Искра Зла

— Вы, ваша светлость, так уверены в своем бойце? — вскинулся граф.

— Конечно, — совершенно серьезно кивнул я. — Мой… боец всегда добивается того, чего хочет. И наверняка он слышал капитанов. За право назвать княжну Серафиму королевой турнира он сметет все преграды.

— А как к этому отнесется ее брат? Простой барон, хоть и доблестный рыцарь, и дочь герцога…

— Грхе… — вновь прокашлялся нахохлившийся король. — Я слышал, в конюшнях вашего отца, князя Дамира, есть жеребцы, не уступающие статью этому призу.

Разговоры о конях не слишком меня привлекали, тем более что граф продолжал занимать мое внимание:

— Не хотите ли, ваша светлость, заключить пари на победу вашего… барона?

— Пари?

— Сделать ставку. В случае вашей победы, вы получите вдвое. Проиграете — потеряете ставку. Это не умалит вашей чести.

— И что можно поставить?

— Лошадь, доспехи… пару монет.

— Забавно, — я задумался. Деньги у меня были. Тратить мне их было совершенно некуда, так что — и потерять не жалко. — Почему бы и нет. Пять золотых будут достойной ставкой?

— О! Вполне, — заблестел отчего-то увлажнившимися глазами граф.

— Я тоже хотел бы участвовать в этом споре, — как обычно, почти без интонаций в голосе, вымолвил до того истуканом стоящий за спиной Лотара Мессер. — Барон отличный воин. Но не поединщик. Здесь есть… некоторые, кто не продержится в бою и пяти минут, но на турнирном поле они волки среди овец.

— Где-то я уже слышал про овец… Кажется, жрец Басры что-то такое говорил…

— Может быть, ваши спутники тоже хотят принять участие в пари? — продолжал граф.

Я пожал плечами.

— Ну, так спросите их.

Песок, утрамбованный сотнями копыт в десятках турниров до состояния каменной крепости, дрожал. На разделенное невысоким заборчиком ристалище парадным строем выезжали рыцари — участники состязаний первого дня.

Герольды скороговоркой, торопясь и перебивая друг друга, представляли зачинщиков. Слуги закрепляли на специально установленных шестах щиты этих отважных рыцарей. Толпы зрителей, в большинстве своем дворяне, шумно реагировали на каждое имя. И я вдруг, неожиданно для самого себя, заразился этой атмосферой воинского праздника. Стал прислушиваться к рассказам всезнающего Камила, охотно отвечающего на бездну вопросов Серафимы:

— Слава Басре! К бою допущено всего лишь девять рыцарей претендентов. Максимум сорок схваток! Сегодняшние бои закончатся уже к обеденной трапезе… Несколько лет назад в Серенити съехалось столько блистательных господ, что турнир пришлось продолжить даже ночью, при свете факелов!

— Серенити? Где это? — поинтересовался я, только чтоб разговор поддержать.

— Герцогство Серенити? Это в Иберийском королевстве. На северо-востоке. Выше по течению Райзигфлусс. Я потом покажу тебе на карте…

— На карте? — не укладывалось в голове — как можно показать далекую страну, туда не отправившись.

— Конечно, на карте… О! Карта — это рисунок земли… Вроде бы с высоты полета орла. Говорят, в империи есть огромная карта вообще всех земель нашего мира. Будто бы сами Спящие оставили это потрясающее изображение на полу императорского тронного зала… Наши бароны, помнится, однажды здорово разозлились, когда им пришло в голову, что придворные Северного Владыки бродят по карте их уделов.

Камил заразительно засмеялся и продолжил:

— На большой королевской карте указаны только окрестные страны и местности. Так она и то со стол величиной.

— Забавно, — потрясенно протянул я. День оказался наполненным удивительными открытиями.

Между тем первый рыцарь-претендент закончил приготовления и выехал на арену. Заставив рослого коня гарцевать, боец проехал все ристалище и коснулся копьем одного из щитов зачинщиков. Зрители взревели. Герольды надрывались, пытаясь перекричать вопли толпы. Но, похоже, участники первого боя первого дня турнира в представлении не нуждались.

Напрягая мышцы, бешено скалясь и вращая выпученными глазами, кони понесли своих тяжелых седоков. Из-под копыт летели комья вывороченного острыми подковами песка. Гремело железо доспехов. Кричали люди. Трубачи раздували щеки, выдувая безумные звуки из медных труб. Гудели на ветру многочисленные флаги.

— Бей!!! — медведем ревел привставший со своего трона багроволицый король.

Двухсотсаженный коридор из сплошной ярости рыцари пролетели за минуту.

Наконец дерево ударило по металлу. Плоть и дерево уступило бездушной стали. Хряснуло так, словно само небо свалилось на землю. Словно люди в своей бесконечной наглости рискнули достучаться до небес, разбудить Спящих.

Толстенные жерди, по ошибке здесь называемые копьями, разлетелись в щепки. Со звуком лопнувшей тыквы в неожиданной, оборвавшей все звуки, бесконечной, как закоулки человеческой души, тишине треснул шлем рыцаря-претендента. Его заточенное в груды железа тело, выпрыгнуло из высокого седла. Тетивой тренькнула рвущаяся подпруга, и первая жертва турнира, брызгаясь кровью, покатилась к кромке поля.

Зачинщик под рев неистовствующей толпы, помахивая осколком копья, неторопливо вернулся к шесту со своим гербом. Несчастного претендента сержанты уложили на носилки и уволокли куда-то за трибуны.

— Он жив, — доложил вернувшийся оттуда же один из стражей королю. — Шлемом располосовало все лицо. Будут шрамы.

— Что за молодец! — непонятно чему обрадовался Лотар.

Следующий рыцарь вел себя более скромно. Тем не менее публика и его приняла вполне благосклонно. И даже почти никто не свистел и не улюлюкал, когда сержанты помогали ему, хромая, уйти с ристалища.

Бой следовал за боем. Гремело железо, горланили герольды, ревели трубы. Крики зрителей больше не давили на уши водой на шестисаженной глубине. Четвертому или пятому претенденту удалось вторым заходом скинуть зачинщика с седла, но уже третьей их сшибкой справедливость была восстановлена. Пятеро оставались непобежденными.

— Вы еще не жалеете о своей ставке? — откровенно веселясь, поинтересовался граф.

— Нет, — покачал я головой. — Мой друг еще не участвовал в турнире.

Представляли следующего бойца. Лотар неожиданно встал и, сделав мне знак следовать за ним, отошел к дальнему углу просторной трибуны. Я охотно присоединился. Давно хотел размять ноги.

— После этого наступит очередь принца Ратомира, — отбросив шелуху лишних слов, сразу заявил король. — Сейчас еще не поздно отказаться от опасного… предприятия. Если сейчас случится… что-нибудь…

— Он не откажется от схватки, — неучтиво перебил я короля, даже не удивившись осведомленности владыки. — Здесь Серафима, а он…

— Понятно, — сморщил нос он. — Но ты предупреди оруженосцев, чтоб смотрели как следует! Вчера в замке отравить хотели именно его…

— Мы это сразу поняли. И смотреть будут. Во все глаза.

Очередная пара копий превратилась в дрова. Очередной претендент сумел-таки удержаться в седле и даже поднял руку, салютуя сопернику. Но от дальнейшего боя благоразумно отказался, попросту свалившись на руки подбежавшим слугам. Зачинщик спокойно вернулся на свое место. Его доспехи были заметно потрепаны. На щите явно различались несколько глубоких вмятин, но лошадь все еще была бодра, а походка рыцаря легка.

Со стороны шатров неприсоединившихся воинов показался седьмой претендент.

— Таинственный рыцарь, чье благородство происхождения не вызывает сомнений, — торжественно объявил герольд. — На время турнира он выбрал имя барона Яггера.

Конь Ратомира — спокойный увалень-тяжеловес, которого хорошо впрягать в огромные возы, а не скакать на его необъятной спине в бой, отказывался гарцевать. Вызывая насмешливые выкрики с трибун, коняга равнодушно прошел к щитам зачинщиков. Принц салютовал копьем только вернувшемуся на место воину, но вызвал другого.

Ратомир удостоился еще одной порции насмешек, пока следовал к месту начала схватки на северной стороне ристалища. Его столообразная лошадь передвигала копытами столь неторопливо, что зачинщик даже откинул в сторону забрало шлема и жестом показал, будто зевает.