Тень победы

— Зря сомневаешься, дух выше тела, без молитвы ни какое дело на лад не пойдет. Поэтому и подвиг духовный выше подвига телесного, ибо что есть тело? Бренная, временная, то есть, оболочка бессмертной души, сосуд скудельный, ткни, и. расколется. В начале всего, а точнее, перед началом всего был Дух, он же Христос-Логос, он же Предвечный Младенец, а потом по слову его и мир вещественный появился. Следственно, Дух — первичен, а материя, сообразно этому, вто… — он бы и дальше разглагольствовал в этом роде, но его перебил Белов, который был хорошо знаком с его философией и не хотел тратить время на диспуты.

— Главное, Фидель, без нас не забывай в тренерской пить чай с малиной… Процесс не должен прерываться!

— Не забуду, все будем по расписанию делать, по свистку, — Федор в доказательство серьезности своих намерений перекрестился, вытащил из кармана рясы серебряный свисток на шнурке и повесил его на шею. Наперсный крест он не носил принципиально, чтобы не быть похожим на священника, а значит, по его мнению, — чиновника церкви.

Он для пробы поднес свисток к губам — блестящий кусочек металла затерялся в густой бороде, вид у Федора был такой, будто он решил пожевать цепочку, — и через секунду раздался оглушительный свист. Трое пострадавших одновременно заткнули уши. Лукин удовлетворенно кивнул и выпустил свисток изо рта.

— А что, странники мои? Это дело богоугодное: железо качать для христианского истязания плоти! — на его лице отобразился мыслительный процесс, переходящий в радость озарения. — Отличная идея! Конечно, для детей не годится, им расти надо, а взрослым можно рекомендовать, особливо в пост…

Белов, увидев, что Федора, как обычно, понесло, поторопил Сергея. Тот направился к машине. Он шел и думал, что, быть. может, и нет смысла идти на поводу у Белова? Можно ведь просто ему сказать: «Саша, из твоей затеи вряд ли что-нибудь получится». Но подсознательно ему хотелось, чтобы Белов принял за него какое-нибудь решение.

Саша тем временем уже почти переоделся. Теперь на нем были штаны из грубой ткани цвета хаки, подпоясанные широким ремнем, и тонкий зеленый свитер с глухим воротом. На коленях он держал брезентовую куртку, на полу стояли сапоги. Степанцов сел на заднее сиденье, рядом с Беловым. Саша потеснился, уступая ему место.

— Куда это ты собрался? — спросил Сергей.

— Не ты, а мы, — Белов обратился к Злобину, сидевшему за рулем. — Поехали, Витек, и поскорее. Они долго ждать не будут.

— Понял, шеф! — отозвался водитель, и машина резко стартовала с места.

Федор замахал им в след рукой, как однокрылая мельница.

— Саша, ты можешь ответить на один простой вопрос: куда мы едем? — спросил Сергей, когда школа скрылась из виду.

Белов внимательно посмотрел на него.

— Наверное, это самое сложное. Жизнь состоит из простых вопросов, но мы не всегда можем дать на них достойный ответ…

«Лексус» промчался по улицам Красносибирска и уже через десять минут оказался на окраине города. Насколько мог судить Степанцов, они ехали не на комбинат, а наоборот — удалялись от него. То, что Белов переоделся в «полевую форму», показалось Сергею странным. Он видел задорные искорки, мелькавшие в глазах Саши, но так и не мог уяснить причину их появления. Белов что-то задумал, но что? Сергей начал понемногу раздражаться. Он не любил, когда с ним говорили загадками, а предпочитал определенность и открытость.

— На, возьми. Это тебе, — Белов протянул Сергею пакет с одеждой.

Там лежало все то же самое, что было надето на нем самом.

— Это что, обязательно? — спросил Степанцов.

— Совершенно необходимо, можешь мне поверить.

Сергей решил пока ни о чем больше не спрашивать. В конце концов, рано или поздно все разъяснится. Он положил пакет на колени и откинулся на спинку. Машину потряхивало на ухабах. Городские улицы сменились загородным шоссе, а здесь асфальт был похуже. Да нет, где там хуже? Местами его и вовсе не было.

Редкий лесок, пробегавший за окошком джипа, постепенно становился все гуще и гуще. Березки и лиственницы сменились елями и молодыми сосенками.

Город выпустил. их из своих объятий; за его границей Начиналась тайга!

Еще через минут через пятнадцать их взглядам открылось широкое, ровное как стол, поле. Степанцову оно показалось бескрайним; поле простиралось до самого горизонта, сколько хватало глаз. «Лексус» стал сбавлять скорость. Витек притормозил, выискивая боковую дорожку, едва заметную в густой траве. Наконец он нашел то, что искал, и джип, плавно переваливаясь с кочки на кочку, покатил вперед по бездорожью.

— Почти приехали, — сказал Витек. Он ни к кому не обращался; скорее всего, это были мысли вслух.

Сергей нагнулся и посмотрел через лобовое стекло. Вдалеке, может, в пятистах метрах, белел аккуратный домик с большой антенной на крыше. А перед домиком стоял вертолет — потрепанный МИ-6 с устало повисшими, будто расслабленными, черными лопастями.

Витек нажал на клаксон, и джип издал радостный приветственный гудок.

— Перестань дудеть, — сказал Белов, — они и так нас видят.

Будто в подтверждение его слов лопасти вертолета начали медленно поворачиваться. Они сделали первый круг, потом еще один и еще… Через несколько секунд они слились в единый полупрозрачный диск. Вертолет задрожал, словно ему не терпелось оторваться от земли.

— Ты до сих пор не переоделся? — спросил Белов Сергея — таким тоном, будто только сейчас это заметил. — Давай-ка, шевелись.

Казалось бы, в Белове не было ничего особенного: обычный человек, как и все. Но от него исходила некая теплая неброская сила, которая заставляла людей повиноваться. Степанцов недовольно заворчал, но все же скинул спортивный костюм и кроссовки. Затем натянул на себя походную одежду.

Витек остановил джип у белого домика с гордой надписью «Аэропорт Томилино». Как понял Степанцов, это была диспетчерская будка. Дверь открылась, из нее навстречу им вышел поджарый мужичок лет шестидесяти в полувоенной форме, очевидно, бывший пилот, а теперь диспетчер аэродрома. Он по очереди поздоровался за руку с прибывшими и спросил Белова, когда их ждать с возвращением.

— Через три дня…

— Хорошо, — диспетчер кивнул и знаком пригласил их идти за собой к вертолету.

Двигатель вертушки уже начал выходить на рабочий режим. Лопасти раскрутились до нужных оборотов. Потоки воздуха, срываясь с их черных лезвий, пригибали траву, трепали одежду на людях, пытались сбросить с них рюкзаки. Мужчинам приходилось идти, пригнувшись к земле, чтобы преодолеть сопротивление воздушных струй. У небольшой лесенки из двух ступенек диспетчер пропустил Белова и Степанцова вперед, как только они забрались в салон, убрал ее. Встречавший их пилот закрыл за ними дверь.

Внутри стоял такой шум, что у двух пассажиров сразу же заложило уши. Пилот надел наушники, показал выставленный большой палец — «взлетаем!» — и скрылся в кабине. Вертолет, словно гигантская стрекоза, легко оторвался от земли и описал большой круг над полем, набирая высоту.

И будка авиадиспетчера, и джип казались сверху игрушечными. Они становились все меньше и меньше, а вместе с ними — и проблемы, оставленные на земле. Степанцову стало легче на душе. Все-таки Белов прав, надо сменить обстановку. Словно прочитав его мысли, тот ободряюще похлопал боксера по плечу…

Пилот сделал еще один круг и лег на заданный курс. Под ними поплыла бесконечная, как море, тайга…

Белов летел в тайгу уже не первый раз, и все равно не мог не восхищаться роскошным видом, открывавшимся из иллюминатора. Казалось, в мире есть только две краски: голубая — насыщенная прозрачная синева неба и тускло-зеленая — сосенок, покрывавших землю, как поредевшая шерсть гигантское мегалитическое животное: Солнце резало глаза. Белов опустил светофильтр и перебрался на противоположную сторону, поближе к Степанцову.

Перед Сашей стояла сложная задача— заставить Степанцова забыть о возможности очередного поражения. Нужна установка на победу. Только победа, и ничего больше. Все следовало свести к одной простой мысли, а вернее, чувству: ты — можешь!