Лучший из миров

На лице Атмаджи, искаженном злостью, отразилась внутренняя борьба. Ясное дело, он прикидывал выручку с продажи нас в сексуальное рабство и возможные потери, если прокурор ознакомится с заявлением Юксела. Впрочем, длилась она недолго. Он еще что-то резко сказал Юкселу. Тот спокойно бросил в трубку пару слов и закончил разговор. А затем Атмаджа сделал знак своим людям, и те вслед за ним вышли. Остались мы с Ариной и Юче с отцом.

— Ну вот! — торжествующе провозгласила Арина. — А дедушка Гёз говорил, что чудес с нами больше не случится! Господин Юксел, — сказала она по-английски, — вы очень смелый, вы нас спасли, вы просто замечательный человек! И сын у вас тоже замечательный, — добавила она в порыве великодушия. Впрочем, кто бы спорил…

— Бежим на ресепшен, — вернул нас к действительности Юче. Мы опрометью бросились на улицу. Наслаждаться воздухом свободы было некогда.

— Сколько времени? — на бегу спросила я.

— Начало седьмого, — отозвался Юче.

Автобус должен был приехать за отъезжающими в полшестого… Но может быть, он опоздал?

Однако фойе было совершенно пустым. Юче уточнил на ресепшен — да, автобус уехал по расписанию, полчаса назад.

— Караул. Приплыли, — хрипло констатировала Арина.

— Но самолет-то еще не улетел! — воскликнула я. — Юче! Ты еще можешь нас спасти.

Он посмотрел на меня с такой безумной надеждой, как будто это его судьба решалась сейчас. Судорожно кивнул. Крикнул что-то поспешно входящему в фойе отцу. Тот торопливо закивал, начал кому-то звонить…

— Отец даст машину… — сообщил Юче, нервно улыбаясь и потирая ладони. — Я вас отвезу. Самолет еще не улетел. Мы их догоним.

Все всё делали страшно медленно — так мне казалось. На самом деле, не прошло и десяти минут, как мы запрыгнули в старенький "", и Юче рванул с места. На этот раз мы с Ариной не сговариваясь заняли места сзади.

Юче был бледен и сосредоточен. И он гнал так… Так у него не получалось даже, когда он был Терминатором и Супергероем.

Арина вдруг оживилась.

— Слушайте, внимание! Сейчас будет тоннель… Когда нас везли из аэропорта в отель, нам гид говорила…

— Кто? — вздрогнула я.

— Гид! — повторила Арина и нервно расхохоталась. — Ну да. Я теперь при слове "гид" буду представлять себе только Марту. Как говорится, вперед! Так вот, сопровождающая говорила, что в этом тоннеле надо хлопать в ладоши. Так мы разбудим наших ангелов-хранителей, и все у нас будет хорошо.

— Когда нас везли, она что-то про грехи говорила, — буркнула я.

— Да нет. Отпущение грехов — это другой тоннель. А в этом — ангелы. Вот он, вот он! Приготовились…

У Юче хватило ума не отпускать руль — при такой скорости никакие ангелы бы нас не спасли. А я всегда стесняюсь этих глупых курортных игр… Короче, захлопала одна Арина, но так оглушительно, что будь я ангелом, непременно бы проснулась.

Потом темнота тоннеля сменилась рыжими придорожными огнями — за стеклом машины они смазывались в полосы. И вот, наконец, как огромная летающая тарелка, ослепил нас светом аэропорт.

Шумная толпа соотечественников звенела на металлоискателе. Все уже приняли "с отбытием" и теперь с трудом ориентировались в карманах собственной одежды, выгребая оттуда горстями телефоны, зажигалки и мелочь. Бабы, матерясь, вытаскивали ремни из джинсов. Все бурно и витиевато комментировали шмон. Мне хотелось схватить автомат и расстрелять этих придурков. Они не понимают, что каждым своим тупым движением крадут у нас драгоценные минуты!

Пришла наша очередь. Мы с Юче прошли быстро, Арина запищала.

— Это пирсинг, — сквозь зубы процедила она, пока девушка дотошно ее досматривала.

Наконец мы прорвались внутрь и заметались от табло к табло. Парочка из давешней толпы тоже слонялась по залу.

— Я же говорила, семь часов — это вечер, — кричала толстая, загорелая дочерна баба.

— Масик, вечер — это девятнадцать часов. Семь — это утро, — бубнил трубным басом огромный мужик.

— Ха! Как будто турки умеют считать до девятнадцати!

Интересно, они приехали на полсуток раньше или опоздали на свой самолет? Впрочем, есть вещи и поинтереснее. Где наши? Если они уже прошли регистрацию…

И тут мы их увидели. Мои мама с папой, Аринина мама и наши двойники дружно шагали к очередям на регистрацию. В середине зала они разошлись и встали каждый в свою очередь — одни на Питер, другие на Москву. Очереди были длинные. И никаких кёштебеков. Нам никто не мог помешать. И поэтому мы медлили сделать последний шаг…

— Давайте отойдем, — шикнула Арина. — Не будем родителей пугать, они люди нервные, пожилые… Представляете, им бы с наше… Да у них бы просто крыша поехала!

И мы скрылись за пустой таможенной стойкой. Хотя мой глазастый папа, кажется, снова что-то углядел. Он вертел головой и показывал маме и моей двойняшке на то место, где мы только что стояли.

— Ну, давайте прощаться, — сказала Арина. Сказала одновременно пафосно и грустно, и у меня защемило сердце. Арина сгребла меня в охапку и прошептала в ухо:

— Машка, я тебя люблю. Мы с тобой обязательно еще увидимся. Ведь кроме тебя мне даже поговорить обо всем этом будет не с кем. Никто ж не поверит! Ты хоть страничку на "Одноклассниках" заведи, будем переписываться! Юче! — сказала она, отпуская меня. — Давай, не поминай лихом. Ты классный парень. Пусть у тебя все будет хорошо. Ну, прощайтесь!

Она легонько подтолкнула меня к Юче, а сама отошла в сторону.

И мы прощались. Слова все были уже сказаны, мы что-то прошептали друг другу о любви, а в основном целовались, целовались…

— Ты мне пиши… Электронный адрес отеля на сайте… Для меня…

— Напишу…

— Мы увидимся…

— Да, да…

— Машка, пора, — прервала нас Арина. Она кивнула головой: — Очередь подходит. Все, руки в ноги. То есть ноги в руки, ну, короче, как получится, побежали!

И мы снова побежали.

Оказавшись в центре зала, мы встретились взглядом с двойниками. Кажется, я услышала изумленный возглас папы. А потом обнаружила себя в очереди, с билетом в руке.

— Марусь, ты что уснула? Давай билет, — одернула меня мама. Девушка звучно проштамповала мои документы. Когда мы прошли контроль, мама пригляделась ко мне:

— Ты что такая красная? Хотя здесь душно…

Я поднесла ладони к горящим щекам. Шеки, губы, глаза, даже нос — все горело от поцелуев. Мы прошли паспортный контроль, сдали багаж, нас пригласили на посадку…

— Марусь, ты мне скажи, ты-то хоть видела, — начал папа, когда мы уже сидели в самолете. — Я снова видел ту же девочку, что и вчера на анимации. Ну вылитая ты! Просто чудеса какие-то!

Я пожала плечами.

— Тебе показалось. Таких чудес не бывает.

Папа с мамой переглянулись и расхохотались.

— Во какая у нас взрослая дочка! Уже не верит в чудеса!

— Дамы и господа! — объявила стюардесса. — Наш самолет готов начать полет. Просьба пристегнуть ремни безопасности. Экипаж самолета желает вам приятного путешествия.

Самолет начал разбег, а потом оторвался от земли. Я до рези в глазах смотрела в иллюминатор, словно надеясь с высоты птичьего полета разглядеть кого-то. А потом все скрылось в облаках.

Вот и конец истории…

Дома меня сразу же накрыло ощущение легкой амнезии. Наши приключения были слишком невероятными, чтобы воспринимать их как воспоминания. Сон? Фантазии? Что-то в этом роде, но никак не правда. Подружки расспрашивали меня про Турцию. Я вяло отвечала про пляжи, про рафтинг, про шведский стол и дискотеку. Подружки сделали вывод, что мне не понравилось.

Мы встретились с Гуськовым. Грустная это была встреча… Меня вдруг стали раздражать его прыщи и оттопыренные уши. Мне не хотелось больше быть своим в доску парнем. Стало неинтересно лазать с ним по крышам и выбирать в специальных магазинах рыболовные снасти. Он обиделся на меня, бедняга. Но я ничего не стала объяснять. Как объяснишь, что детство для меня кончилось этим летом?