Страница 81 из 96
Ромка был слабее Белова. Когда Шурик очнулся от неожиданного нападения, подставка вылетела из Ромкиных рук и сам он, получив пару увесистых тумаков, оказался прижатым к стене.
— Бей! — завопил Ромка. — Можешь бить до смерти! Все равно в школе узнают, что ты за гад!
— Скажешь, да? Скажешь? — хрипел Шурик, тряся Ромку за грудь. — Донесешь?
— Скажу!
Белов ткнул Ромку под подбородок.
— Скажешь?
— Скажу!
— Тебе же, дураку, попадет! Кто привинчивал ножки? Ты!
— Скажу! — твердил Ромка. — Скажу! Скажу!
Это исступленное «скажу!» лишило Белова сил. Он еще подергал, потолкал Ромку в бессильной ярости, но страх разоблачения леденил душу. Белов выпустил Ромку и убежал в комнату.
В квартире наступила тишина.
Ромка прислушался, заглянул в комнату. Белов лежал на диване вниз лицом.
— Ладно… Леший с тобой! — произнес Ромка. — Ничего я не скажу… Только сидеть с тобой не буду и перейду в другое звено! Но ты не радуйся — сами про тебя узнают! Все узнают!.. А я руки пачкать не буду!..
Со следующего дня Белов сидел за передней партой один. Ромка пересел на правый фланг, к третьему звену. В классе догадались, что приятели поссорились. Но никто не знал толком, что произошло, а Ромка не давал никаких объяснений.
Белов старался держать себя по-прежнему — независимо и авторитетно. Но все, в том числе и он сам, чувствовали, что приближается какая-то неприятность.
Она пришла в самый неожиданный для Белова момент — на большой перемене.
— Химики приехали. Серебро привезли! — облетела школу радостная весть.
У пионерской комнаты собралась толпа ребят. Комната не могла вместить всех желающих посмотреть на добытое из раствора серебро, но Шурик сумел протолкаться сквозь задние ряды и добрался до дверей. Здесь он и остановился с гордым, спокойным видом. Сейчас все увидят настоящее серебро и вспомнят, что именно он предложил собирать проявитель. Шурик надеялся, что серебряный слиток развеет тучи, собравшиеся над ним.
К столу в центре пионерской комнаты подошла пожилая женщина. Она приветливо улыбнулась, раскрыла желтый кожаный портфель, достала книгу, полистала ее и вынула тоненькую полоску светло-серого металла.
— Вот оно — ваше серебро! — сказала она.
— Так мало? — разочарованно спросил кто-то.
— Не так уж мало! — ответила женщина. — Если каждый класс в школе, в городе, во всей стране соберет столько же серебра, это будет не меньше, чем добывается на большом руднике. И получится так, как будто в нашей стране начал работать еще один рудник.
Ребята оживленно переглянулись.
— Молодцы пионеры! Большое вам спасибо! — продолжала женщина. — Но… должна вас и огорчить… Это серебро мы получили из одной бутыли раствора. А другая бутыль оказалась пустоцветом. Кто-то поступил нечестно. У нас, у взрослых, это называется очковтирательством, а у вас… Но это уж ваше дело — разобраться и решить, как называется такой поступок. А я просто хочу вас попросить не делать так, не обманывать ни себя, ни своих товарищей, ни нас — химиков…
Пионеры стояли тихо, неподвижно. Никто, кроме Ромки, еще не успел произнести в уме фамилию Белова. Но Шурику казалось, что все глаза с презрением смотрят на него. Он резко повернулся и, опустив голову, стал пробираться сквозь толпу. Выбравшись, он побежал по гулкому коридору, а сзади нарастал шум.
Нас четверо
Они познакомились в Пумпури, на Рижском взморье. Сначала их было двое: Арвид и Язеп. Им знакомиться не пришлось, потому что оба родились в один и тот же год, в одном и том же латышском поселке, расположенном на берегу лесного озера. В Пумпури жили их родственники. Ребята приехали к ним на несколько дней, чтобы покупаться в море.
Арвид и Язеп дружили с тех пор, как научились ходить. Сейчас им было уже по тринадцать лет, и ни разу за все это время они не поссорились, хотя разногласия возникали часто. Язеп всегда и во всем сомневался. Если Арвид говорил, что вода теплая, градусов двадцать, то Язеп обязательно зябко поеживался и уверял, что не больше пятнадцати.
В тот день Арвид нашел на дне небольшой кусочек янтаря. Друзья лежали на горячем песке и, разглядывая находку, лениво спорили.
— Не настоящий янтарь, — определил Язеп. — Сразу видно.
Арвид давно привык к характеру друга и не горячился.
— Настоящий, — спокойно сказал он.
— Не настоящий! — заупрямился Язеп.
— На дне подделывать некому, — возразил Арвид.
— Все равно не настоящий! — продолжал бубнить Язеп.
Чья-то тень легла на песок.
— Ой, какой чудесный камешек!
Около ребят остановилась девочка в модном купальном костюме, с ярким зонтиком, прикрывавшим голову и плечи от солнца, с аккуратно свернутой в рулон подстилкой из тонкого пенопласта.
— Это же янтарь! — восхищенно воскликнула она, присаживаясь на корточки.
— Нравится? — спросил Арвид.
— Очень!
Арвид протянул ей свою находку:
— Бери.
— Ой! — Девочка осторожно взяла кусочек янтаря и засияла от счастья. — Спасибо!
— Не заплачь от радости! — съязвил Язеп.
Она удивленно взглянула на него и неожиданно спросила:
— А можно, я посижу с вами?
Язеп неопределенно пожал плечами. Арвид кивнул головой.
— Садись.
Девочка развернула на песке пенопласт и села. Придерживая зонтик над головой, она долго любовалась подарком.
— Где вы его нашли?
— В море, — ответил Арвид. — А как тебя зовут?
— Катя… В нашем море янтаря нет.
— В каком — в вашем? — лениво спросил Язеп.
— В Ленинграде, в Балтийском.
— А-а! — насмешливо произнес Язеп. — В Балтийском его не было и никогда не будет.
Катя почувствовала иронию, но не сразу поняла ее смысл, а когда поняла, весело рассмеялась.
— Верно!.. Я совсем забыла — мы ведь с вами на одном море живем!
— Вот здорово! — с фальшивым восторгом воскликнул Язеп и даже, как это делают обычно девчонки, всплеснул руками.
Катя обиделась.
— Я могу уйти, если тебе не нравится…
— Не обращай на него внимания, — успокоил ее Арвид. — Он всегда такой. Учительница говорит: у него — дух противоречия.
Но Катя все-таки спросила у Язепа:
— Уйти?
Мальчишка махнул рукой.
— Можешь оставаться, только не затемняй солнце.
Катя взглянула на зонтик и отвела его так, чтобы тень не падала на Язепа.
Так их стало трое.
Четвертый появился часа через полтора, когда Катя и ребята уже хорошо знали друг друга.
Накупавшись до озноба, он шел по мелководью к берегу — темно-коричневый, мускулистый, скуластый мальчонка с черными волосами и такими же черными глазами.
А на пляже, встав в круг, парни и девушки распасовывали мяч. Кто-то из них неудачно «срезал». Мяч полетел в воду и упал рядом с черноволосым мальчишкой.
— Эй! — крикнули ему. — Брось сюда!
Он размахнулся и бросил. Но мокрый мяч выскользнул и угодил Язепу в спину. Тот вздрогнул от влажного шлепка и, медленно поворачиваясь к морю, приоткрыл рот — хотел сказать что-то. Черноволосый мальчишка опередил его.
— Не ругайся! Не нарочно!
И Язеп не стал ругаться, а спросил:
— Ты откуда — такой черный?
— Из Казахстана.
— А-а! — разочарованно произнес Язеп. — Я думал — из Африки. — И он отвернулся.
— Из Казахстана? — переспросила Катя. — Ой, как далеко!
— Казак, значит, — сказал Арвид.
— Не казак — казах! — поправил его мальчишка и добавил: — Болат!
Язеп снова повернулся к нему.
— Болат — это нож?
— Болат — это я! — отчеканил мальчишка.
— А что такое бессаусак? — прищурившись, спросил Язеп.
— Это пальцы… Пять пальцев.
Язеп небрежно махнул рукой.
— Не знаешь. А еще казах!.. Это — сухой остров на болоте.