых нахал не пропустил вперед, забрался в салон.

Из— за угла вывернулся белобрысый Витька, завертел головой, беззвучно задвигал губами. Видимо, красочно высказал свое отношение к дерьмовому отставнику.

«Рынок» — третяя остановка. Раньше она именовалась «улицей Ильича», потом в соотвествии с проводимыми реформами, которые выкорчевывали все, относящееся к прошлому, получила новое имя. Небольшой пустырь, со всех сторон стиснутый громадами многоэтажных домов, за короткий срок застроился палатками, киосками, крытыми торговыми рядами, магазинчиками и распивочными-рюмочными. Возле официального входа на рынок и неофициальных разрывов между строениями торговали старики и старушки, не имеющие денег для оплаты торгового места. Торговали всякой всячиной, разложенной на ящиках и коробках, иногда — прямо на земле, на подстеленной газетке или даже куске старой ткани.

Успокоившись, Савчук принялся обходить торговцев, внимательно разглядывать выставленные товары, иногда даже приценивался, пытался поторговаться.

Но беседуя с тем же старичком, предлагающим за соответствующую цену старые водопроводные краны, невесть для какой цели предназначенные трубки и шланги, он то им дело косился на остановочный павильон. Не только для того, чтобы успеть встретить Клименко — вдруг обхитрил сыщика белобрысый «пастух» и бросился вдогонку за удравшим отставником. Ефим уже и маршруты для бегства присмотрел — под арку многоэтажки, там затаиться между гаражами, или — через дорогу в запущенный парк.

Однако белобрысый не появился, вместо него из полупустого автобуса вышел Клименко. С целофановым пакетом в руке и озабоченной улыбкой на лице. Вот, дескать, жена за продуктами откомандировала, денег дала впритирку, попробуй с"экономить на желанную поллитровку «подвального» разлива. Он настолько умело играл задуманную роль, что Савчук невольно поверил «закабаленному мужу» и даже посочувствовал ему.