Призрак

— А с Ником Риккарделли, я думаю, вы уже знакомы.

Мой агент, щеголявший серой блестящей рубашкой и красным кожаным галстуком, подмигнул мне, словно заговорщик.

— Привет, Рик, — сказал я.

Мои натянутые нервы звенели, как струны. Я сел рядом с ним и осмотрелся. Комната была уставлена шкафами в духе Гэтсби [10]. Их заполняли чистые нечитаные книги в твердых обложках. Мэддокс расположился спиной к окну. Он опустил большие безволосые руки на стол со стеклянным покрытием, как будто показывал нам, что не намерен пока доставать оружие. Его взгляд остановился на мне.

— Рик сказал, что вы понимаете нашу ситуацию и знаете, какой специалист нам нужен. Не могли бы вы вкратце изложить концепцию того, что вам хотелось бы привнести в наш проект.

— Невежество, — ответил я, сделав ставку на шокирующее начало.

Прежде чем кто-то успел перебить меня, я произнес небольшую речь, которую отрепетировал в такси по дороге сюда:

— Вы уже ознакомились с моими беговыми данными, поэтому мне не нужно притворяться тем, кем я не являюсь. Я буду абсолютно честным с вами. Мне не нравятся мемуары политиков. Я никогда не читал их. Ну и что?

Краткая пауза. Пожатие плеч.

— Никто их не читает. Но на самом деле это не моя проблема.

Я указал рукой на Мэддокса:

— Это вашапроблема.

— Что ты несешь! — тихо прошипел Квайгли.

— И позвольте мне быть еще более безрассудным и честным, — продолжил я. — Ходят слухи, что за эту книгу вы готовы заплатить десять миллионов долларов. А сколько вы собираетесь получить от ее продаж, учитывая нынешнюю ситуацию? Два миллиона? Три? Это будет плачевный результат — и особенно для вашего клиента.

Я повернулся к Кроллу:

— Для него это вопрос не денег, а репутации. Адам Лэнг получает возможность обратиться непосредственно к истории, разъясняя курс своей политики. Вряд ли ему захочется создавать мемуары, которые никто не пожелает читать. Как это будет выглядеть, если история его жизни окажется в графе непроданных вещей? Такого не должно произойти.

Сейчас, оглядываясь в прошлое, я понимаю, что говорил, как торгаш на рынке. Но не забывайте, что это была рекламная речь — нечто похожее на заверения в вечной любви, произнесенные в полночь в спальне незнакомки. Подобные слова не являются обязательствами, и никто не будет предъявлять вам счет за них на следующее утро.

Кролл улыбался самому себе, рисуя что-то в желтом блокноте. Мэддокс внимательно смотрел на меня. Я перевел дыхание и продолжил:

— Мы знаем, что книгу покупают не ради имени большого человека. Фактически на одном имени денег не сделаешь. Книги, фильмы или песни покупают лишь тогда, когда в них имеется сердце. Душа!

Кажется, при этих словах я похлопал себя по груди.

— Вот почему политические мемуары являются черной дырой в книжном бизнесе. Имя на афише может быть громким, но все знают, что, оказавшись в зале, они увидят старое скучное шоу. И кому захочется платить за него двадцать пять долларов? В книгу нужно вложить немного сердца — и именно это я делаю, работая с мемуарами. А чья история более сердечная, чем парня, который начал с самых низов и через десяток лет правил страной?

Я склонился вперед.

— Вы понимаете, в чем фокус? Автобиография лидера может быть гораздо интереснее, чем мемуары поп-звезд. Поэтому я рассматриваю мое невежество в политике как преимущество. Я намеренно взлелеюего. Кроме того, в работе над книгой Лэнгу не требуется моя помощь в освещении политики. Он сам является политическим гением. По моему скромному мнению, он нуждается только в одном — в том же, что и великие киноактеры, бейсболисты и рок-звезды. Ему нужен опытный помощник, который умеет задавать вопросы, раскрывающие глубину его души.

Наступила тишина. Меня немного трясло. Рик одобрительно похлопал под столом мое колено.

— Отлично сказано.

— Полнейшая чушь, — выпалил Квайгли.

— Вы так считаете? — спросил его Мэддокс, не сводя с меня взгляда.

Он произнес эту фразу нейтральным тоном, но на месте Квайгли я почувствовал бы опасность.

— Конечно, Джон, — ответил Рой, выпуская на волю надменное презрение, которое он унаследовал от четырех поколений оксфордских ученых. — Адам Лэнг — это историческая фигура, и его автобиография станет мировым событием в издательском деле. Фактически мы имеем дело с фрагментом истории. И здесь неуместна стратегия…

Он попытался найти в захламленном уме какую-то броскую аналогию, но завершил свою речь весьма неубедительно:

— …стратегия бульварных журналов о знаменитостях.

В зале вновь воцарилось молчание. За тонированными окнами по дуге акведука двигался транспорт. Дождевая вода размывала отблески стационарных прожекторов. Лондон все еще не мог вернуться к нормальной жизни после инцидента с террористом-смертником.

— Между прочим, у меня все склады завалены «мировыми событиями в издательском деле», которые я почему-то не могу сбыть с рук, — медленно и тихо сказал Мэддокс.

Его большие и розовые, как у манекена, ладони по-прежнему покоились на столе.

— И в то же время миллионы людей зачитываются журналами о знаменитостях. Что вы думаете, Сид?

Кролл продолжал улыбаться и делать зарисовки в блокноте. Мне стало интересно, что именно его так забавляло.

— Позиция Адама в этом вопросе проста и понятна, — наконец ответил он.

(Адам! Он метнул это имя так же небрежно, как мог бросить монетку в кепку нищего бомжа.)

— Лэнг относится к книге очень серьезно. Она является его заветом, если вам будет так угодно. Он собирается выполнить свои договорные обязательства. И, естественно, ему хотелось бы, чтобы книга имела коммерческий успех. По этим причинам он с радостью принял вашу помощь, Джон. И мудрые советы Марти тоже. Конечно, он все еще опечален трагедией, которая случилась с Майком. Тот был незаменим.

— Я понимаю, Сид.

Мы все издали соответствующие восклицания.

— Майк был незаменим, — повторил адвокат. — Но… ему нужно найти замену.

Он задрал подбородок вверх, наслаждаясь своим юмором, и в этот миг я осознал, что не было ни одного несчастья в мире — ни войны, ни геноцида, ни голода, ни детского рака, — в котором Кролл не смог бы разглядеть забавную сторону.

— Я уверен, что Адам одобрит наши усилия, если мы найдем ему другого помощника. В конце концов, дело сводится к его личной привязанности.

Очки Кролла сверкнули в свете лампы, когда он повернулся ко мне.

— Вы прокачали тему?

— Еще не успел, — ответил я.

— Жаль. Адаму нравится работать с людьми, которые уже нарастили мышечную массу информации.

Квайгли, все еще дрожавший от «затрещины» Мэддокса, попытался восстановить свой пошатнувшийся авторитет.

— Я знаю хорошего писателя из «Гардиан», который дважды в неделю занимается в тренажерном зале.

Наступила неловкая пауза.

— Может быть, обсудим практические аспекты работы? — предложил собравшимся Рик.

— Прежде всего нам нужно уложиться в месяц, — сказал Мэддокс. — Это пожелание Марти, которое я полностью разделяю.

— В месяц? — переспросил я его. — Вы хотите книгу через месяц?

— Рукопись уже существует, — ответил Кролл. — Она просто нуждается в некоторой обработке.

— В большой обработке, — мрачно добавил Мэддокс. — Ладно. Рассмотрим вопрос с другого конца. Мы планируем выпустить книгу в июне, значит, рассылка тиража по магазинам должна пройти в мае. То есть на редактуру и печать отводятся март и апрель. Итого, мы должны получить текст к концу февраля. Его тут же начнут переводить на немецкий, французский и итальянский языки. Для серийных заказов нам нужно разместить статьи в газетах и журналах. Публицистические обзоры принимаются в фиксированные сроки. То же самое относится и к телевидению. Кроме того, нам необходимо зарезервировать место на складах. Поэтому конец февраля — это предельный срок. В вашем резюме мне понравился один момент: вас считают опытным писателем, который может выполнить заказ в кратчайшие сроки.

10

Имеется в виду роман Скотта Фицджеральда «Великий Гэтсби».