Лучший из миров

Жаринова Елена

Лучший из миров

Огромный огненный шар выкатился из-за горизонта. Над древним городом всходит солнце. Розовый свет залил тонкие минареты и круглые купола мечетей. Тишина… Всё вокруг еще нежится в предутренней дреме.

Но старый Абдусалям ибн Насыр, волшебных дел мастер, уже не спит. Он открывает свою рабочую каморку, разводит огонь в очаге, хмуря лоб, переставляет тигли.

Абдусалям ибн Насыр — мастер на все руки. Его летающие циновки в большом ходу у горожан. Очень удобно: надо — летишь, а прилетел — скатал и сунул под мышку. И стоят дешевле, чем большие ковры-самолеты. Да и сплести их можно за пару дней. В шлепанцах-скороходах от мастера Абдусаляма щеголяет весь султанский гарем. Тамошним обитательницам, правда, некуда торопиться. Зато красивее туфелек не шьют и в Париже. А чадра-невидимка… Султановы жены и наложницы устроили с ее помощью столько шалостей, что весь штат евнухов и даже сам сиятельный муж сошли с ума. Чадру отняли, заперли в казну и используют теперь только для сверхсекретных государственных нужд… А что говорить о кувшинчиках, в которых не переводится сладкий шербет, о кубках, превращающих воду в сладчайшее вино, о самоиграющей зурне… Да мало ли еще о чем!

Но такими волшебными предметами никого не удивишь. Да и чтобы изготовить их, ума не надо. Ловкость рук, пара заклинаний — и все готово!

Другое дело — вызвать из волшебной страны джинна и поселить его в кувшине или лампе. Здесь нужно высокое искусство. Предмет с волшебным существом дает могущество и власть, поэтому такие вещи стоят дорого. Во всем мире не найдется и десятка мастеров, которые способны их создавать. Абдусалям ибн Насыр — один из них.

Сегодня у Абдусаляма особенный день. Целый месяц он трудился над своим шедевром, но сегодня работа подходит к концу. И надо спешить, пока солнце еще не печет.

Мастер расстилает посреди двора потертый ковер. Раскладывает на нем детали. Колбу из венецианского стекла с красивой серебряной инкрустацией, к ней — изящное горлышко, шелковый черный чубук, серебряный мундштук. Тонкие сухие пальцы мастера быстро прилаживают одно к другому. И вот уже в утренних лучах играет и красуется новенький кальян.

— Ах!

Старый Абдусалям поворачивает его так и этот, отходит подальше и любуется, наклонив голову, на дело своих рук. Удовлетворенно цокает языком. Ах, какой хороший, красивый кальян получился! Но сделана только половина дела. Он по всем правилам изготовил волшебный предмет, чтобы поселить в него доброго духа.

Долго ждал этого часа Абдусалям ибн Насыр! Всю свою долгую жизнь. Когда работал подмастерьем у своего отца, когда завел, наконец, собственное дело. Он годами создавал волшебные предметы по заказу, для других людей. На собственной шкуре он узнал, что не все джинны хотят служить людям. Есть злобные, неуправляемые твари, которые так и норовят тебя испепелить. Еще в молодости Абдусалям остался без ресниц и бровей и с тех пор был очень-очень осторожен. Он учился на своих ошибках, копил опыт и деньги, и вот теперь готов сделать кое-что для себя.

Добрый дух, которого мастер вызовет сегодня, верой и правдой послужит его семье. "Слушаю и повинуюсь!" — почтительно скажет джинн. Он выполнит просьбы о богатстве и о здоровье, он пошлет крепких сыновей невесткам Абдусаляма и удачу в делах сыновьям. Главное — не сбиться, читая заклинание.

Здесь же, на ковре, Абдусалям встает на колени, повернувшись лицом к солнцу, и наскоро совершает намаз. Он просит Аллаха даровать ему ясный ум и твердую волю, когда древние заклинания разорвут ткань миров… Мало ли, что может явиться с той стороны?

Старик прикрывает глаза и нараспев, покачиваясь, начинает читать:

— Ахад, итнейн, талят, — загибает он пальцы, чтобы ничего не пропустить и не перепутать. Аатани, мин фадлик. Факрун, фундук, зугага. Матам, махаль, хаммам…

Долго читает заклинание Абдусалям ибн Насыр. Иногда кажется, что он спит, а слова сами падают в притихший воздух… И вдруг он кричит и даже трясет в воздухе сухоньким кулаком:

— Ялла! Йа хабара аббет!

Потом смолкает и прислушивается. Его чуткое ухо улавливает колебания завесы между мирами. Звуки из волшебного мира. Наконец старик удовлетворенно кивает и говорит, вытирая пот с морщинистого лба:

— Халас!

Во дворе по-прежнему — тишина, и красуется посреди ковра как ни в чем не бывало новый кальян… Удачно ли прошел ритуал? Переселился ли добрый дух в любовно обустроенное для него обиталище? Проверить это можно только одним способом.

С отнюдь не старческим проворством Абдусалям вскакивает с ковра и бежит в дом. Он входит в спальню. На кровати, похрапывая, спит жена. Абдусалям движется тихо-тихо, на цыпочках, чтобы ее не разбудить. В делах чародейства свидетели не нужны! Он достает узелок с самым хорошим персидским табаком и бутылочку с розовой водой. Возвращается во двор. Берет щипцами уголек из очага.

Кальян готов к употреблению. Абдусалям садится на ковер, скрестив ноги, и делает первую затяжку. Розовая вода в колбе бурливо отзывается. Сладкий дым вырывается из ноздрей курильщика, окутывает его плотным облаком с ног до головы. Много дыма. Очень, очень много дыма…

Но что это? Происходит странное. Дым приобретает очертания человека. Женщины. Прекрасной белокурой женщины. У нее тонкая талия, пышные бедра, высокая грудь… Губы пунцовые как розы, ресницы черны как ночь… По крайней мере так кажется разомлевшему на утреннем солнышке старику. Сейчас эти губы разомкнутся, и сладостный голос скажет: "Слушаю и повинуюсь…"

— Что за хрень? — раздается скандальный визг. — Фу, какая гадость! Чем так воняет? Тут жгли дохлых кошек? Это табак?!

— Это очень хороший, дорогой, ароматный табак, — опешив, говорит Абдусалям. Из дымного облака вышагивает высокая тетка. Не слишком молодая и не очень прекрасная. С фигурой сушеной рыбы, длинным носом, размалеванным лицом и противным голосом. Она с презрением глядит на кальян.

— И в этой дрянной хреновине мне предстоит провести лучшие годы своей жизни?! Да есть вообще справедливость в этом лучшем из миров? Куда смотрит Кодекс? Кто мне заплатит за вредность? Я, между прочим, не на помойке себя нашла!

Тут она впервые замечает притихшего Абдусаляма.

— Дедуля, так это ты меня вызвал? — интересуется она, подбоченившись и нависнув над стариком. Ее тон не сулит мастеру ничего хорошего.

— Э-э… Ну… Может быть… В какой-то степени… — уклончиво отвечает тот, а сам вспоминает, не сбился ли он где-нибудь в заклинании. — А ты кто?

— Конь в пальто! — заявляет дух. Потом добавляет, взбивая желтоватые кудри: — Меня зовут Биби-Мушкилькушо. Я Разрешительница Затруднений. И между прочим, твои бормотания выдернули меня с сеанса массажа. А я заплатила вперед!

— Но я звал джинна!

— Ты дважды перепутал слова. Во-первых, не хаммам, а хураман. Хаммам — это турецкая баня, чтоб ты знал.

— А! Точно! Хураман! — старик в досаде бьет себя в лоб.

— А во-вторых… забыла… Ну, да это неважно, дедуля. Сделанного не воротишь. Кисмет. Я твоя навеки, как говорится, слушаю и повинуюсь. Скажи, ты сам-то понял, как тебе повезло?

— Понял, понял, — обреченно кивает старик. В голове он быстренько прокручивает варианты. Кисмет кисметом, но может быть, есть способ избавиться от этой фурии? Так-так-так… Господин Асиф ибн Фарух оставлял заказ на предмет с волшебным существом. Он ничего не смыслит в джиннах. Он купит кальян, если запросить за него недорого. А в следующий раз надо записать заклинание на пергаменте и проверить каждое слово. Потому что волшебных дел мастер ошибается редко. Но ошибки его могут обойтись очень дорого…

Глава 1. Серебряный кальян

— Немцы! Немцы подходят!

— Ле-вой! Ле-вой! Навались!

— Врешь! Не возьмешь! Русские не сдаются!

— Пра-вой! Пра-вой!

— Давай, Россия! Вперед, вперед!

Узнав папин сорванный голос, я поморщилась от стыда.