Темный Лорд

Карраш двигался очень плавно и так легко, будто отрастил себе вместо копыт настоящие ласты. Бесшумно скользил по прозрачной водной глади, кружась в необычном танце и полностью отдаваясь чувству пьянящей свободы, которое дарила ему чарующая мелодия. Он блаженствовал, всем существом впитывая любимые звуки, к которым так прикипел душой много лет назад. Которые обожал и каждый раз с нетерпением ждал случая, чтобы снова услышать. Хотя бы краешком уха, на секунду, умирая от восторга просто от того, что хозяин взял в руки это волшебное творение бессмертных мастеров. Как жаль, что Белик делал это невероятно редко! Какое счастье, что удалось вынудить его на это! Карраш действительно радовался, как ребенок. Действительно танцевал сейчас, то скрываясь под водой почти полностью, то снова показываясь на поверхности. И был, кажется, по-настоящему счастлив.

А ведь, заметьте, на нем даже седла нет! Но пацана это, похоже, не слишком заботило: стиснув коленями мокрые бока гаррканца, он безостановочно играл на крохотной деревянной трубочке, умудряясь не прерваться ни на миг. Даже тогда, когда мечтательно прикрывший глаза Карраш надолго погрузился на глубину и от восторга едва не утопил молодого хозяина.

В последний момент, правда, Белик все же спохватился: перехватил мощную шею скакуна левой рукой, а правую опустил под воду, заставляя мягкие волны пройти сквозь еще поющую флейту, обволакивая ее, обнимая ласковыми объятиями и даря ей новое звучание. Карраш, тем временем, кружился все быстрее, заставляя его кружиться вместе с собой и вызывая мощные, расходящиеся веером круги, но мелодия, как ни странно, не угасла: напротив, она будто впитывала в себя реку, наполнялась ее глубиной и силой. Стала мягче, но вместе с тем и настойчивей, мощнее, будто эльфийский инструмент имел собственную душу и играл сейчас сам по себе. Тем чистым, безупречным звучанием, что доступно лишь шедевру настоящего мастера. И это было... прекрасно. Боги, как же это было прекрасно!

Весельчак не знал, сколько времени он недвижимо просидел на одном месте, слушая волшебные отзвуки медленно утихающей флейты. Не помнил уже, зачем искал этого наглого сорванца. Позабыл о Дядько, что со странным умиротворением слушал племянника на берегу, и о том, что обоим наверняка не понравится присутствие постореннего наблюдателя. Он просто сидел, прислонившись к какому-то дереву, и с жадностью впитывал последние мгновения эльфийского чуда, а очнулся только тогда, когда снизу послышался резкий плеск, тяжелый топот копыт и шум стекающей воды.

- Хоть убей, но я до сих пор не понимаю, - устало произнес Белик, отирая лицо и отжимая короткие волосы. - Как могло получиться, что такие искусные убийцы, как Темные, могли создать подобные вещи? Это что, извращение понятия красоты? Или стремление казаться лучше, чем они есть?

Седовласый упруго бросил ему полотенце.

- Кто знает? Может, они просто стараются развиваться разносторонне? Кто может стать лучшим лекарем, как не искусный убийца, знающий человеческое тело до последней косточки? Кто, как не прирожденный поэт, может убить всего лишь словом? Кто, как не музыкант, может вернее похитить твое сердце?

Пацан ловко спрыгнул на землю и принялся оживленно сушить мокрую шевелюру.

- Все равно не понимаю. Сколько лет прошло, а до сих пор задаюсь вопросом: зачем тому ушастому уроду было таскать с собой флейту? Он что, действительно был музыкантом? Подрабатывал таким образом по дороге? Или это - просто увлечение?

- Спроси у Таррэна.

Белик, замерев на середине движения, неожиданно нахмурился.

- Шутишь, Дядько? Или смерти хочешь? Моей или его?

Страж только вздохнул.

- Перестань. Между прочим, у тебя получается ничуть не хуже, чем у настоящего эльфа.

- Не сравнивай меня с эльфом!!

- Извини. Я не это имел в виду: конечно, ты - урожденный человек с совершенно обычной родословной, твои родители - самые обычные люди, которым сильно не повезло с местом жительства. Дело в другом: просто уже сейчас становится хорошо заметно, что тот Темный...

- Дядько-о, не надо, - угрожающе протянул пацан, гневно сверкнув глазами. - Не напоминай лишний раз. Его давно нет на этом свете, родовой перстень погас и надежно разбит, но поверь: мне ОЧЕНЬ нелегко каждый раз видеть твоего драгоценного ушастого и молчать. Не береди. Я и так оказываю ему много больше доверия, чем следует: как видишь, мы все еще едем вместе. Оба. Живые. И не требуй от меня большего: все равно ему нельзя доверять. А то, как я выгляжу, не имеет абсолютно никакого значения. С этим я давно смирился, кое-какие преимущества такая внешность тоже дает, но это совершенно не значит, что прошлое забыто. Его нельзя забыть, понимаешь? И простить тоже нельзя.

Белик коротко взглянул на опекуна, неожиданно опустившего глаза, стремительно подхватил свои вещи и скрылся в кустах, оставив Стража терпеливо дожидаться своего возвращения. Карраш смирно встал в сторонке, как и положено воспитанному скакуну, но при этом выглядел странно умиротворенным, счастливым и немного задумчивым.

Весельчак, очнувшись от наваждения, бесшумно отполз под прикрытие лесных великанов и поспешил покинуть берег, пока его не обнаружили. Отчего-то внутри поселилось стойкое убеждение, что необычные попутчики не обрадуются соглядатаям, поэтому он бесшумной тенью скользнул в темноту, поднырнул под низкие еловые ветви, опустившиеся чуть ли не до земли, а затем кружным путем направился в оставленный лагерь, нервно покусывая губы и глубоко задумавшись.

Мальчишка... флейта... гаррканец... какое странное совпадение. Или же нет? Откуда у пацана охранный амулет на груди? Знак известного столичного мага на грубо слепленном комке глины было невозможно не узнать, но откуда у мальчишки ТАКАЯ защита? Ее не стыдно иметь даже наследнику престола Интариса, но вроде у нашего короля всего три сына и все они гораздо старше Белика. Или мы просто чего-то не знаем?

Воин непонимающе покачал головой, погрузившись в напряженное раздумье, и лишь поэтому не заметил еще одну пару глаз, настороженно наблюдающую за ним из темноты.

К следующему полудню караван без всяких приключений добрался до Больших Озер. Издалека завидев крепкий бревенчатый тын, над которым вился тонкий дымок, люди отчетливо повеселели, кони приободрились, а Гаррон с некоторым удивлением констатировал, что вспыльчивый рыжий, похоже, передумал сводить счеты с языкастым пацаном. Хоть и озлился вчера сильно, полночи бродил вокруг лагеря, дожидаясь припозднившегося сопляка, затем безропотно выстоял назначенную утреннюю стражу, но за все утро так и не произнес ни единого лишнего слова. Ни намека на то оскорбительное замечание, что должно было зацепить известного бабника за живое, ни заслуженного возмездия, ни даже возмущенного сопения. Только взгляды бросал по сторонам странные, да иногда покусывал губы, исподтишка наблюдая за мелким пакостником. А тот словно чувствовал: всю дорогу мудро держался подле сурового дядюшки, ради такого случая стерпев даже близкое присутствие эльфов. Морщился, конечно, если в его сторону вдруг обращались зеленые глаза Перворожденных, но благоразумно помалкивал.

Когда деревня приблизилась, Карраш глубоко втянул ноздрями вкусно пахнущий жильем воздух и, прянув ушами, неожиданно недовольно всхрапнул: ему совсем не хотелось менять восхитительно дикий лес на многолюдное и весьма шумное село.

- Ничего, потерпишь, - безжалостно сообщил ему Белик. - На ближайшую неделю это - единственное наше пристанище, а мне до ужаса надоело мыться в холодной воде и есть подгорелое мясо. Можешь, конечно, подождать снаружи, но потом не вопи, что пришлось всю ночь отбиваться от голодных волков. Овражки помнишь?

Гаррканец мрачно покосился за плечо и неопределенно фыркнул.

- А я помню. Поэтому учти: если тебя сожрут, сам будешь виноват, а я твои обглоданные кости собирать поутру не намерен.

Скакун фыркнул громче и на этот раз с явным презрением: волков он нисколько не боялся, сам кого хочешь сожрал бы. С удовольствием. Да разве в его нынешнем положении можно рассчитывать на такую удачу? Копыта - это вам не лапы с когтями, а зубы травоядного - не замечательно острые клыки хмеры: такими не шибко кого загрызешь. Попробовать, конечно, можно, но рассчитывать на хороший результат... нет, проще затоптать насмерть, чем нормально цапнуть. Прикус сменить, что ли?