Страница 3 из 7
В отличие от собаки, кошка превращает хозяина в домоседа: как заманчиво прикорнуть под лампой или у камелька. Она приглашает не к дреме, а к медитации. Кошка гнушается ненужной суетой — не потому что ленива, а потому что мудра. Собака сначала делает, потом думает, кошка — наоборот.
Псу живому лучше, нежели мертвому льву.
Охота и рыбная ловля
Охота и рыбная ловля наравне с собирательством служили первобытному человеку единственными источниками пропитания. Собирательство сменилось земледелием, охота — скотоводством. И только рыбная ловля по-прежнему остается промыслом, поскольку моря покрывают 70,8 % земной поверхности. Но и она переживает сегодня упадок. Уже установлены квоты на вылов рыбы, а значит, теперь человеку не миновать рыбоводства.
Но мы продолжаем охотиться и рыбачить спорта ради, причем занятия эти привлекают людей совершенно разного склада. Мало в ком уживаются рыбак и охотник. В охоте есть агрессивность, которая тем заметней, чем ближе развязка ритуального действа. Псовая охота с ее древним церемониалом составляет привилегию аристократов и даже королей. Король непременно охотник и никогда — рыбак. Рожки доезжачих, рев гончей стаи и красные одежды ловчих превращают псовую охоту в жестокое, но роскошное зрелище. Не отстает от псовой и ружейная охота, которой придают зрелищности треск и пальба. Охотник — это деятель, живущий сиюминутным. Он бравирует своей мужской силой и мнит себя королем леса.
Ловле рыбы, напротив, сопутствует тайна и тишина. Никто не знает, что там, в глубине, что творится под зеркалом вод. Бывают собаки охотничьи, но нет собак-рыболовов, хотя некоторые породы обожают купаться. Но ни лабрадор, ни ньюфаундленд не поплывут ловить рыбу, даром что искусные пловцы. Природа порой бывает жестока. Она устроила так, что кошка — большая охотница до рыбы — испытывает непреодолимое отвращение к воде. Никто еще не видывал, чтобы кот удил рыбу, — что бы там ни говорило название прославленной Бальзаком парижской улочки [3]. Словно желая окончательно отделить охоту от рыбалки, человек не охотится на морских птиц. Они питаются рыбой, и мясо у них несъедобное.
Охотник гордится своим столом, на котором лежит не простецкое мясо, а благородная дичь. Место говядины, крольчатины, курятины, свинины на нем занимает жаркое из оленя, зайца, фазана и кабана. Дичина отдает чем-то терпким и резким, переходящим в душок, когда мясо выдерживается. Улов же, напротив, должен быть только первой свежести.
Рыбак склонен предаваться мечтам и медитации мистического толка. Его царство исполнено сумрака и глубины. Это созерцатель, живущий переживаниями. Заметим, что ветхозаветный Исав, страстный охотник, уступил своему брату-близнецу Иакову дар первородства, обменяв его на миску простой чечевичной похлебки. В Евангелиях пруд пруди рыб и связанных с рыбной ловлей сюжетов, но ни один из текстов не упоминает охоту. Апостолов называют «ловцами человеков», ведь, проповедуя слово Божье, они точно забрасывают невод, чтобы собрать и спасти себе подобных. Кроме того, рыба некогда была условным знаком, по которому отличали друг друга первые христиане, а также акронимом Христа.
Но вдруг на другой стороне долины показались олень, лань и с ними их детеныш — теленок.
Олень был весь черный, огромного росту, с шестнадцатью отростками на рогах и белой бородою; лань, бледно-желтая, цвету осеннего листа, щипала траву, а пятнистый детеныш, не останавливая ее, на ходу сосал ее вымя.
Снова натянулась и завыла тетива самострела… Теленок тотчас был убит. Тогда мать, подняв глаза к небу, затосковала громким, раздирающим, человеческим голосом. Юлиан, в бешенстве, выстрелом прямо в грудь повалил ее на землю.
Старый олень все это видел и прыгнул к нему навстречу. Юлиан пустил в него свою последнюю стрелу. Она вонзилась ему в лоб и осталась на месте. Старый олень словно не почувствовал ее; перешагнув через трупы, он все приближался и, казалось, готовился ринуться на Юлиана и вскинуть его на рога. Юлиан в невыразимом страхе попятился назад. Но дивное животное остановилось — и, сверкая глазами, торжественно, как патриарх, как судия, между тем как вдали звякал колокол, — трижды провозгласило:
— Проклят! проклят! проклят! Придет день — и ты, свирепый человек, умертвишь отца и мать [4]!
Ванна и душ
В своих сокровенных отношениях с водой мы должны выбирать между священными образами двух гигантов, двух мифических толстокожих — Бегемота и Ганеши.
В восторженном описании Бегемота, которое дает нам Книга Иова, нетрудно узнать гиппопотама. Он водится в глубине болот, под кровом тенистых ив. Он спит среди лотосов и тростника. Ему не страшен разлив реки, хотя бы воды Иордана устремились к ноздрям его.
Ганеша, бог с головой слона, поливает себя водой из хобота, чтобы вымыться и освежиться. Это некое активное начало, к которому надлежит взывать перед всяким делом. У ног Ганеши — крыса, самое неутомимое из животных. Ганеша и Бегемот противоположны друг другу, как противоположны действие и мечта или душ и ванна.
Вы за душ или за ванну? Мы не преувеличим, сказав, что в этом выборе раскрывается характер человека.
Так, говорите, за ванну? Допустим. Вы избрали горизонтальное положение. Вы лежите неподвижно, в мечтах, отдавшись теплой, душистой, пенной — и, стало быть, мутной, а то и вовсе непрозрачной — воде. Вы закрываете глаза. Но берегитесь! Вы беззащитны, уязвимы, открыты всем напастям. Шарлотта Корде заколола Марата, когда он принимал ванну. Если бы Марат мылся под душем, он бы сумел постоять за себя!
Более того: ваше развитие пошло вспять. Вы снова зародыш, плавающий в околоплодных водах. Ванна — это мамин живот, теплый уголок, укромный и уютный. При мысли, что оттуда придется выходить, вы испытываете тревогу — и все оттягиваете эти роды, которые выбросят вас, дрожащего, голого, мокрого, на холодный и твердый кафель пола.
И наоборот, в душе человек моется стоя. Прозрачная вода хлещет его по плечам и гонит навстречу новому дню с его трудами и заботами. Он энергично скоблит себя куском мыла, растирается, как спортсмен на разминке. Ему интересно собственное тело. Он не прочь поглядеть на себя в зеркало.
В идеале душ — это горный поток, рожденный в белизне вечных снегов, водопад, срывающийся со скалы в долину. Реклама минеральных вод охотно играет на этой мифической силе и чистоте. Испил такой воды — и точно промылся весь, окрестил себя изнутри. Ведь бегущая из-под душа чистая вода обретает значение крестильной. Иоанн Креститель крестил Иисуса в водах Иордана — но, как показывает иконография, не погружением, а омовением. Под душем грешник смывает с себя скверну и возвращает своему телу первородную невинность. Именно за чистотой — со всем ее нравственным ореолом — и гонится человек, вставая под душ; для купальщика, принимающего ванну, это дело десятое.
Вы, конечно, уже и сами догадались: с точки зрения политики, душ находится слева, ванна — справа.
Слоны
3
Речь идет об Улице кота, удящего рыбу, — выходящей на Сену узенькой улочке, название которой, по-видимому, произошло от вывески, изображавшей этого самого кота-рыболова. Но автор поддразнивает читателя, устраивает ловушку для мнимого всезнайки: на самом деле, известный роман Бальзака называется «Дом кошки, играющей в мяч».
4
Перевод И. С. Тургенева.
5
Перевод С. Великовского.