Страница 573 из 617
Три перехода сделал Фридрих по следам отступающего неприятеля. И на этом снова наступила остановка военных действий. Австрийцы заняли выгодную обеспеченную позицию за реками Эльба и Адлер, а пруссаки простояли лагерем целое лето, почти 4 месяца, против них, и дело не дошло до сколько-нибудь значительного боевого столкновения. Мы видим, как в конечном счете ничтожны были, при тогдашних условиях, материальные плоды даже такого крупного тактического успеха, каким являлся для той эпохи Гогенфридберг. Фридрих уже к моменту этого сражения располагал не меньшими силами, чем объединенные австрийцы и саксонцы (в круглых цифрах 60 000 человек); потеряв 4 800 солдат, он нанес им урон в 14 000-16 000 человек и 80 орудий и, следовательно, стал уже значительно сильнее противника. Если бы он был приверженцем стратегии сокрушения, он непрерывно проследил бы уже потрясенного неприятеля и постарался бы его снова атаковать как можно скорее. Так как австрийцы потеряли 2/3 своей артиллерии и располагали теперь лишь 41 орудием против 192 у пруссаков, то для современного критика даже атака адлер-эльбинской позиции показалась бы возможной, а если нет, то эту позицию можно было бы обойти. Однако король был далек от этой мысли, в особенности потому, что в предшествующем году уже изведал на опыте, как опасно для армии, подобной его, глубоко вторгаться в неприятельскую страну и отрываться от собственной базы снабжения. Его интендант фон дер Гольц настоятельно предостерегал его даже, чтобы он вовсе не переходил через горы и вообще не продвигался вперед по богемской территории, так как он не мог доставлять вслед ему припасы на крестьянских подводах143.
Прошло не слишком много времени, и стратегическая инициатива снова перешла к австрийцам. Фридрих должен был ослабить свои силы отсылкой части войск в Верхнюю Силезию и Марку, которым угрожали саксонцы. Австрийцы же вновь усилились. Их легкие войска с успехом препятствовали фуражировкам пруссаков. В сентябре Фридрих отходит назад к Судетским проходам, но раньше, чем он успел отступить, принц Карл сделал еще одну попытку разбить его наголову. Пруссаки численностью всего лишь в 22 000 человек стояли в лагере у Соора между обоими проходами - Траутенау и Находом; австро-саксонская армия в 39 000 человек имела над ними значительный перевес.
Принц Карл составил план внезапного нападения на пруссаков в том стиле, как это имело место под Хотузицем и Гогенфридбергом. Осторожно к ним приблизились и попытались еще ночью развернуться перед их лагерем. Утром, около 5 часов (30 сентября), король получил первое донесение. Но, как всегда, он уже был на ногах, и все его генералы были в сборе вокруг него, чтобы получить от него приказания на день. Он тотчас понял, что отступление уже невозможно, так как в распоряжении пруссаков были только узкие дороги, пролегающие среди лесов и скал, а главная дорога на Траутенау уже была в сфере действий австрийцев. Спасение могло дать лишь наступление. Тут же на месте отдан был приказ о развертывании со сдвигом к правому флангу, чтобы этим крылом, построенным в две линии, атаковать, в то время как левый фланг, построенный лишь в одну линию, пока что должен был в бой не ввязываться. Со всей той быстротой, которую делала возможной прусская дисциплина, были приведены в исполнение приказания короля.
Если бы австрийцы со своей стороны перешли в это мгновение в наступление всеми своими превосходящими силами, то едва ли прусской армии удалось бы удержаться. Беренхорст писал впоследствии: "...пруссаки победили назло искусству", на что Шарнхорст возразил: "...они победили во славу искусству". Принц Карл, хотя и стремился произвести внезапное нападение на пруссаков в их лагере, но не намеревался их непосредственно атаковать, предполагая, что они будут поспешно отступать и что во время этого отступления ему представится случай их уничтожить. Уже легкие войска австрийцев оказались на противоположной стороне прусского лагеря, ворвались в него и начали его грабить, причем добычей их стал и весь личный багаж короля; а последний в это время вводил свои войска в бой. Эта-то безусловная решимость вступить в бой и доставила пруссакам победу, в то время как осторожность австрийского полководца привела его к потере сражения144.
Так как сами австрийцы только еще развертывались и сначала хотели выждать, какое действие окажет их внезапное появление, то они дали возможность развиться наступлению пруссаков; австрийская кавалерия, стоявшая тесно сомкнувшись на возвышенности, даже позволила прусской кавалерии себя атаковать, стоя на месте, вместо того чтобы двинуться ей навстречу. Пруссаки ее опрокинули, и продолжавшееся наступление их со стороны этого крыла поддержало их атаку с фронта; австрийский центр также оказался разбитым, а правое крыло начало отступать.
Подобно Гогенфридбергу, Соор является делом руководства, решимости и дисциплины; стратегический успех при Сооре оказался еще более ничтожным, чем под Гогенфридбергом. Обе победы означали спасение от крайней беды и опасности, и больше ничего. Здесь мы наблюдаем совершенно удивительное и невообразимое, с точки зрения стратегии сокрушения, зрелище; победитель, после того как он, чести ради, пробыл еще несколько дней на поле сражения, начинает отступать. Фридрих ушел в Силезию, а австрийцы, после своей неудачи, вернулись в лагерь, который они занимали до нее.
Это их даже не отпугнуло от того, чтобы спустя несколько недель снова предпринять крупную попытку перехода в наступление. Саксонцы предложили им вместе с ними провести операцию против Бранденбурга через Лузацию, а Берлин находился от тогдашней саксонской границы на расстоянии лишь трех переходов. Фридрих перехватил это движение фланговым ударом из Силезии в Лузацию (21 ноября) и приказал старику Дессау, стоявшему под Галле с прикрывающей армией, двинуться теперь со своей стороны на саксонцев.
Таким образом, сложилось крайне удивительная стратегическая ситуация. Принц Карл с австрийской армией спешит из северного угла Богемии на помощь саксонцам. Прусский король стоит на северном берегу Эльбы, вблизи Дрездена, но он не идет через Лейпциг на соединение с приближающимся Дессау, а посылает ему на помощь только 8 500 человек под командой генерала Левальда через Мейссен. Сам он считал нужным сохранять связь своих главных сил с Силезией и прикрывать магазины и дорогу на Берлин. Когда же Леопольд фон Дессау атаковал саксонцев впереди Дрездена при Кессельдорфе (15 декабря), австрийцы уже были непосредственно за ними. Через несколько часов могло бы произойти соединение обеих армий, и тогда Дессау грозила бы неминуемая гибель. Фридрих осыпал его жесточайшими упреками, и они до сих пор повторяются в новейших сочинениях, почему, мол, он не продвигался быстрее и сделал крюк на своем пути через Торгау. Однако точная проверка данных показала, что старый фельдмаршал все время действовал в согласии с обстановкой и полученными им инструкциями и что расхождение между его пониманием обстановки и пониманием короля вызвано было исключительно дальностью расстояний, медленностью сообщений и сложностью создавшегося положения145. То, что при совместных действиях с разных сторон создаются трения, - явление неизбежное. Фридрих мог избежать опасности, если бы, в предвидении верной победы, он отказался на несколько дней от обеспечения сообщений и задач по прикрытию провинций и не ограничился бы посылкой корпуса Левальда, а повел бы всю свою армию у Мейссена через Эльбу на соединение с войсками Дессау. Если бы Дессау был разбит (а у него были только-только равные силы с противником), Фридрих, как он впоследствии писал в своих воспоминаниях, тотчас возобновил бы сражение, поставив разбитые батальоны во второй линии. В данном случае приходится признать, что Фридрих проявил себя не только как приверженец стратегии измора, но и как полководец, связанный в своих действиях ее принципами. Если возможно было впоследствии соединить обе армии, то это показывает, что значение второстепенных мотивов, препятствовавших такому соединению перед сражением, им переоценивалось. Исход сражения был на лезвие ножа. Будь оно проиграно, критика не пощадила бы короля Фридриха и не должна была бы его щадить. Сам он достаточно часто высказывал принцип, что для сражения надлежит стягивать все находящиеся под рукою силы. Тем не менее, сам он не только в данном случае, но, как мы дальше увидим, и впоследствии действовал наперекор этому принципу, и не только он: то же мы слышали и о Евгении, и о Мальборо под Гохштедтом. Ведь дело именно в том и заключается, - какие силы считают небезусловно необходимыми в другом месте, чтобы привлечь их к участию в сражении. Эти основания совершенно иначе расцениваются полководцами двухполюсной стратегии, чем полководцами стратегии однополюсной. Этим-то и объясняется поведение Фридриха при Кессельдорфе146. Переоценил ли он в данном индивидуальном случае основания для удержания своей армии, является вопросом второстепенного интереса.